Руководство полит сил на скачках... (много буковок)

[BWolF]

http://obkom.net.ua/articles/2010-09/10.1615.shtml

Гениальная идея Президента Виктора Януковича задействовать чиновников всех уровней в военных учениях с использованием портянок нашла чрезвычайно горячий отклик в редакции «Обкома».


По нашему глубокому убеждению, проводить эти полезные маневры необходимо на самом высоком уровне – с участием самого Президента. Оружие, в идеале, должно быть настоящим, а обстановка – максимально приближена к боевой.

И выглядеть все должно примерно так.

***

СИНИЕ. ЛАГЕРЬ

(6.30)

Изюмский лес. Большая Поляна имени Кушнарева. В центре поляны – мемориальная Избушка Егеря, в которой расположен штаб Синих. В нем проживают главковерх Виктор Янукович и его адъютант Михаил Чечетов. Ночью Лидер выгоняет Чечетова спать на улицу в одной плащ-палатке на голое тело, потому что тот кричит во сне партийные лозунги и мешает командиру сосредоточиться.

Рядом со штабом размещены полевая кухня под управлением Инны Богословской и полевой же госпиталь на шесть персон, которым заведует Анна Герман. Женщины недолюбливают друг дружку, но вынуждены сотрудничать из-за ночных попоек с солдатами, на которые первая таскает жареную картошку, а вторая – медицинский спирт.

Сами попойки проходят в казарме, которая представляет собой большую полевую палатку с двухъярусными кроватями, сушилкой, каптеркой, кубриком психологической разгрузки (т. н. «януковской комнатой») и оружейным шкафом. Перед входом в палатку находится тумбочка, у которой стоит по стойке смирно вечный дневальный Петр Симоненко, которому Виктор Янукович в первый же день объявил шесть нарядов вне очереди за то, что тот начал проявлять малодушие и проситься домой к маленьким детям.

Ночные оргии проходят тайно, при тусклом свете походной коногонки – бойцы боятся начальника особого отдела Валерия Хорошковского, чей гламурный погребок с гауптвахтой вырыт совсем рядом с казармой. Как только Хорошковский выходит из него на ночной обход территории или в сортир, Петр Симоненко ухает совой, и все участники пьянки прячутся под одеяло (иногда под одно). В благодарность за караульную службу Петру Николаевичу дают бутерброд и кружку компота, в который Анна Герман всякий раз добавляет лошадиную дозу брома из походной аптечки, чтобы дневальный не удрал в самоход к семье.

На поляне также имеются небольшой плац с флагом Партии регионов на флагштоке и спортивный уголок с турником и гимнастическими брусьями, на которых постоянно извивается полуголый Сергей Тигипко. Всякий раз, когда мимо проходят Герман или Богословская, Тигипко напрягает мышцы и принимает картинные позы.

Светает.

Дневальный Симоненко, ежась от утренней прохлады, смотрит на часы «Патек Филипп» и, дождавшись 6.30, отвратительно дует в кожаный горн, подаренный ему женой на День всех влюбленных.

СИМОНЕНКО (страшно кричит, сунув голову внутрь палатки): Рота, сорок пять секунд – подъе-о-ом!!! На зарядку станови-и-ись!

Из палатки вылетает пахучая портянка Михаила Бродского и обвивается вокруг головы Петра Николаевича. Крики дневального становятся неразборчивыми. Его тошнит.

ЛИТВИН (в слезах заползая под одеяло): Мама, забери меня отсюда!

СИМОНЕНКО (выплевывая портянку): Подъем команда была! Вытер морду рушником и шире шаг, маменькин сынок!

БРОДСКИЙ (вразвалочку подходя к дневальному и лениво почесывая под уставными синими трусами филейную часть тела): Слышь ты, дух, чего орешь, приличным людям спать мешаешь? Опух, да? Нюх потерял?

СИМОНЕНКО (дерзко): Не потерял! Служу Советскому Союзу!

Бродский, грязно ухмыляясь, бьет Петра Николаевича кулаком в живот. Петр Николаевич издает томный вздох и конвульсивно обвивается вокруг тумбочки, норовя засунуть голову внутрь.

БРОДСКИЙ (зловеще): Я, между прочим, вчера вечером просил тебя портянки мне постирать. А ты, душара, дурака включил, да?

СИМОНЕНКО (судорожно): Ик!.. Ик!.. Прости, дедушка! Я постираю, честное пионерское!

ЛИТВИН (вскакивая с кровати верхнего яруса на пол и потрясая кулаками): Ну-ка немедленно прекратить это безобразие! Михаил Юрьевич, как вам не стыдно! Петр Николаевич годится вам в отцы!

