История Украины, писанная кровью (для Егория)

Вооружен и очень опасен

Как началась, раскручивалась и завершилась сине-желтая оперетка 1918-1920 годов с Петлюрой и прочими недоучками в главных ролях мы уже знаем. Но, помимо социалистов, были и другие люди, предлагавшие обществу другие идеи. Неимоверно далекие от «общечеловеческих ценностей», борьбы классов, аграрных заморочек, а по сути, и вообще от всего земного, жутковатые своей иррациональностью, но ею же и привлекательные. Первым всерьез заговорил о «высшем приоритете нации как духовного абсолюта» Николай Михновский, автор брошюры «Самостійна Україна», на рубеже XIX и XX веков легшей в основу программы Революционной украинской партии. Однако как брошюра, так и партия не вызвали в малороссийских губерниях особого интереса. И массы, считавшие себя вполне русскими, и «национально сознательная» образованщина, увлеченная, в первую очередь, модными социальными доктринами, а в «национальной составляющей» своей борьбы видевшая, как позже признавался Винниченко, лишь способ стать первыми на селе, идеями харьковского юриста пренебрегли. Проши незамеченными и первые статьи Дмитрия Донцова, будущего автора культового трактата «Национализм». Однако за пределами России, в австрийской Галиции, дело обстояло иначе. Противостояние русинов-«москвофилов» с русинами-«украинцами», всемерно поощряемыми Веной, уже завершалось, сила сломила солому, и чаша весов явственно склонялась на сторону вторых. Агитируемая вовсю грамотная молодежь, в основном, дети униатских священников, подрастала уже в сознании своей «особости», усердно штудируя и Михновского, и Донцова. Россию, правда, еще не ненавидели, ненавидели поляков, но уже считали «не своей» и «дикой», а себя, разумеется, «эуропейцами», вполне созревшими для лидерства в собственном регионе, поначалу пускай и автономном под крышей Габсбургов. Эта молодежь охотно шла в австрийскую армию учиться военному делу, с восторгом участвовала в экспериментах Центральной Рады и Директории, а в первую очередь, конечно, в создании недолговечной Западно-Украинской Народной Республики. Крах которой под ударами поляков стал для этого поколения сильнейшим ударом. Парни не сломались. Но Польша сделалась еще большим врагом, нежели была раньше, а всяческие разговоры о демократии и законности прекратились, как сущие глупости. Поколение сошлось на том, что «только мы сами и только силой». А перевести идею в практическое русло взялся человек, которому эта непростая задача оказалась по плечу – Евген Коновалец.


Личность эта была, мягко сказать, незаурядная. Естественно, отпрыск священника ГКЦ, Очень образованный (слушал лекции Грушевского), юрист, искушенный в политике (общался с национальным социалистом Иваном Франко, а с Донцовым даже дружил), он с младых ногтей крутился в студенческом движении и был абсолютным «украинцем» по взглядам. Уйдя на фронт добровольцем, выслужился там аж до капитана австрийской армии, попал в плен, позже возглавил галицких «сечевых стрельцов», самое боеспособное подразделение «армии УНР», но к Деникину вместе с Галицкой Армией не перешел, а ушел за кордон, формировать новые части для Петлюры. Когда же дело «головного отамана» оказалось проиграно окончательно, начал объединять единомышленников, оказавшихся в Польше и Чехословакии, летом 1920 года учредив на съезде в Праге «Украинскую Военную организацию» (практически полную аналогию врангелевско-кутеповского РОВС). «Мы не побеждены! – указывалось в итоговом документе. - Война не окончена! Мы, Украи́нская вое́нная организа́ция, продолжаем её. Проигранная в Киеве и во Львове – это еще не конец, это только эпизод, только одна из неудач на пути Украинской Национальной Революции. Победа перед нами». Поначалу охотников продолжать безнадежное дело было не так много, около сотни, в основном - галичане, однако постепенно ряды росли. Особо не философствовали, все и так было ясно. Цель: в «пропаганде мысли общего революционного срыва украинского народа с окончательной целью создать собственную национальную самостоятельную и единую державу». Враг: во-первых, Польша, Польша и еще раз Польша, во-вторых, безбожники-большевики, а насчет остальных подумаем потом. Направление удара: родимая Галиция, вопреки воле Антанты присвоенная Варшавой. И - идеально отлаженная разведка с резидентурами в Вене, Варшаве, Кракове, Гданьске, Вроцлаве. Люблине и Каунасе. Короче говоря, для старта было все. Не было только денег. Но с этим вопрос решился. Названное вслух имя врага тотчас привлекло внимание всех, кто боялся Польши или имел с ней счеты. Уже в 1921 году Коновалец завязал прочные контакты с разведкой Литвы, для которой его люди сумели добыть сверхценную информации, сорвавшую оккупацию страны Варшавой; литовцы, правда, деньгами платить не могли, будучи немногим богаче Коновальца, но Полковник за эту операцию получил литовское гражданство, а с ним и возможность свободно ездить по Европе, Каунас же стал для УВО родным домом. Примерно в то же время возникли контакты и с военной разведкой Веймарской Германии, куда – после очередной подлости Антанты, признавшей право Польши на оккупированную Галичину - перенес штаб-квартиру УВО, призвав подчиненных ориентироваться только на Берлин, как единственного сильного и постоянного врага Варшавы. В 1923-м сотрудничество вышло на новый уровень: Полковник от имени УВО подписал с начальник отдела контрразведки штаба рейхсвера Гемпшем соглашение о взаимной помощи. Появились солидные деньги из бюджетного фонда «Поддержки негосударственных народов Европы» (за 5 лет накапало свыше 2 миллионов марок), скромная газетка «Сурма» обзавелась дочками («Новый шлях», «Литературно-научный вестник», «Заграва», «Новый час»). Не скупились немцы также на оружие и взрывчатку. И вложения, скажем прямо, отрабатывались по полной…

Кто не спрятался, я не виноват

Уже в ноябре 1921 года боевик «Смок» (Степан Федак), свояк и близкий друг Коновальца, стрелял в Пилсудского, но сумел ранить только львовского воеводу. Затем, на протяжении года, погибли известный петлюровский атаман Владимир Оскилко, вздумавший конкурировать с УВО, формируя еще одну «военную организацию» и публицист Сидор Твердохлиб, лидер «хлеборобской партии», успешно выступавший за поиск путей взаимопонимания с поляками. А также десятка два не столь популярных, персон из числа «польских пособников». Полицейские и военнослужащие, погибшие в результате «боевых рейдов» УВО, как и убитые польские «осадники» (колонисты), по графе «аттентат» (покушение) вообще не проходили, их «ликвидация» приравнивалась к актам саботажа, наравне с пропагандой среди местного населения уклонения от уплаты налогов и участия в выборах. В принципе, успехи УВО впечатляют. Всего за тот самый 1922-й только в Галиции ими было проведено несколько сотен диверсий, от сравнительно неброских, типа поджогов или порубки телеграфных столбов, до серьезных терактов на железных дорогах. Некоторый спад, наступивший после успешных действий спецслужб, сумевших в декабре обезвредить боевой актив организации, сменился новым подъемом уже в 1923-м, сразу после постановки УВО на германское довольствие. Теперь, правда, основной упор был сделан на «экспроприацию вражьего добра», чем занялась специально созданная «Летучая бригада», лихо грабившая междугородние дилижансы, почтовые отделения и банки, а 28 апреля 1925 года сумевшая даже побить восточноевропейский рекорд, «очистив» львовский почтамт на колоссальную по тем временам сумму в 25 тысяч долларов. Правда, полиция и на этот раз сработала четко. «Летучую бригаду» в конце концов вычислили и ликвидировали, а попытка возобновить «акты мести», первой жертвой которой 19 октября 1926 года стал польский педагог Ян Собинский, убитый совсем еще молодым террористом Романом Шухевичем, вызвала такую вспышку негодования в среде интеллигенции, что боевики, осознав к тому же, что власть вот-вот созреет и до смертных приговоров, сочли за благо притихнуть. Зато куда чаще, чем до того, начали рваться бомбы. Героической датой в летописи подвигов УВО считается «бой першого листопаду», когда 1 ноября 1928 года храбрые хлопцы, влившись в праздничную толпу, отмечающую юбилей открыли огонь по полицейским нарядам, вынудив стражей порядка палить в ответ. Были жертвы. И, конечно, торжественные похороны, на которых политически активная молодежь призывала инертное старшее поколение встать с колен и отомстить палачам народа страшной местью.

