Цитата:
Первого июля тысяча девятьсот сорокового года праздничная толпа собралась на церемонию торжественного открытия Такомского моста. Мост был чудом архитектуры и инженерии – узкая стальная лента висела в воздухе, мощным штрихом перечёркивая огромное пространство Такомского пролива. Зрелище было воистину сногсшибательным, причём к красоте моста прибавлялась его экономическая важность – мост связывал южные пригороды Сиэттла с удобными открытыми пространствами Олимпийского полустрова, на которых бурно разворачивалось новое строительство. У красной ленточки было не протолкнуться от звёзд политики и культуры. Ножницы для разрезания ленточки по праву держал автор моста, Леонид Соломонович Моисеев, эмигрант из России, видный американский мостостроитель.
Он прославился десять лет назад, построив Манхеттенский мост в Нью-Йорке, а за три года до описываемых событий вообще навеки вошёл в историю дизайном моста Золотые Ворота в Сан-Франциско, который многими до сих пор считается самым красивым мостом мира.
Леонид Соломонович приехал в Америку в возрасте девятнадцати лет, будучи отчислен с третьего курса Балтийского Политехнического Университета за политическую агитацию. Как и все российские революционеры, Леонид Соломонович был человеком эмоциональным, целеустремлённым и идейным. Создав мост «Золотые Ворота», он решил не останавливаться на достигнутом и сделать следующий мост ещё красивее. Ещё длиннее и ещё элегантнее.
С Такомским мостом этот план удался блестяще – он и в правду был красивее, длиннее и изящнее Сан-Францисских «Золотых ворот» и с этим соглашались все независимые эксперты. Такомский мост был настолько хрупок и элегантен, что у некоторых возникало нехорошее ощущение того, что он может, не ровен час, развалиться…
Однако, безупречная репутация Леонида Соломоновича позволяла заглушить эти опасения. Никто не сомневался, что этот высокий профессионал провёл все необходимые расчеты и в мост заложен запас прочности… Один молодой и зелёный репортер всё-таки подкрался к Леониду Соломоновичу и нагло спросил, точно ли рассчитан мост и не развалится ли он, когда начнут дуть осенние ветра. Леонид Соломонович даже не удостоил наглеца взглядом, а один из помощников по имени Джонс укоризненно объяснил, что такие вопросы просто неприлично задавать.
Когда журналистика прогнали, тот же помощник Джонс снова подошёл к Леониду Соломоновичу и вежливо спросил: «а действительно, кто у нас проводил расчёты моста». Леонид Соломонович спокойно и уверенно ответил, что он этого точно не знает, поскольку его дело – это элегантность и красота, а скушные балки и тросы рассчитывают в инженерном отделе, которым руководит Смитсон. Вот у него и надо спросить... Разумеется, Джонс не стал отвлекать Смитсона в этот прекрасный день…
Прошло два месяца. Весь июль погода стояла прекрасная, а в августе подули первые осенние ветра… И мост как-то подозрительно закачался. Как-то сильнее, чем все ожидали. Никто не ожидал, что мост может так качаться. Вот тогда Джонс всё-таки пошёл к Смитсону и спросил, кто рассчитывал мост и на какие порывы ветра рассчитаны балки и тросы. Смитсон отмахнулся от вопроса как от назойливой мухи – сообщил, что он ужасно занят и обычно не занимается такой мелочью как расчёты балок и тросов. Он решает стратегические вопросы, а балки у него рассчитывает молодой инженер Питер Гордон. Это его работа, с которой он прекрасно справляется вот уже пятый мост подряд, включая «Золотые ворота». Гордон – прекрасный специалист и у Смитсона нет сомнений, что и для Такомского моста всё было рассчитано хорошо. Пусть каждый делает свою работу…
Неутомимый Джонс пошёл к Питеру Гордону и спросил, рассчитывал ли он Такомский мост. Гордон удивлённо ответил, что как-раз во время расчётов Такомского моста он уезжал в длительный туристический поход по Бенгалии и официально передавал все обязанности по расчётам своему дублёру Джексону – вот справка. Джексон наверняка всё хорошо рассчитал.
Джонс отправился к Джексону. Джексон рассказал, что когда Гордон уехал, он понял, что не может один справиться со сложными расчётами и доложил об этом Смитсону. Смитсон прорычал, что он сейчас безумно занят, но на днях вернётся к этому вопросу. Поскольку к Джексону никто не возвращался, тот решил, что проект решили перепоручить Гордону после его возвращения. Потом он начал работу над новым проектом и никогда больше не возвращался к расчетам Такомского моста... Короче, выяснилось, что Такомский мост вообще никто не рассчитывал. Леонид Соломонович отвечал за красоту и элегантность, все остальные отвечали за стратегические вопросы, а на технические вопросы как-то никого не нашлось.
Весь сентябрь ветры усиливались и мост раскачивался всё сильнее. В начале октября был организован инженерный совет, на котором все согласились с тем, что изменить уже ничего нельзя, но и бояться скорее всего тоже не надо. Не может такой красивый и важный мост упасть только из-за того, что кто-то не рассчитал балки и тросы. Красота спасает мир, она же спасёт и мост! Одним из альтернативных предложений было всем молиться. Атеистические инженеры решительно отвергли мракобесие, но, разойдясь каждый по своему углу, всё-таки начали молиться в надежде на том, что хоть бог поможет в этой тяжёлой ситуации.
Увы, ничего не помогло. 7-ого ноября того же сорокового года подул наконец первый серьёзный ветер и Такомский мост обрушился. Жертв не было, потому что к этому моменту все уже итак знали, что мосту выжить не суждено. Это было самое грандиозное обрушение объекта в истории инженерных наук. Именно в этот момент инженеры всего мира поняли, что красота и элегантность – это важно, но ничто не заменит толстую бетонную балку и толстый стальной канат. И, может быть, толстая бетонная балка – это самая красивая вещь в мире, потому что она несёт спокойствие и уверенность… Теперь когда мостостроительные эстеты хотят сделать канат потоньше и покрасивее, им просто говорят «Такома» и задумчиво смотрят вдаль.
Говорят, когда господа финансовые инженеры выстраивали пять лет назад ажурную элегантную систему деривативов ипотечных кредитов, в один прекрасный день по коридорам «Ситибанка» пробежал сумасшедший, крича «Такома-Такома-Такома», но никто не понял, что он имел в виду. Охрана вывела его за дверь и не дала ему слова. Вот так и случаются обвалы.