Витька Янукович-младший на нижнем ярусе откидывает одеяло и страшно бьет Литвина волосатой ногой в копчик. Литвин с криком падает вперед и врезается лицом в железную раму кровати напротив.

ВИТЬКА (зевая): Потухни, молодой. Спать мешаешь.

Бойцы постепенно просыпаются. Первым из палатки выскакивает бодрый Сергей Тигипко с голым торсом. Картинно задирая ноги, Тигипко начинает бегать по периметру поляны неправдоподобный кросс. Вокруг него, привычно выбирая выигрышный ракурс, хищно кружит бывший политолог, а ныне член партии «Сильная Украина» Кость Бондаренко с камерой, на которую он снимает шокирующее видео для партийной рекламы к выборам в местные советы.

Тем временем сержант Эльбрус Тедеев пинками выгоняет на спортплощадку разрумянившегося от страха Олеся Довгого.

ЭЛЬБРУС (с намеренно преувеличенным кавказским акцентом): Лэчь!.. Встат!.. Лэчь!.. Встат!.. Лэчь!.. Встат!.. Лэчь!.. Встат!.. Лэчь!.. Встат!.. Лэчь!.. Встат!

ОЛЕСЬ (отдуваясь): Все, Эльбрус, больше не могу!

ЭЛЬБРУС (сурово): Мамэ своэй расскажэш, шякала сын! Лэчь! Встат! Лэчь! Встат! Лэчь! Встат!

ОЛЕСЬ (зарываясь острым носом в траву): Эльбрус, клянусь Аллахом…

ЭЛЬБРУС (расстегивая тяжелый солдатский ремень с изогнутой по-дембельски пряжкой): Нэ клянысь, душара. Готовь лучшэ свою попку, я тэбя сэгодня послэ отбоя в солдаты буду посвящать.

ОЛЕСЬ (в ужасе): Ты что, брат, я же еще даже жениться не успел! Я же еще, можно сказать, ребенок!

ЭЛЬБРУС (плотоядно улыбаясь): Нэ бойся, нэверный, до свадьбы заживет. Падумаеш, дэсят ударов пряжкой по задныце. Всэ это праходылы, и ты пройдош.

ОЛЕСЬ (с надеждой в голосе): Слушай, брат, а давай я тебе лучше денег дам? У меня есть, много! Очень много!

ЭЛЬБРУС (довольно улыбаясь): Ну вот, так бы и давно. По сто штук баксов за каждий звиздюлин…

ОЛЕСЬ (поспешно): Годится!.. Только у меня сейчас свободных денег мало, все в землю вложено…

ЭЛЬБРУС (гневно): Э, я тэбя сэйчас самого в зэмлю вложу!

ОЛЕСЬ: Я займу! Я займу у дяди Лёни!

ЭЛЬБРУС (улыбаясь): Паищи кого-ныбудь другого. Твой дядя Льоня сам сэйчас у всэх занимает!

Ни с того ни с сего рядом с ними возникает на брусьях полуголый торс улыбающегося Сергея Тигипко. На голове у него красуется гламурный танкистский шлем.

ТИГИПКО (гнусно подмигивая): А ты хотел бы себе такого главнокомандующего?

ЭЛЬБРУС (кровожадно): Я тэбя сэйчас так захочу, что твой молдаванский мама вздрогнэт!

ТИГИПКО (задиристо): А ты мою маму не трожь, волосатый чучмек, а то я тебе так наваляю сейчас…

Пока Эльбрус бьет Тигипко головой о турник, Олесик убегает в направлении государственной границы.

***

СИНИЕ. ШТАБ

(7.00)

Мемориальная Избушка Егеря. Евроремонт. На лобном месте висит знаменитое фото Евгения Кушнарева, позирующего с винтовкой возле трупа убитого им волка. В углу рамки – две траурные ленточки.

Главнокомандующий Виктор Янукович, полусидя под одеялом в роскошной кровати, печально перебирает струны дорогой гитары.

ЯНУКОВИЧ (красиво поет, глядя на фото):

Почему все не так? Вроде все как всегда,

То же небо опять голубое,

Тот же лес, тот же воздух и та же вода,

Только он не вернулся из боя.

Нам и места в землянке хватало вполне,

Нам и время текло для обоих.

Все теперь – одному…

АЗАРОВ (входя в спальню главнокомандующего): Можно, Виктор Федорович?

ЯНУКОВИЧ (откладывая гитару): Можно Машку за ляжку!

АЗАРОВ (сконфуженно): Виноват! Разрешите присутствовать?

ЯНУКОВИЧ (брюзгливо): Разрешаю. А ты чего это со мной на державной мове не говоришь? На службу забил?