Самое время сказать, что умный и опытный Коновалец, разворачивая «боевую сеть», не считал возможным только ею ограничиваться, но полагал, и совершенно справедливо, что организации необходимо иметь легальное, политическое крыло, в идеале сформированное из молодых, амбициозных и образованных людей, не запятнанных кровью. В связи с этим, Полковник принимал самое активное участие в бьющей ключом жизни радикальных молодежных организаций, стоящих на близких к УВО позициях. А в таких организациях недостатка не было. Галицкие хлопцы, обучающиеся в Праге, вместе с ровесниками-эмигрантами создавали один «дискуссионный кружок» за другим; кружки постепенно разрастались в крупные организации, то сливающиеся, то распадающиеся, однако, при всех разногласиях похожие. «Союз освобождения Украины», «Украинского национальное объединение», «Союз украинских фашистов» (фанаты только-только выбившего в дуче Муссолини») объединяются в «Легию Украинских Националистов», к ним примыкает довольно мощная «Группа украинской национальной молодёжи». Едва ли не выше Библии чтя труды Михновского и Донцова, молодежь, однако, не воспринимает их как догму. Она идет дальше, и много дальше. «…Что дала нам освободительная борьба, - вопрошал один из юных идеологов Микола Сциборский, - какие светлые образы и личности, перед которыми должен был бы трепетать наш национальный дух? Оставила ли она нам какую-то науку, традицию, путеводную звезду? Нет. [Имеем только] «ученых профессоров и логичных аргументаторов», объясняющих неудачи национального движения и недостижение государственного идеала «малограмотностью», но так и не сумевших до последнего момента понять необходимость самостоятельного, без чужой помощи отделения. Руководство попало в руки кабинетных и социалистических доктринеров, способных только руководить Пирятинской повитовой управой…; «всечеловеческих гуманистов», так далеких от реальной работы и кровавой бури жизни; правых «государственников», которые не нашли ничего лучшего, как провозгласить… федерацию с Москвой; бессильных истериков; психологических и духовных дегенератов и просто мелкой сволочи…». Еще один теоретик, Дмитро Андриевский, подкрепляет декларацию Сциборского конкретикой: «Нация превыше всего. Нация немыслима без духа. Духу нации необходима плоть – реальная национальная организация, реальная политическая сила. Основной принцип такой организации - жизнь создается не по партийным программа и не в соответствии с догмами, а только «жизненным инстинктом» и «естественным желанием. Задача такой организации – установление иерархии национальных ценностей, главные из которых есть независимость и государственность. Фундамент такой иерархии - железная дисциплина, главный закон – полное подчинение во имя достижения цели». Ничего удивительного в том, что в своих листовках эти хлопцы уже не упоминают прилагательные « национальный» и «государственный», но пишут коротко и ясно «националист», а придуманные неведомым умником слоганы «Слава Украине!» и «Украина превыше всего!» становятся их паролем.

Педагогическая поэма

С такой молодежью, положительно, стоило работать. И Коновалец, вполне заслуженно считавшейся юными активистами «живой легендой» образцом для подражания, работал, аккуратно ненавязчиво направляя её творческие поиски. Он подсказывал, рекомендовал, снабжал деньгами, помогал с публикациями, отправлял самых перспективных ребят на «политическую и военную учебу в Италию», благо к тому моменту уже имел теплые связи с близкими к Дуче людьми. Но при всем, великий педагог, не позволял себе бронзоветь, время от времени даже признавая свою неправоту, что невероятно льстило пацанам, многократно увеличивая авторитет Полковника. Проведенные в 1927 и 1928 годах в Берлине и Праге конференции украинских националистов, в ходе которых «старики» на равных общались с лопающимся от гордости молодняком, подтвердили необходимость объединения, а 28 января - 3 февраля 1929 года, в Вене, долгожданный Первый Конгресс принял решение о создании Организации Украинский Националистов, во главе которой встал, само собой, Коновалец. Оставаясь, разумеется, и главой УВО, единственной организации, сохранившей формальную автономию, позволяющую и далее заниматься «боевой работой» от своего имени, «не черня репутацию ОУН как чисто политической организации». Но вторым по важности после учреждения ОУН итогом съезда стало политическое заявление, гласящее, что «…Только полное устранение всех оккупантов с украинской земли откроет возможность для развития украинской нации в границах собственного государства… Игнорируя ориентацию на исторических врагов нации, мы будем в союзе со всеми народами, которые враждуют с оккупантами Украины…». В качестве «оккупантов» вскользь были названы Румыния, Чехословакия и даже СССР, зато ненависть к Польще едва ли не сочилась с бумаги, а «вероятным врагом оккупантов» определялась, естественно, Германия. Прочие Франции, Англии и США не поминались вообще. Еще один основополагающий принцип «работы» был определен на Втором Конгрессе, состоявшемся в Праге в 1928-м: «Провод украинских националистов в своей деятельности отмежевывается от всех украинских политических партий и групп и не вступает с ними в сотрудничество. Все организации украинских националистов на украинских землях и за границей должны поступить также». Иными словами, на сцену вышла организация принципиально нового типа, откровенно не связывавшая себя никакими осточертевшими «-измами». Что несколько шокировало даже многих старых друзей и спонсоров. В частности, германские социал-демократы, и без того уставшие улаживать вопрос с публично требующей «унять террористов» Польшей, приняли решение прикрыть краник, перенаправив основную часть субсидий на счета безобидной «управы» мирно живущего в Берлине экс-гетмана Скоропадского. Что, впрочем, для Коновальца было хотя и достаточно болезненно («общак» на себя он не тратил, но политика дело не дешевое), однако и мессы не стоило: к тому времени он уже успел поладить с Римом. Взрывы в Польше там, правда, мало кому были интересны, но идейное родство оценили, а лиры, если их много, в сущности, ничем не хуже марок.

Орлята учатся летать

Жизнь, однако, не картина маслом. Мудрый Коновалец, в принципе, расписав все, предполагал, что теперь это все будет не менее красиво, чем, скажем, в только-только успокоившейся Ирландии – единый зверь о двух головах, с одной стороны, «отпетая» УВО, стреляющая, взрывающая и режущая, с другой, легальная ОУН, устами молодых импозантных юристов, врачей и агрономов витийствующая в Сейме и прочих богадельнях. Проблема, однако, заключалась именно в том, что импозантные юристы, и не юристы тоже, хоть и умники, были слишком молоды. Вещать они, конечно, любили, но еще больше им хотелось экстрима. Все они, поголовно, помимо изучения трудов Михновского, учились стрелять, метать гранаты, варить динамит, и все это им настолько нравилось, что Полковнику приходилось делать выезды на места, часами вправляя мозги самым головастым на предмет того, что микроскопами гвозди не забивают. Ему одному такое сходило с рук, списываясь на «стариковскую осторожность» (и то сказать, 40 лет разве молодость?), всех остальных «легалистов», невзирая на попытки «закордонного» руководства протестовать, мгновенно записывали в «предатели нации», и хорошо еще, если без особо тяжких последствий. К тому же и деньги были нужны позарез. Полковник, хоть жадиной не был, но считать умел и самодеятельность «Краевой Экзекутивы» (внутреннего руководства) не оплачивал. А хотелось!

Так что, начиная с 1931 года, по Краю понеслась волна поджогов и нападений на властные учреждения, не говоря уж о грабежах. Сперва грабили поляков, поголовно считавшихся «врагами», но потом дело дошло и до «предателей нации», и хотя ответственность за всё брала на себя без вины виноватая УВО, но полиция тоже не лаптем щи хлебала, так что с мечтами о «респектабельной» ОУН пришлось попрощаться. Самое обидное, что осуществлялись акции по-мальчишески глупо, а очень часто и с пугающим непривычное к такому общество зверством. Например, влиятельного старенького парламентария Томаша Голувко, лечившего в Трускавце, изрезали вдоль и поперек прямо в палате санатория, несмотря на то, что пан Голувко был известен, как ярый сторонник «компромисса», то есть, максимальных, вплоть до автономии, уступок галичанам. С точки зрения новой логики «юношеской референтуры», смысл в этом, казалось бы, лишенном смысла деянии как раз был: именно такие «голувки» были в их понимании наихудшими врагами «украинской нации», поскольку чем больше «компромисса», тем меньше надежды добиться «революционного срыва масс». А с точки зрения старой логики властей, единственным адекватным ответом на подобное know-how должны были стать не сроки (учитывая молодость хулиганов, весьма умеренные), а намыленные веревки. В общем, в конце концов, коса нашла на камень. Провiдники Краевой Экзекутивы исчезали раньше, чем успевали приучить подчиненных к себе; при попытки к бегству был застрелен Юлиан Головинский, через несколько месяцев в околотке забили насмерть его преемника, Степана Охримовича, еще через год с трудом спасся, удрав за кордон Иван Габрусевич, а вскоре его примеру последовал и сменщик, Богдан Кордюк, признанный «референтурой» виновным в провале «городецкой экспроприации», по итогам которой деньгами так и не разжились, зато двое боевиков ОУН погибли, а еще двое, Билас и Данилишин, выданные, кстати, местными крестьянами, были повешены в львовской тюрьме Бригидки. Незадолго до католического Рождества в Галицию были введены дополнительные силы полиции и, в помощь им, отряды регулярной кавалерии. Взведенная до предела Варшава объявила о начале «пацификации» - затянувшейся на долгие годы и жесточайшей в смысле методов кампании умиротворения взбесившегося Края.

Солнце взошло

Именно в период «пацификации», когда польские силовики перестали оглядываться на мнение международной общественности, сжигая дома террористов, арестовывая всех подозрительных и стреляя на шум, к рулю и пришел Степан Бандера. Вопреки байкам биографов, утверждающим, что именно он родил ОУН, как Авраам Исаака, парень был незаметный, как говорят в Англии, заднескамеечник. Ни в кругу отцов-основателей, ни в списках делегатов судьбоносных конференций 1926-30 годов его не было и быть не могло просто по молодости.

Бандера - стоит четвертый слева :), 21 октября 1928 г.

В УВО он вступил только в 1927-м, 18 лет отроду, в 1928-м поступил на агрономический факультет львовской Политехники и целый год даже учился, а затем еще год, вместе с уже именитым Шухевичем, изучал уже другие науки в итальянской разведшколе. Прочие байки не менее мифологичны. Нет, возможно, конечно, что уже в 11 лет будущий Вождь, подобно грядущему Ким Ир Сену, призывал народ к восстанию, за что был избит полицейскими, как писалось когда-то в незабвенном журнале "Корея", смеясь им в лицо. Охотно верю, что в годы учения в украинско-польской гимназии он и в самом деле подкладывал кнопки на стул учителям-оккупантам и зажигал «вонючки» на торжественных мероприятиях в гимназии. Кто из нас, если честно, такого не творил? А вот насчет постоянных драк за Украинскую Идею с польскими шовинистами-старшеклассниками уже сложнее, ибо, как точно выяснили историки, в стрыйской гимназии того времени учились только галичане, сколько-то евреев, пара-тройка немцев, и ни одного поляка. Что же до хрестоматийного подвига школьника Стёпы - создании нелегальной «Організації учнів вищих клясів українських гімназій», якобы первой из националистических организаций, возникшей в Крае, - то на эту тему и архивы, и мемуаристы упорно молчат.

В общем, наверняка можно утверждать только то, что Степан, как и все галицкие мальчишки, имевшие средство на форму и прочее, переступив порог тинэйджерства записался в скауты – «Пластуны», где активисты УВО присматривали молодые кадры, что вслед за старшими товарищами, как положено, заинтересовался «умными разговорами», познакомился с ребятами уже «козырными», а чрез них и со «взрослыми» книжками типа Михновского, что, наконец, хотел учиться в Чехии, но поступил во Львове, затем бросил агрономию, а вернувшись из Италии, стал кадровым клерком УВО-ОУН, ответственным за подпольную типографию в селе Завалив. Карьера, впрочем, задалась сразу. Время-то было непростое, бестолковое. В переписке с Коновальцем активисты жаловались, что «УВО – это не военная организация, это гной… что если и случаются удачные операции, то деньги до УВО не доходят». С этим, конечно, старались бороться, так что энергичные парни не без бога в голове ценились на вес золота. А Степан был как раз таков, да еще и пером владел неплохо. Вот и стал референтом по пропаганде. Мыслил он нестандартно, по нынешним меркам, не хуже среднего политтехнолога. Еще не забыв нравы гимназии, довольно быстро организовал «школьную» агитационную кампанию, предложив старшеклассникам поиграть в войну с учителями-поляками, всячески срывая уроки и калеча оборудование. Детям такой вид протеста пришелся по душе, директора и завучи стояли на ушах, а Степан получил первое поощрение и, вдохновленный, организовал новую кампанию, «антимонопольную». Взяв за основу опыт организаций, вне всякой политики боровшихся против «алкоголя как источника культурного регресса», он бросил в массы слоган «Свiй. До свого. По своє!», без особого труда убедив селян, что самосад и самогон гораздо лучше «монопольки», поскольку дешевле. В результате чего Польша потеряла миллионы злотых, а старшие товарищи заценили Степана еще круче. Самой же яркой инициативой стала «могильная акция». В принципе, «культ могил» был для галицкой интеллигенции традиционен, сходки приурочивались к датам смерти известных людей, сопровождаясь торжественными панихидами. Однако Степан придумал «символические могилы», скорбно митинговать над которыми можно было без привязки к датам и личностям, просто для того, чтобы «напоминать, популяризировать и закреплять в душах масс идеи, за которые отдали жизнь украинские герои».

Рухнул дуб

«Героическая», «антимонопольная» и «школьная» кампании сделали имя Бандеры известным в высших сферах, прилежно читавших польсакую и европейскую прессу, подробно освещавшую «саботаж» в Польше. Сыграло определенную роль и недолгое тюремное заключение (в 1933-м Степана привлекали по обвинению в причастности к убийству полицейского комиссара Чеховского, но выпустили за недостатком улик), считавшееся своего рода «знаком качества». В январе 1933 года молодой референт стал стал главой КЭ, а уже в июне, на конференции в Праге (по дороге туда, кстати, его задержали в Данциг польские пограничники, опознали, но почему-то отпустили), был назначен еще и главой Краевой Комендатуры УВО, став, таким образом, подпольным наместником Галиции по версии националистов с неограниченными полномочиями. А после конференции вновь направился в Данциг, где с начала августа немецкая разведка открыла филиал берлинской школы диверсантов (радистов, подрывников, террористов) для активистов ОУН, годных на роль инструкторов. Выпускники, возвращаясь в Галицию, становились инструкторами подпольных «спецшкол», работавших по ускоренной программе. Всего за четыре месяца подготовили более 300 «профессионалов», а в январе 1934 года ОУН официально переоформила на себя старый договор о сотрудничестве УВО с «веймарским» абвером, но уже с абвером нацистским (с немецкой стороны документ подписал полковник Рейхенау). После чего КЭ приказала всем членам организации, находящиеся на легальном положении, быть готовыми в час «Х» перейти в подполье или уйти в леса, а всем нелегалам «прилагать еще больше сил в борьбе». Хотя, кажется, куда уж больше: за короткий период руководства Бандеры террор едва ли не превзошел эпоху «Летучей бригады». Теперь убивали уже не только польских чиновников и «предателей», но и всех, мало-мальски хоть с чем-то несогласных, от коммунистов и советских дипломатов до невинных славянофилов. Гибель вместе с приговоренными их жен и детей, в отличие от старых добрых времен, теперь считалась «издержками». Все это дало Варшаве основания обратиться в Лигу Наций с предложением ввести санкции введения международных санкций против терроризма,- в первую очередь, запрет предоставлять политическое убежище лидерам террора, после чего взбешенный Коновалец отдал из Женевы приказ прекратить бойню. Но Бандера к тому времени уже сидел, а подменяющий его Шухевич заявил, что без приказа прямого начальника ничего поделать не может и не хочет. Лишь в июле 1934 года, когда за осторожную критику методов КЭ был убит популярный и любимый во Львове директор украинской гимназии Иван Бабий и на дыбы встала поголовно вся галицийская общественность, а митрополит Шептицкий чуть ли не проклял убийц («нет ни одного отца или матери, которые не проклинали бы вас, ведущих молодёжь на бездорожье преступлений, вас, украинские террористы, которые безопасно сидят за границами края, используют наших детей для убийства родителей, а сами в ареоле героев радуются такому выгодному житью») крыша у лидеров КЭ, наконец-то осознавших, что романтичный образ ОУН, так трепетно создаваемый много лет, вот-вот посыпется окончательно, слегка встала на место. Но было поздно. Варшава вновь начала Дикую Охоту.

Многие исследователи считают, что укрепить контакты с террористами немцев заставили сами же поляки, мелко, но надоедливо «проверявшие на прочность» новый германский режим. Если так, то они, конечно, напросились сами, однако сами же ситуацию и поправили. Получив от чешских коллег т.н. «Пражский архив» и сумев «расколоть» арестованного орговика КЭ Ивана Малюцу, знавшего решительно все, польские спецслужбы в первые месяцы 1934 года зачистили Край от души, сведя в ноль практически весь состав актива КЭ. 14 июня 1934 г. при попытке нелегально перейти чешско-польскую границу был задержан и Степан Бандера. Как гласит официальная мифология ОУН, в связи с убийством польского министра внутренних дел Бронислава Перацкого, автора «пацификации». Однако тут имеется неувязка. Массовые аресты поляки начали еще в январе, тогда же был объявлен в розыск и Бандера, а Перацкого, кроме всего прочего, возглавлявшего, и очень успешно, разведку и контрразведку Польши, убили только 15 июня, на следующий день после ареста будущего «вождя». В общем, возникают вопросы. Но, как бы то ни было, Бандера был предан суду вместе с убийцами и получил вышку, затем («учитывая молодость и по иным гуманитарным соображениям») замененную пожизненным заключением. После чего отбывал срок - сперва в варшавской тюрьме «Святой крест», затем во Вронках, а потом в Бресте. С этого момента он становится фактически символом, ни в чем участия не принимающим, но страдающим за все, то есть, практически святым. Особенно для подрастающего юношества. Однако сил у ОУН нет совершенно, временно возглавивший её Лев Ребет вынужден перевести остатки организации на «культурно-просветительскую работу». Однако Коновалец пашет как вол, и к началу 1938 года ему удается более или менее восстановить разрушенную структуру. Правда, пожать плоды Полковнику уже не довелось. До поры до времени его и его игры с немцами терпели. Однако после визита в Токио с предложением наладить работу по разложению Особой Дальневосточной армии, в основном укомплектованной призывниками из УССР, терпеть перестали. 23 мая 1938 года в Роттердаме Полковник взорвался, вскрывая коробку конфет, подаренную едоверенным связным «Павлусем» ака Павел Судоплатов.