АЗАРОВ (сконфуженно): Винуватый, товариш головнокомандующий! Спав погано, жахи всякие снилися.

ЯНУКОВИЧ (глумливо): Что, опять кровосиси, как говорят, преследовали, ха-ха-ха?

АЗАРОВ: Они, кляти.

ЯНУКОВИЧ (потягиваясь): А где Чечетов?

ЧЕЧЕТОВ (входя): Я здесь, ваша светлость!

ЯНУКОВИЧ: Портянки выгладил?

ЧЕЧЕТОВ: Так точно! Разрешите намотать?

ЯНУКОВИЧ (высовывая ноги из-под одеяла): Как говорят, разрешаю.

Чечетов нежно наматывает на ноги командира батистовые портянки, на которых Анна Герман лично вышила пальму Мерцалова.

ЯНУКОВИЧ (покряхтывая от наслаждения): Да, блин, жалко, что меня не научили этому приятному приколу с портянками.

АЗАРОВ (недоуменно): А чёму?

ЧЕЧЕТОВ (неприязненно): Виктор Федорович, если вы не в курсе, в армии не служили. Они сидели в тюрьме, а там ходить в портянках не разрешали.

АЗАРОВ: А чёму, стесняюсь спытать?

ЯНУКОВИЧ: А тому, что в них можно было столько добра в камеру пронести, что тебе, Яныч, и в страшном сне не приснится. Слыхал шансон «Чифирь из портянки»?

АЗАРОВ (конвульсивно сглатывая): Нияк ни!

ЯНУКОВИЧ (качая головой): Вот ведь Пахло дремучее, чему тебя только в школе учили. Ладно, Яныч, иди строй роту. Я сейчас, как говорят, подгребу.

***

СИНИЕ. ЛАГЕРЬ

(8.00)

Рота Синих построена перед казармой в одну шеренгу. Бойцы наводят последний марафет, исподтишка поглядывая на скулящего в конце строя Владимира Литвина, у которого под глазом красуется толстая синяя блямба, заклеенная крест-накрест пластырем. Из палатки раздается богатырский храп Бродского и Януковича-младшего. Азаров, скрипя неразношенными сапогами, проводит утренний осмотр.

АЗАРОВ: Рядовой Коровицын! Почему шея не подбрита?

КОРОВИЦЫН (испуганно): Ой, мама забыла! Можно я быстро к ней сбегаю?

АЗАРОВ: Можно Машку за ляжку! Автомат твой где, боец?

КОРОВИЦЫН: Я его вчера в очко уронил, мама сейчас отмывает…

Из полевого госпиталя выскакивает Анна Герман с АК-74, по прикладу которого стекает не смытая впопыхах мыльная пена.

ГЕРМАН (подбегая к Коровицыну и вешая ему автомат на плечо): Все готово, сынок. Ты только, как будет время, воду из дула вылей.

КОРОВИЦЫН (хмуро): Чего так долго, мать? Позоришь меня тут перед строем…

ГЕРМАН (чмокая Коровицына в щеку): Ну извини, сынок, я ж еще Владимира Михайловича с утра пластырем заклеивала. Все, дорогой, с богом. Служи, как твой отец служил. Слушайся дядю Колю, жизнью понапрасну не рискуй. Вот тебе бутербродик с колбаской.

Из штаба выходят Янукович и Чечетов, Герман поспешно убирается на рабочее место.

АЗАРОВ (пронзительно): Ривняйся! Струнка! (На негнущихся ногах марширует к Лидеру): Пан главнокомандующий! За час вашого видсутствия и мого присутствия нияких прыгод не осталось!

ЯНУКОВИЧ (лениво): Попусти.

ЧЕЧЕТОВ (переводит): Вольно!

ЯНУКОВИЧ (подходя к солдатской шеренге): Привет, бродяги!

ЧЕЧЕТОВ (переводит): Здравствуйте, товарищи бойцы!

БОЙЦЫ (дружно): Здрав! Жев! Тов! Глав! Ком!

ЯНУКОВИЧ (озадаченно): Чего?

ЧЕЧЕТОВ (переводит): Поздоровались с вами.

ЯНУКОВИЧ: А-а… Попуститесь!

ЧЕЧЕТОВ (переводит): Вольно!

ЯНУКОВИЧ (подходя к Литвину): Опаньки! Откуда фингал, Вава?

ЭЛЬБРУС: Его сегодня утром родили в третий раз, гы-гы-гы!

АЗАРОВ (строго): Отставить разговорчики в строю!

ЯНУКОВИЧ (раздраженно): Вава, сопли подбери! Фингал откуда, спрашиваю!