Не корысти ради

Насколько тяжела была эта потеря для ОУН, трудно представить, ибо лидеров такого уровня одна организация дважды не имеет, а заместитель погибшего Андрей Мельник, возглавивший зарубежное руководство, хотя и был тоже полковником, но всю жизнь только оттенял великого человека, близкой дружбой с которым гордился. И тем не менее, колесо крутилось. Вчерашние мальчишки становились парнями, абвер аккуратно обучал новобранцев на военных курсах, открытых в Баварии, чем могли, помогали и хорватские усташи. Оттачивается и идеология. Ненависть к Польше возводится в ранг уже не политической, а религиозной доктрины, доведя до логического конца идею Михновского, теоретики ОУН утверждают понятие «нации», как общности, имеющей наивысшую ценность для любого индивидуума, себя к этой общности относящего, много высшей, нежели жизнь или другие «устаревшие ценности». «Во имя победы над врагом нации» теперь позволено все, без оговорок, поскольку «враг нации» по определению есть «воплощение всего зла, порока и греха». Новые веяния сметают с руководства КЭ «гнилого интеллигента» Ребета и выносят на гребень молоденького, напрочь лишенного сомнений и рефлексии Мирослава Тураша, вновь давшего отмашку молодым и задорным, еще не стрелявшим и не взрывавшим, но мечтающим стрелять и взрывать. «Мы хотим, - заявляет в книге „Украинская военная доктрина“ теоретик нового призыва Николай Колодзинский, - не только обладать украинскими городами, но и топтать вражеские земли, захватывать вражеские столицы, а на их развалинах отдавать салют Украинской Империи … Хотим выиграть войну — великую и жестокую войну, которая сделает нас хозяевами Восточной Европы». Удержать в руках этих ребят было бы нелегко и покойному Коновальцу, а уж Мельнику, привыкшему к размеренной эмигрантской оппозиции, вообще не по силам. Зато привычное дело он делал неплохо, всего за год добившись от Канариса смутного намека на согласие «там, наверху» (неопределенно-многозначительный жест в сторону люстры) создать на руинах Польши «Украинское государство» в обмен на «всенародное восстание в час Х». После такого успеха приставка «врио» выглядела оскорбительно; в конце августа 1939 года, накануне «великих событий» Большой Сбор ОУН в Риме избирает Андрея Мельника Вождем с неограниченными полномочиями. А спустя две недели, в самый разгар германского вторждения в Польшу, из брестской тюрьмы был освобожден немцами Степан Бандера.

Незадолго до падения Варшавы, Гитлер провел совещание на тему «Что дальше?». Поскольку в тот момент фюрера, о войне с СССР еще не мыслившего, привлекла идея «государств-прокладок между Азией и Европой», вспомнили и об Украине, благо территория бывшей ЗУНР уже имелась. Адмиралу Канарису напомнили про давно обещанное «восстание при помощи украинских организаций, работающих с нами и имеющих те же цели, а именно поляков и евреев», имея в виду уже не Польшу (сами обошлись), а УССР. Шеф абвера формального руководства ОУН, те вызвали формальное руководство и отдали распоряжение, дав понять, что в ближайшем будущем могут сбыться самые смелые грезы. Руководство щелкнуло каблуками. А потом оказалось, что жизнь не такова, какой кажется с 1 сентября. Ибо эмиссары ПУН, посылаемые Мельником на места, людьми Бандеры попросту игнорировались. Их не видели в упор, слушать не хотели, а угроз типа «Вот все немцам расскажу» не боялись, поскольку сам Бандера уже успел (возможно, при выходе из тюрьмы) установить с немцами, но не теми, с которыми работал Мельник, а из соседнего ведомства, весьма тесные связи. Уже в ноябре 1939 года в лагерях абвера в Закопане, Комарне, Кирхендорфе и Гакештейне начали обучаться 400 «его» хлопцев, так что подчиняться какому-то Мельнику, пусть сто раз заслуженному, но даже нар не топтавшему, бывалому и крутому Степану Андреевичу было не в масть. Мельник попытался как-то задобрить авторитетного наглеца, однако Бандера, обустроивший штаб-квартиру в Кракове, отказался от всех повышений, со своей стороны заявив, что ПУН нуждается в коренных реформах, в том числе, если не в первую очередь, ясен пень, и кадровых. Параллельно Степан Андреевич, не спрашивая разрешения, включается в «святая святых» - подготовку восстания, доверенную Канарисом лично Мельнику, и направляет во Львов курьера с указаниями. Но, утратив за годы отсидки навыки конспирации, допускает несколько ошибок, на которые Мельник, бывший в курсе этой самодеятельности, естественно, «юному негодяю» указывать не стал. В итоге, курьер попал куда следует, подпольная сеть затрещала и Мельник с удовольствием отдал приказ о временном «воздержании от активной работы», на что Бандера опять-таки никакого внимания не обратил, продолжая посылать в УССР вооружённые «ударные группы». Как ни странно, кое-кому, в том числе экспертам по организации мятежей И. Климову («Легенда») и Д. Клячкивському, удалось просочиться в нужные места и приступить к организационной работе.

...хуже фашиста

Долго такое шоу продолжаться не могло. 10 февраля 1940 Бандера объявил о создании «Революционного Провiда ОУН», объяснив свои действия «неудовлетворительным руководством и отказом от националистических методов работы» и укомплектовав «свой» аппарат исключительно галичанами. Мельник, естественно, возмутился, приказав отдать «юного негодяя» и его присных под трибунал. Какое-то время «старая» и «молодая» гвардии словесно пинали друг дружку, обмениваясь комплиментами на предмет «незаконности», «раскольничества» и прочих радостей, и на фоне этой, несомненно, актуальной дискуссии обе стороны как-то забыли о подготовке уже готовящегося на территории Львовской и Волынской областей УССР восстания, намеченного на май, в связи с чем реализацию идеи пришлось откладывать на осень. Впрочем, к началу сентября немцам, которые кормили и тех, и других, все это смертельно надоело и был отдан приказ сделать ночь. Бандера с Мельником, успевшие взаимно приговорить друг дружку к смертной казни и даже исключить из организации, взаимно же друг дружку помиловали с позволением «смыть с себя позор раскаянием и борьбой с большевиками в подполье». И тогда выяснилось: о восстании можно забыть, поскольку, оказывается, НКВД не только конфеты с сюрпризом умеет делать. Все пошло по новому кругу, но «бандеровцы», искупая вину, старались больше, а их лидер не позволял себе капризничать, чем порой грешил Мельник, считавшему себя, как минимум, вторым Полковником. На территории генерал-губернаторства шло активное обучение членов ОУН-Р военному делу, самые «способные» завершали образование на курсах штабистов в Кракове, где готовился костяк будущих батальонов абвера «Роланд» и «Нахтигаль». Высоко ценилась и добротная информация, идущая с территории УССР опять-таки в основном по линии Бандеры, поскольку подпольщики, действующие в советской Галиции, вождем считали именно его, героя и страдальца, а не импортного Мельника. Впрочем, были и такие, кто ставил на "пана Андрея", в отличие от пацана с полонин, к тому же зэка, еще со времен Директории известного как человек солидный и порядочный.

Весной 1941 года, почувствовав, что уже можно, «бандеровцы» собрали «Римский съезд», где постановили, что Мельник отныне чмо. Вождем ОУН (б) был избран понятно кто. В качестве приветствия утвердили кальку с нацистского «Хайль». Но главное – наконец-то озвучили «идеологические принципы». «Москва – главный враг, - в частности, излагалось в документе. - Преданнейшей опорой господствующего большевистского режима и авангардом московского империализма на Украине являются евреи. Противоеврейские настроения украинских масс использует московско-большевистское правительство, чтобы отвлечь их внимание от действительной причины бед и чтобы во время восстания направить их на еврейские погромы. Бороться с евреями следует только как с опорой московско-большевистского режима, одновременно осведомляя народные массы, что главный враг – Москва». Именно такой позицией, как полагают исследователи, объясняется тот факт, что оба еврея, занимавшие ведущие посты в ОУН, идеолог Лев Ребет и Рихард Ярый, контролировавший денежные потоки от немцев, встали на сторону именно Бандеры. Однако в базовой инструкции «Борьба и деятельность ОУН во время войны» эта позиция звучала иначе. «Во времена хаоса и смуты, - разъясняли авторы, - можно позволить себе ликвидацию нежелательных польских, московских и жидовских деятелей… Враждебные нам – москали, поляки и жиды (…) переселять в их земли, уничтожать, главным образом интеллигенцию, которую нельзя допускать ни в какие руководящие органы, вообще сделать невозможным «производство» интеллигенции, доступ к школам и т.п. Руководителей уничтожать. Жидов изолировать, поубирать из управленческих структур, а также поляков и москалей. Если бы была непреодолимая нужда, оставить в хозяйственном аппарате жида, поставить ему нашего милиционера над головой и ликвировать при наименьшей провинности. Руководителями могут быть только украинцы, а не чужаки-враги. Ассимиляция жидов исключается». Этот документ, в отличие от предыдущего, имел статус ДВП и был доступен лишь избранным, однако и Ребет, и Ярый, входя в сливки бандеровской элиты, безусловно же, были в курсе. И тем не менее. А впрочем, кто их поймет…

«С риском для жизни я боролся против руководства фашистской террористической организации ОУН в Европе и на Западной Украине, против террористов – подручных Гитлера – Коновальца и Шухевича, уничтоживших тысячи моих соотечественников».
П.Судоплатов«Спецорганизации. Лубянка и Кремль».

Смотреть фильм: http://rutube.ru/tracks/2793227.html...2220e513b40847

В фильме показаны все детали убийства коновальца с комментариями исполнителя приговора генерал-лейтенанта Судоплатова, очень познавательно.

В течение 1991-2007 годов в Службу безопасности Украины поступили десятки запросов и обращений от политических и общественных деятелей и семьи Главного командира УПА с просьбой предоставить информацию о месте захоронения Романа Шухевича. Однако документов о том, что поступили с телом Шухевича, обнаружить не удалось. Ведь от 13-томного оперативно-розыскного дела МГБ на него, где они могли бы сохраняться, остался один том, остальные уничтожили. Первое расследование относительно места захоронения генерал-хорунжего СБ организовала в начале 1990-х годов, во времена председательства Евгения Марчука. Оказалось, что комендант УМГБ Львовской области Климчук, который занимался погребением тел убитых участников ОУН (б), умер в 1991 году. Другие опрошенные бывшие сотрудники УМГБ Львовской области о погребения Шухевича ничего не знали или молчали. Раскопки на территории Управления СБУ во Львовской области результатов не дали.

Рассказ чекиста

Лишь в 2004 году советник председателя СБУ Александр Гнап (также участник борьбы с подпольем ОУН-УПА) сообщил, что старенький ветеран органов госбезопасности УССР согласился дать показания о событиях тех лет. Он назвал себя участником специальной тайной операции МГБ УССР по уничтожению тела Романа Шухевича. Это был бывший старший оперуполномоченный управления 2-Н МГБ УССР старший лейтенант Александр Болдин (1915 года рождения). Его показания сняты на видеокамеру. Как рассказал Болдин, после операции 5 марта 1950 тело Шухевича доставили из Белогорще во Львов. Там оно находилось до 9 марта.
«Помню, как нас, группу оперативных работников Управления 2-Н МГБ УССР, собрал заместитель начальника этого Управления полковник Иван Кириллович Шорубалко и поставил перед нами задачу: вывезти Шухевича за пределы Западной Украины и конспиративно сжечь его тело», - рассказывал Александр Болдин . По его словам, полковник Шорубалко советовался с подчиненными, где лучше это сделать. В то время единственная хорошо упорядочена дорога была в направлении Львов - Ровно - Житомир - Киев, поэтому сначала решили ехать по этой дороге на Житомирщину. Впрочем опытный полковник предложил вывезти тело на территорию Хмельницкой области, в направлении Каменец-Подольского.

Готовить группу оперативников к поездке поручили полковнику Кагановичу. Кроме «оперов», к делу привлекли четырех военнослужащих десятого полка внутренних войск МГБ УССР. Ехали на грузовике, с накрытым брезентом кузовом. В кузов наложили соответствующее количество дров и бочку с бензином. Туда же должны были положить мертвого Романа Шухевича, завернутого в ткань. Болдин рассказал, что, кроме него, в состав группы входили: майор Иван Пидтепа (заместитель начальника первого отделения Управления 2-Н МГБ УССР, в марте 1954-го переведен из МГБ в МВД УССР, умер, похоронен в Киеве); капитан Василий Педченко (старший оперуполномоченный Управления 2-Н, умер и похоронен в 1993 году в Мариуполе); старший лейтенант Григорий Коноплев (старший оперуполномоченный, в 1954 году переведен в органы милиции). Водителем легкового автомобиля ГАЗ-67, на котором выехала группа впереди грузовика, назначили старшину Петра Пономаренко (умер и похоронен в Киеве).

Место в памяти

По словам Болдина, перед выездом из Львова с группой встретился представитель МГБ СССР генерал-лейтенант Павел Судоплатов, а также заместитель министра госбезопасности УССР генерал-лейтенант Виктор Дроздов. В то время во Львове, в оперативной группе МГБ УССР находился и тогдашний министр государственной безопасности УССР генерал-лейтенант Ковальчук. Болдин отмечал, что «решение об операции принимали эти руководители».

Это было 9 марта 1950 года. Болдин рассказал, что уже после выезда из Львова решили ехать в направлении Тернополь - райцентр Великие Борки - Скалат - Гримайлов и Скала-Подольская, пересечь реку Збруч и выехать на ее левый берег. «Нужно было подыскать конспиративное место, чтобы предотвратить внимание посторонних людей, - объяснял «опер». - Переехав Збруч, группа и грузовик с военнослужащими повернули налево и выехали на окраину молодого леска, где и решили начать кремацию тела Шухевича. Всю физическую работу по разгрузке дров и выноса из машины тела совершили военнослужащие ». Тело положили на большую кучу дров, политых бензином. Оперативники в это время следили, чтобы «действо» не увидели посторонние люди. Все продолжалось, по словам старенького «опера», часа два. Когда огонь погас и пепелище застыло, золу смели на брезент, снесли вниз до Збруча и с моста бросили в реку. Збруч тогда, мол, разлился широко, и с места кремации виднелся бурный поток реки.

Болдин рассказал, что они с Александром Гнап разыскали место. Мол, Гнап очень настаивал да еще и территорию хорошо знал. В конце марта 2002 года они вдвоем установили на месте сожжения крест, на котором написали годы рождения и смерти Романа Шухевича.

Руководство СБУ в конце 2004 г. сообщило эту информацию одному из известных украинских политиков, который постоянно интересовался местом погребения Шухевича - Василию Червонию (тот, которого молнии наказали). Далее эта не до конца проверенная информация распространилась в прессе. В 2005 году в СМИ сообщили об установлении памятного креста и первую празднованию в Гукова годовщине со дня смерти Романа Шухевича. Многие поверили, что документы СБУ подтверждают погребение Шухевича возле села Гуков. Некоторые жители села Гуков даже начали говорить, что знали о спецоперации МГБ, только боялись и молчали.

Множество «спецопераций»

Однако, кроме показаний Болдина, никаких документальных подтверждений версия о месте погребения Шухевича не имеет. Отыскать документы, которые на 100 процентов подтвердили бы информацию Болдина, в архиве ВБ не удалось. Автор этой статьи летом 2004 года по заданию руководства архива СБУ разыскивал документы, которые могли бы осветить вопрос об уничтожении тела Главного командира УПА Романа Шухевича. Оказалось, что сохранились документы об обстоятельствах спецоперации 5 марта 1950. Однако информации об уничтожении тела в них не оказалось. Тогда автор решил поискать информацию о возможном награждении участников розыску Шухевича руководством МГБ УССР: возможно, кто-то из них мог быть задействованным в уничтожении его тела.

После длительного розыска в фонде приказов МГБ УССР (№ 9) архива СБ вместе с тремя приказами МГБ УССР № № 0066-0068 от 16 марта 1950 года о поощрении сотрудников МГБ УССР и УМГБ Львовской области - участников розыска и ликвидации Романа Шухевича, был обнаружен подписан в тот же день приказ № 0069 «О поощрении сотрудников Управления 2-Н МГБ УССР и военнослужащих 8-й стрелковой роты 10-го стрелкового полка внутренних войск МГБ Украинского округа» за выполнение какого-то особо важного задания.

В приказе, подписанном тогдашним министром Николаем Ковальчуком, не указывается, за что именно поощряются сотрудники и военнослужащие, однако сопоставление содержания заявления Болдина, других трех указанных приказов и документов об операции в Белогорще дает основания считать, что приказ № 0069 касается именно дальнейших действий с телом Шухевича. В нем речь идет о выполнении неизвестного спецзадания МГБ УССР тремя оперативными сотрудниками - Кагановичем А. Г., Болдиным О. И. и Коноплевым Г. И., одним сержантом и шестью рядовыми военнослужащими 8-й стрелковой роты 10-го полка внутренних войск МГБ Украинского округа, а также двумя водителями Автобазы МГБ УССР.

Не все потеряно

Между показаниями Болдина и содержанием приказов есть разночтения. В частности, в приказе № 0069 не указаны названные Болдиным Подтепа, Педченко и водитель Пономаренко. Кроме того, Болдин свидетельствует о четырех оперработниках, четырех солдатах и одному водителю (вероятно, считал несущественным наличие водителя машины, на которой ехали солдаты. В ходе розыска автор пришел к выводу, что необходимо попытаться разыскать материалы об уничтожении тел других руководителей подполья ОУН (б) и УПА, чтобы выяснить, имеет под собой заявление Болдина основание, и чекисты действительно осуществляли такие секретные спецоперации.

После тщательной проверки приказов МГБ УССР за 1950 год автор обнаружил аналогичный документ о поощрении А. Болдина приказ МГБ № 00298 от 22 июля 1950 года, в котором за успешное выполнение неизвестного специального поручения МГБ УССР премирован 4 оперробитникив (в том числе упомянутых О . Болдиным Педченко В. И., Подтепу О. Х, а также водителя Пономаренко П. М.), одного сержанта и 6 военнослужащих внутренних войск МГБ Украинского округа той же 8-й стрелковой роты 10-го полка ВВ МГБ Украинского округа. В результате пересмотра оперативно-розыскного дела на члена Провода ОУН Романа Кравчука - «Петра» оказалось, что 4 июля 1950 сотрудники МГБ УССР действительно убили в Бережанском районе Тернопольской области руководителя одного из проводов ОУН (б), которого опознали арестованные подпольщики как руководителя краевого провода ОУН (б) на западноукраинских землях Романа Кравчука - «Максима». И только через несколько месяцев, в августе-октябре 1950 г., чекисты установили, что погиб не он, а один из руководителей подполья на Бережанщини, внешне очень похожий на Кравчука.

Еще не зная этого, чекисты вывезли его тело за пределы Западной Украины - на территорию Житомирщины и тайком сожгли в лесу. Пепел собрали, остатки костей раздробили и развеяли в поле. Об этом сохранился соответствующий акт, подписанный исполнителями операции. Итак, советские спецслужбы действительно использовали такие методы. Кроме того, фамилии участников спецоперации и лиц, награжденных приказом министра М. Ковальчука от 22 июля 1950 г., полностью совпадают.