ЛИТВИН (сипло): С лестницы упал.

ЯНУКОВИЧ (ухмыляясь): А-а, ну да, бывает.

СИМОНЕНКО (подпрыгивая вокруг тумбочки): Да откуда тут лестница, Виктор Федорович! Врет он все. Это его с утра деды отмудохали!

БРОДСКИЙ (из палатки): Ну все, сука, п..здец тебе, бля, стукач! Я тебя после отбоя, бля, в жо…

СИМОНЕНКО (поспешно): Я пошутил, Виктор Федорович! Никто Ваву мордой о кровать не бил! (Просовывает улыбающуюся физиономию в палатку): Спи, солдат, спокойной ночи, дембель стал на день короче…

БРОДСКИЙ (строго): Вот так-то. Живи в страхе, душара. (Засыпает).

ЯНУКОВИЧ: Ну что, сынки, все научились портянки наматывать?..

КОРОВИЦЫН (с дурной улыбкой): Да, мама очень хорошо наматывает.

ЯНУКОВИЧ (с угрозой): Кому?

КОРОВИЦЫН (улыбаясь еще шире): Мне, конечно. Не себе же, ха-ха-ха!

Лицо Януковича стремительно багровеет. Он уже заносит руку для удара, но, с опаской взглянув на Анну Герман, угрожающе показывающую ему кулак из-за полога медицинской палатки, расслабляется.

ЯНУКОВИЧ (сурово): Я б тебя, Коровицын, воспитал, да мамку твою жалко, всю жизнь на тебя, балбеса, извела. Знай одно: мужик, который не умеет мотать портянки, – это полный мудак и лагерное чмо.

ЧЕЧЕТОВ (льстиво): Золотые слова, Виктор Федорович! Золотой вы человек! Можно я запишу эту крылатую фразу в свой блокнотик?

ЯНУКОВИЧ (краснея): Можно Машку за ляжку…

В это время на поляну бесшумно вкатывается красивый дизайнерский танк с позолоченными гусеницами, десятью мигалками и эмблемой «Кадиллак» на орудийной башне. Из танка бодро выпрыгивает министр Анатолий Могилев.

МОГИЛЕВ: Всем привет! Фельдъегерская почта! Вот, Виктор Федорович, получите пакет.

ЯНУКОВИЧ (восхищенно разглядывая танк): Ни фига себе. Ты где это оторвал такую тачку?

МОГИЛЕВ (жизнерадостно): Не поверите – подарили. Студент один богатый раскошелился. Пришел к нам в отделение – и давай головой вниз на пол падать. Мои орлы говорят: «Ты, козел, поосторожней падай, а то убьешься еще, тварь пьяная, а мы опять виноваты останемся, падла, да мы тебя уроем тут, мразь, башку разобьем, и ничего нам за это не будет, гнида!»

ЯНУКОВИЧ (морщась): Опусти подробности, как говорят.

МОГИЛЕВ (смеется): Ну так вот, этот студент как узнал, что я на учения собираюсь, сразу захотел милицию отблагодарить за то, что жизнь ему спасли. И вот, купил мне вот этот прикольный танк…

ЯНУКОВИЧ: Короче, скажи ему, что мне тоже такой нужен. (Повернувшись лицом к строю, читает доставленную фельдъегерем почту). Так, бродяги, слушайте сюда. Поступила вводная от командующего учениями генерала Ежеля, блин, вернусь на гражданку, сниму его нафиг… Короче, как говорят, через час в непосредственной близости от нашей зоны высадится диверсионная группа Белых с целью захватить наш флаг. Наша задача – всех переловить и руки поотбивать. Можно, как говорят, стрелять на поражение.

БОЙЦЫ: Ура!

ЯНУКОВИЧ: Короче, бродяги, сейчас все быстренько на завтрак – и, как говорят, занимаем оборону.

ХОРОШКОВСКИЙ (неслышно вылезая из своего погреба): Завтрак сегодня отменяется.

ЯНУКОВИЧ (удивленно): Не вкурил. Что значит отменяется?!

ХОРОШКОВСКИЙ (сухо): Повар Богословская поймана лично мною за руку при воровстве кухонных кастрюль. Украденное изъято, получены признательные показания. Преступница закрыта в погребе на время следствия.

ЯНУКОВИЧ (возмущенно): Да когда она уже нажрется этими своими кастрюлями!.. И что, нам теперь голодными ходить, а, Холерий?

ХОРОШКОВСКИЙ (недобро щурясь): После Победы наедимся.

В строю слышны звуки возни и глухих ударов. Это сержант Тедеев отбирает у рядового Коровицына бутерброд с колбасой, сделанный мамой.

***