Можно с большой вероятностью предположить, что высокие должностные МГБ УССР давали поручения уничтожать тела убитых руководителей ОУН (б) примерно таким же образом, как свидетельствует Болдин. Но где теперь искать документальные подтверждения, что именно так и сделали с Романом Шухевичем, и как узнать, где же он на самом деле похоронен? В киевском архиве СБУ их нет, а поэтому вопрос остается открытым. Возможно, что документы могут храниться в Центральном архиве ФСБ Российской Федерации, поскольку участие в организации поиска Шухевича принимал начальник 4 управления МГБ СССР генерал-лейтенант Павел Судоплатов.
"УМ"
==============
А в книге одного из участников борьбы с оуновским подпольем в 50-е годы, автором книг "Бандеровщина" и "Операция "Рейд" полковника В. Санникова есть оч-ч-чень интересное место:


"К сожалению, я не могу и сегодня назвать имя одного из крупных руководителей подполья, попавшего в руки советской контрразведки... Назовем его условно Г. Долго гонялись за ним чекисты. Вышли на место его временного укрытия. После короткого боя находившиеся вместе с ним в хате боевики были уничтожены. На предложение сдаться провиднык отвечал огнем и отбивался фанатами. Он был нужен живым. Николай Иванович дал команду вести только отвлекающий огонь, чтобы оуновец расстрелял свой боезапас. Пулеметчикам было приказано в случае появления в секторе обстрела этого главаря бить только по ногам. Вскоре стрельба из хаты прекратилась, и в дверном проеме показался человек с двумя пистолетами в руках. Он, стоя в дверях, прицельно стрелял по приближающимся контрразведчикам. Стало ясно, что провиднык сознательно вызывает огонь на себя, имея намерение погибнуть в бою. Все правильно рассчитал Зубатенко. Не дал противнику пустить в себя последнюю пулю. Не успел провиднык уйти из жизни героем. Пулеметная очередь перебила ноги, и он без сознания рухнул на землю...
За организованным и старательным лечением Николай Иванович следил лично. Сделали все возможное. Привлекли лучших хирургов. Было проведено несколько сложных операций, в том числе врачами, специально вызванными из Москвы. Спасли ногу провидныку. Николай Иванович почти ежедневно впервые дни лечения бывал у больного, часами сидел у его постели. О жизни говорили. И о смерти. Нужной или бессмысленной. Дело мы имели не просто с врагом
советской власти. Провиднык был образованным, интеллигентным человеком. Привлечь умного врага на свою сторону — особое мастерство. Филигранная работа, осуществлять которую дано далеко не каждому чекисту-агентуристу. Николай Иванович «играл» с открытыми картами.
Долго продолжалось идеологическое противостояние. Удалось его убедить. Нет, он практически остался на позициях украинского националиста. Его убедили в другом. В борьбе за призрачную «самостийную и незалежную» погибли тысячи людей. Сотни тысяч оторваны от своей родины, родных земель и находятся в лагерях или на спец¬поселении. Если он считает себя истинным патриотом Украины, пусть поможет несчастным вернуться на родину, к своим хатам и землям. Ему предлагается программа борьбы за свой народ в условиях сложившейся и исторически закрепленной временем украинской государственности. Существует Советская Украина, и ОУН бессильна изменить ход истории. Именно ОУН виновата в геноциде нации — развязав кровавую бойню в Западной Украине, вызвала тем самым ответную реакцию всей советской мощи. Надо спасать жизни людей, это святая обязанность любого украинца во имя интересов нации.
Да, Г. был нужен нам живым. Да, мы рассчитывали на его помощь, Да, он был бы обречен, если бы не пошел на сотрудничество с нами... Его ознакомили с некоторой информацией наших надежных источников в оуновских зарубежных центрах. Ложь и обман исходили из Мюнхена. Не о судьбе гибнущего подполья думали зарубежные лидеры ОУН, а только о своей выгоде, своем благополучии... Ему доказали это документально. Он убедился, что это не фальшивка, сфабрикованная госбезопасностью. И провиднык сдался. Он попросил только об одном: его бывшие руководители по подполью и друзья, подчиненные никогда не должны узнать о его захвате и сотрудничестве с госбезопасностью. Он должен для всех, кто знал его по подполью, умереть. Навсегда. Для всех. Пусть думают, что он погиб героем. Он попросил изменить его имя. Расстаться с ним навсегда. Взять имя другого человека и начать новую жизнь...
Чекисты сдержали слово. Все условия были выполнены. В последующем он оказал большую помощь органам госбезопасности, спас жизни и облегчил участь многих участников Сопротивления..."


Я не знаю, о ком из лидеров УПА и вооруженного подполья ОУН написал полковник Санников. Строить предположения не буду. Знаю лишь, что руководители ОУН сладко ели я мягко спали, когда посылали своих обманутых подчиненных убивать украинцев, евреев и поляков. Они сладко ели и мягко спали в Мюнхене, когда заставляли гнить своих обманутых подчиненных в схронах со вшами, они сладко ели и мягко спали на мгбэшных конспиративных виллах, когда отрабатывали для себя жизнь, создавая для зарубежных разведок иллюзию легендированных проводов на Западной Украине. И ничего кроме презрения эти предатели (с какой стороны ни посмотри) не заслуживают.

«Город стонал в агонии, кровоточил в муках, содрогался в грозных нероновских сценах и геродотовских убийствах невинных детей. Выделенные группы самых отъявленных убийц, как бешенные собаки, врывались в дома, с наслаждением выбивали двери квартир и как сумасшедшие, вспотевшие и запыхавшиеся, вытаскивали свои жертвы за волосы и многократно убивали их прямо на месте. Кто попал им в руки - тот лишался жизни. Взятых в плен политруков Красной армии расстреливали, коммунистов и евреев вешали. Не было улицы, на которой не лежали бы трупы. На главной улице не было фонаря, на котором не висел бы повешенный. Трамваи были переполнены перепуганными людьми, которых везли на зрелище убийств. Город был отдан на растерзание подонкам, бился в страшных судорогах. Только в их штабе на улице Лацкего было убито более пятисот евреев. На площади Стрельцов днем расстреляли тридцать заложников. На балконе Оперного театра повесили двадцать мучеников... Одичавшие убийцы, возбужденные выстрелами салютов, криками умирающих, гипнотизируемые кровавыми оргиями, как будто сошли с ума: местному фотографу носили проявлять фотопленки, на которых было запечатлено позирование возле убитых, застреленных, повешенных и замученных. Ничего подобного история не видела и не знала со времен Чингисхана. Мир словно перевернулся вверх ногами. Колесо истории человечества вернулось к своему началу... По списку, составленному в Краковском филиале Абвера, группы украинских националистов врывались в квартиры 36 ученых с мировым именем: педагогов, ректоров, геологов, хирургов, между ними профессора математики, бывшего председателя польского правительства Казимира Бартеля, писателя и академика Тадеуша Бой-Желенского. Их привели в свой штаб, где зверски мучили, а ночью вывезли за город в Вулецкий парк, заставили выкопать себе общую могилу, а затем их расстреляли»
Министр иностранных дел Словацкой республики о специаль-батальоне «Нахтигаль»
Годьмаш П., Годьмаш С. Подкарпатская Русь и Украина. - Ужгород, 2003. С.158-159.

Сейчас акцентируется внимание на службе украинских националистов немецким спецслужбам. Но при этом ушло в тень, что после поражения Германии бывшие пособники гитлеровцев, принесшие на украинскую землю неисчислимые беды и горе, нашли себе новых хозяев.

Сов. секретно

МКГБ СССР
1 управление
16 октября 1945 г.
Разослать: Берия
Меркулову
Кобулову

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Резидентурой НКГБ в Париже получены данные о том, что 3 июня с.г. в гор. Ганновер состоялось совещание группы украинских националистов под председательством профессора ПОДИЛЬСКОГО.
Докладчиком на этом совещании по вопросу организации «Украинского Допомогового Комитета» (УДК – ред.) в гор. Ганновер прибыл представитель от Центрального «УДК» из гop. Бад-Киссинген старый петлюровский офицер ЛИТВИНЕНКО, он же представитель БАЧИНСКОГО от «Украинского Червоного Хреста» (УЧХ) в Женеве.
На совещании присутствовал и вошел в состав созданного «УДК» в качестве секретаря член «Провода» ОУН (бандеровцев) инженер ШУХЕВИЧ, известный на Западной Украине под кличкой «Тур».
Председателем «УДК» был избран ЛУЦКИЙ, заместителем председателя — профессор КРИВИЦКИЙ. Кроме того, всостав комитета вошли: орг. референт и представитель «Красного Креста» — доктор ДОСКАЧ, референт по политическим и культурно-просветительным вопросам — профессор ВОЛЫНЕЦ, представитель от молодежи — БУРЯЧЕК и член комитета доктор КОЦУР.


iтетом» (УДК).

На этом совещании была создана так называемая «УМСА» (организация христианской молодежи) под председательством профессора ВОЛЫНЦА, а затем на эту должность был назначен БАКАЛО.
«Украинские Допомоговые Комитеты» в зонах оккупации английских и американских войск ведут активную антисоветскую деятельность через уполномоченных «УЧХ».
Для полного охвата эмиграции влиянием «УЧХ», зоны английской и американской оккупации разделены женевской делегатурой «УЧХ» на 11 округов:
Шлезвиг-Гольштейн, Ольденбург, Вестфалия, Ганновер-Нендорф, Гольденайм-Брауншвейг, Липпе, Райнланд, Вюртемберг, Гессен-Нассау, Бавария, Тюрингия.
Окружные уполномоченные «УЧХ» имеют свой аппарат и представителей в районах.
На территориях, оккупированных английскими войсками, уполномоченные «УЧХ» пользуются правами представителей «Международного Красного Креста». Они находятся в постоянном контакте с английскими оккупационными властями, от которых получают материальную помощь и с их разрешения издают националистическую литературу.
По тем же данным, существование «УДК» разрешено также французами в своей зоне оккупации.
«УЧХ» ведет работу по переброске в Советский Союз, под видом репатриантов, своей агентуры для организации подпольной националистической деятельности на территории СССР, а также агитацию среди украинских эмигрантов за невозвращение на Родину.

Начальник 9 отдела 1 управления НКГБ СССР
Гукасов

ГА РФ, ф. 9478, оп. 1, д. 380, л. 95-96.

Сов. секретно

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Резидентурой НКГБ СССР в Париже получены следующие данные о деятельности украинских националистических организаций на территории Германии в зонах оккупации американских и английских войск.
В мае с. г. созданная в гop. Веймар украинскими националистами «Об'єднана Українська громадськiсть» (ОУГ) обратилась к ЭЙЗЕНХАУЭРУ с меморандумом, в котором просит создать для украинцев, находящихся в американской зоне оккупации и не желающих возвращаться в СССР, необходимые условия к тому, чтобы получить возможность переехать в страны Западной Европы или в Америку. В том же меморандуме «ОУГ» просила американское командование дать разъяснение, какое международное учреждение будет теперь заниматься судьбой политических эмигрантов, как занималось этим до 1939 года «Бюро Нансена», и к кому украинские эмигранты должны обращаться за правовой и материальной поддержкой.
После этого в Веймаре был создан так называемый «Український Червоний Хрест»(УЧХ) и подчиненные ему филиалы в других пунктах сосредоточения украинской эмиграции, действующей на правах секции «Международного Красного Креста» в Швейцарии, где постоянным представителем от украинской эмиграции является петлюровец БАЧИНСКИЙ. «УЧХ» имел своих уполномоченных при комендатурах оккупационных войск США и Англии.
Украинцам, не желающим возвращаться в СССР, «УЧХ» выдает сертификаты «Украинской секции международного Красного Креста». Лица, получившие такой документ, признаются английскими и американскими оккупационными властями, как не имеющие гражданства.

После перехода Веймара в зону оккупации советских войск «ОУГ» переместилась в гор. Бад-Киссинген (Бавария) и называется в настоящее время «Центральним Українським допомоговим ком
Во главе Центрального «УДК» стоит бывший член ЦК «Українськогонацiонально-демократичного об'єеднання» (УНДО) Мудрый Василий, заместителем его является член «правительства» «Украинской народной республики» (УНР) Ветухов.
Центральный «УДК» в Бад-Киссингене ведет активную работу по установлению связи с местными «УДК» и с антисоветскими формированиями прибалтийской эмиграции. Сотрудники Центрального «УДК» Дубровский и Сенюк, выезжавшие в июне 1945 года в местные «УДК», заявляли украинцам, что Центральным «УДК» достигнуто соглашение с латышами, литовцами и эстонцами, не желающими возвращаться в СССР, и что в связи с переездом в ближайшее время Центрального «УДК» во Франкфурт-на-Майне связь с ним будет осуществляться через члена «Центрального Латышского комитета» в гор. Детмольд - Родзинса.
Все эти организации проводят усиленную работу по объединению антисоветской деятельности всех течений и групп украинской эмиграции и подчинения их единому руководству.
14 июля с. г. в гор. Бад-Киссинген происходил съезд всех политических партий украинской эмиграции, где присутствовали: представитель от бандеровцев под псевдонимом «Богдан», от «мельниковцев» был сам Андрей Мельник, oт гетманцев Рознатовский, от УНР «президент» Андрей Левицкий со своим штабом, от украинской церкви епископ Мстислав с 4-мя епископами из зоны американской оккупации, и епископ Поликарп - из зоны английской оккупации.
Докладчиком на съезде был «министр» внутренних дел «УНР» — Ветухов.
Съезд обсудил вопросы объединения всех украинских политических партий и работу Центрального «УДК».
Выступивший на съезде Андрей Мельник предложил выработать единую для всех организаций политическую линию.
Съезд признал созданную в середине 1944 года на Украине «Українську Головну Визвольну Раду» (УГВР) органом, «руководящим продолжением борьбы за Самостийну Украину путем организации вооруженных сил».
Руководителем «УГВР» был утвержден Степан Бандера. «УГВР» строго законспирированная организация, члены ее неизвестны. Штаб «УГВР» находится в Баварии, где якобы имеет подпольную радиостанцию, которая в июле 1945 года работала от 23.00 до 02.00 на волне 41-43 метра.
О деятельности украинцев в английской зоне оккупации известно, что в гор. Ганновер существует так называемый «Украинский национальный комитет», в состав которого входят: бывший депутат польского сейма галичанин Луцкий Мирон, представитель от молодежи и руководитель разведки комитета Бурячек Алексей, начальник социального обеспечения членов «Красного Креста» Петрук Борис, известный националистический деятель в Галиции Матла и бывшие офицеры Красной Армии Коваленко, Немчинский и Супчинский.
Примечание:
«Об'єеднана українська громадськiсть» - «Oбъединенная украинская общественность»
«Український Допомоговий комiтет» - «Украинский комитет помощи»
«Українська Головна Визвольна Рада»— «Украинский Главный Освободительный Совет».

Начальник 9 отдела 1 упр. НКГБ СССР
полковник Гукасов

24.10.1945 г.
ГА РФ, ф. 9478, оп. 1, д. 380, л. 97-101.

7 января 2001 года на одном из британских каналов (ITV) был продемонстрирован документальный фильм «СС в Британии», в котором речь шла о том, как правительство Великобритании в 1947 году дало убежище восьми тысячам военных преступников из дивизии СС «Галичина».

В настоящее время на Британских островах находятся около 1,5 тысячи ветеранов дивизии, которые совершили преступления против мира и человечности на территории Украины, Польши, Словакии, Югославии, Франции.
Эти преступления вызывают возмущение у миллионов представителей общественности многих стран мира. Однако в современной Украине находятся могущественные, влиятельные силы, которые пытаются извратить существо событий, происходивших в годы той страшной войны, представить бывших вояк в мундирах гитлеровских карателей не палачами невинных людей, а, скорее, своеобразными жертвами рокового стечения обстоятельств.

Возникла парадоксальная ситуация: мировое сообщество осуждает преступления вояк из 14-й дивизии СС «Галичина», а часть депутатов украинского парламента пытается протащить проект закона о морально-политической реабилитации участников отрядов бандеровской УПА, в числе которых, как известно, находилось немало бывших эсэсовцев. В некоторых украинских СМИ периодически появляются публикации, авторы которых не только сочувственно относятся к проблемам бывших эсэсовцев, но и пытаются возвести их в ранг героев.
Оживление неонацистских настроений среди определенной категории членов украинского общества не могло не обратить на себя внимания высших должностных лиц государства.
По-видимому, не случайно в обращении высших руководителей Украины к украинскому народу, еще 15 февраля 2001 года опубликованном в украинских СМИ, прозвучала тревога по данному поводу.
Время показало: опасения украинских руководителей, в связи с возможным рецидивом фашизма, имеют под собой достаточно веские основания.

Новоявленные адвокаты эсэсовцев

Ажиотаж, поднявшийся в националистических и некоторых «центристских» СМИ независимой Украины по поводу трансляции в Великобритании хроникально-документального фильма под красноречивым названием «СС в Британии», вызвал удивление даже у тех, кто давно отвык чему-либо удивляться. Речь в фильме шла о 14-й дивизии СС «Галичина» (официальное название дивизии c 30.07.1943 года: SS-Freiwilligen-Division «Galizien» и с 27.06.1944 года: 14.SS-Freiwilligen-Grenadieren-Division (galizischen №1) (14 СС добровольческая гренадерская дивизия (галицийская №1. — В. В.).
А как было не удивляться, если авторы практически всех публикаций относительно дивизии СС «Галичина» (именно о ней шла речь в упомянутом фильме. — В. В.), дружно заняв позицию апологетики преступных формаций СС, отвергнув этим самым известные решения Международного трибунала в Нюрнберге, ухитрились не заметить очевидных фактов участия эсэсовцев-галичан в преступлениях против мира и человечности.
Авторы издающихся в Украине оуновских еженедельников: бандеровского — «Шлях перемоги» от 24.01.2001 г. и мельниковского — «Українське слово» от 25-31.01.2001 г. и 1—7.02.2001 г., опубликовавшие отзывы о фильме, ничего нового согражданам не сообщили, по существу повторив традиционные аргументы защитников СС из лона обеих ОУН за кордоном. Таких, например, как историк-пропагандист Тарас Гунчак, псевдоисторик, бывший вояк дивизии СС «Галичина» Василий Верига и др. Вот как характеризует реакцию оуновцев авторитетный ученый, представитель украинской диаспоры, доктор политологии и магистр права из Канады Виктор Полищук:
«В то же время ОУН-б вместе с ОУН-м организовывают научно-теоретические конференции, на которых утверждается, что УПА была военной формацией, одной из воюющих сторон, боровшейся против СССР и немецких фашистов. Деятели ОУН на Западе, например Иван Олексин, руководитель Союза украинцев в США, бывший военнослужащий дивизии СС «Галичина», в интервью для киевских газет и журналов утверждает, что эта дивизия не называлась «СС» (Wiktor Poliszczuk. Ideologia nacionalizmu ukrainskiego». — Toronto—Warszawa, 1996. — S. 179).
В другой своей работе (см. Falszowanie Historii Najnowszej Ukrainy». — Toronto—Warszawa, 1996. — S. 26) Виктор Полищук убедительно опровергает попытки Тараса Гунчака изобразить сам факт создания дивизии СС «Галичина» не как свидетельство коллаборационизма с оккупантом, а как акт создания подразделения Украинской национальной армии».
Примечательно, что публикации отдельных так называемых центристских газет и журналов в Украине, на деле представляющие собой откровенный плагиат оуновских аргументов, вызвали лавину вопросов со стороны непосвященного читателя.
К сожалению, объем небольшого исследования не позволяет детально охарактеризовать точку зрения каждого из авторов указанных публикаций, но, пожалуй, общим моментом в их утверждениях является попытка доказать полную «невиновность» бывших эсэсовцев. Стремление изобразить их не иначе, как борцами за волю Украины против ненавистных большевиков и москалей. Людьми в высшей мере «честными, гуманными, благородными, мужественными» и т. д.
Если верить их аргументам, подразделения дивизии СС «Галичина» никогда не только не участвовали в карательных операциях против мирного населения, но и не включали в себя бывших карателей и полицейских, вояки дивизии вообще враждовали с представителями полицейских частей.
Как ни странно, наиболее активным защитником не только бывших эсэсовцев, но и палачей из ОУН-УПА проявил себя в свое время журналист «Киевских Ведомостей» некий Ярослав Тинченко, представляющийся «историком».
Чтобы не выглядеть голословными, рассмотрим основные постулаты Тинченко.
Известного еще со времен Речи Посполитой террориста, а во время Второй мировой войны карателя, предводителя бандитов из ОУН-УПА Романа Шухевича Тинченко изображает (см. «Киевские Ведомости» от 29.11.2000 г.), как «интеллигентного, рассудительного, обязательного, щепетильного», одним словом, рисует из него эдакого европеизированного джентльмена.
Трудно понять причину цинизма молодого «историка», читая также его поучения и советы брать пример с Европы (см. «Киевские ведомости» от 21.04.1998 г.). Европейский Запад Ярослав Тинченко преподносит нам как регион, где «события Второй мировой войны уже давно стали достоянием истории... свободно печатаются материалы о концлагерях, эсэсовцах и палачах, а отношение к таким статьям исключительно познавательное» (выделено нами. — В. В.).
«Историк» с пониманием относится к «мемориальной» деятельности современной элиты города Черновцы, соорудившей памятник карателям и палачам из Буковинского куреня, отличившегося массовыми расстрелами киевских евреев и крестьян белорусского Полесья. Его восхищает, например, что бывшие палачи приезжают в Украину, как «шановані громадяни», а бывший нацистский каратель Владимир Катрюк (из пулемета в упор расстреливавший жителей Хатыни, пытавшихся бежать из горящего здания. — В. В.) «дал на памятник 100 канадских долларов и теперь является чуть ли не почетным гражданином Черновцов».
Тинченко в черных цветах изображает советских воинов-освободителей, которые у него сплошь и рядом «насилуют и грабят» европейцев, огромными массами переходят на сторону врага, выполняя затем роль палачей собственного народа в отрядах немецкой полиции и подразделениях СС. И тут же, ничем не подтверждая собственный вывод, безапелляционно разглагольствует: «Однако сложно согласиться с тем, что в число военных преступников следует записать бойцов 14-й дивизии войск СС «Галичина».
Автор беспочвенно пытается убедить читателя в том, что каратели из оуновского батальона «Нахтигаль» не причастны к убийствам гражданского населения города Львова, не устает повторять «аргументы» оуновской пропаганды о том, что жертвы украинских полицаев и карателей из польских и белорусских сел сами виновны в своей печальной судьбе, так как помогали партизанам. По его логике, вина жителей польского села Гута Пеняцкая, уничтоженных эсэсовцами-галичанами и бандой УПА в 1944 году, состояла в том, что «польское село вклинилось в территорию этнического проживания украинцев».
В комментарии к журналу «ПиК» (см. №3 (86) за 2001 год) «историк» выступает уже как откровенный адвокат эсэсовцев, даже не пытаясь аргументировать свою позицию: «Защищать этих людей мы просто обязаны. Во-первых, это организация ветеранов дивизии СС «Галичина» в Великобритании, во-вторых, эта организация, которая первой начала помогать украинскому государству после обретения независимости. В частности, эта организация много пожертвовала на различные гуманитарные сферы нашей жизни — науку, медицину и т. д.». Вторят Тинченко и другие, не сильно утруждающие себя поиском научных доказательств своих, сомнительных, с научной точки зрения, утверждений. Среди них категоричностью заявлений особенно выделяются Виктор Коваль, Сергей Грабовский, Олег Гринив, бывший эсэсовец Роман Колисник и др. Мощная поддержка этим «ученым» оказывается со стороны влиятельных политиков. В частности, бывший «гуманитарный министр» Иван Драч в 1993 году немало усилий приложил для организации пышного празднования 50-летнего «юбилея» создания дивизии СС «Галичина».
В своем выступлении на научной юбилейной конференции в Киеве (1993) Драч, как бы указывая дорогу будущим исследователям, пророчествовал: «С названия дивизии «Галичина» будет наконец смыта грязная идеологическая накипь»; «с грубым цинизмом на счет дивизии ставятся расстрелы в Бабьем Яру»; «Галичине» приписывают карательные экспедиции против мирного населения»; «мы вынуждены были идти на позорное сотрудничество с немцами»; «хочу сказать, что ваша борьба и ваши жертвы не были напрасными»... (см. «Украинська дивизия «Галичина», Киев — Торонто, 1994 .— С. 96—98).
А ведь совсем еще недавно этот, обласканный бывшим коммунистическим режимом пиит, в 22 года вступивший в ряды КПСС, утверждал нечто обратное. Например, в сборнике «Корень и крона» накрапал следующий вирш:
«Сконали «тигри» і «пантери»
Освенцимів колюча кліть,
А все ж облесні живодери
Плетуть павучу сіть Бандери —
Ще й досі висне хижа сіть.
О, ненависті дух не вичах,
Цей лютий шал не заника,
Шуга огнем мені в обличчя
З сонетів Кравціва лисичих
І з вовчих строф Маланюка».
Коллега Ивана Драча по ющенковскому Кабмину, такой же, как он баловень партократов, Николай Жулинский в советский период так отзывался о талантах своего приятеля:
«Поезія Драча посідає помітне місце в українській і всій радянській (выделено нами. — В. В.) поезії завдяки своєму яскравому, цілісному, хоч подеколи і внутрішньо суперечливому, емоційно-інтенсивному характері образного вираження...»
После получения известия о демонстрации в Великобритании фильма об украинских эсэсовцах, об их настоящих, а не мнимых, «подвигах» с экранов украинского телевидения, как всегда двусмысленными намеками, заговорил прозападный экс-министр иностранных дел Борис Тарасюк. В украинских же учебных заведениях руководители и педагоги начали настойчиво «рекомендовать» школьникам изучение повести Ивана Багряного «Огненне коло», восхваляющей «мужество» эсэсовцев из «Галичины» в боях с советскими войсками под Бродами. Видимо, выполнялась задача опровержения неоспоримых фактов причастности украинских эсэсовцев к преступлениям военного периода.
Показательным моментом в дни юбилейных торжеств, посвященных 50-летию образования дивизии СС «Галичина», явилось награждение медалями так называемого братства ветеранов-эсэсовцев некоторых высших офицеров украинской армии, в частности, в то время полковника СБУ, депутата Верховной Рады Украины Григория Омельченко, новоиспеченного генерала-политвоспитателя В. Мулявы, а также тогдашнего министра обороны Украины Константина Морозова.
А в резолюцию юбилейной научно-практической конференции, которая с большой помпой прошла в Киеве, организаторы сего позорного действа включили предложение... «создать Координационный Совет всех ветеранских и общественных организаций военного направления», в том числе и ветеранов СС, под эгидой скандально известного Союза офицеров Украины (СОУ).
Уже в юбилейном, 2000 году в почтовое обращение был запущен конверт с изображением представителя ОУН мельниковцев Владимира Кубиевича — одного из отцов-основателей, наряду с нацистами: рейхсфюрером Г. Гиммлером и губернатором Галиции, бригаденфюрером СС О. Вехтером, дивизии СС «Галичина». К сожалению, современные почитатели этого коллаборациониста из числа влиятельных украинских политиков и чиновников проигнорировали многочисленные факты его верноподданнического служения оккупационному нацистскому режиму. Подтверждается вышесказанное многочисленными архивными документами, работами отечественных и западных историков.
Вот что писал, например, сам Кубиевич в своем письме к А. Гитлеру: «Вы нам разрешили организовать дивизию СС «Галичина» для борьбы с большевиками, и мы не пожалеем жизни бойцов нашей дивизии за общие интересы с Германией» (см. «Бродовский котел». Составители М. Вербинский и Б. Самарин. Львов, 1974. — С. 211).
Подчеркивая свои заслуги перед оккупантами, В. Кубиевич откровенничал: «Итак, 8 марта 1943 г. снова написал письмо генеральному губернатору Франку с просьбой принять меры в деле создания добровольческого украинского вооруженного формирования на территории Генеральной Губернии, которое вместе с немцами воевало бы против большевиков». А на собрании украинских нацистов по случаю провозглашения акта о создании дивизии СС «Галичина» он хвастливо заявлял: «Сегодня для украинцев Галиции действительно исторический день... Милостивое соизволение на формирование стрелковой дивизии СС — это награда и одновременно особая честь бороться плечом к плечу с героическими немецкими воинами и СС...»
Хвалебную статью в отношении В. Кубиевича как создателя дивизии СС «Галичина» поместил «Малый словарь Украины», изданный по заказу Министерства информации Украины в 1997 году. Этот словарь рекомендован для изучения в учреждениях системы образования Министерством образования Украины.
Несколько ниже мы подробнее расскажем о В. Кубиевиче — одном из главных инициаторов создания дивизии СС «Галичина». А теперь, справедливости ради, упомянем и других «отцов-основателей» дивизии.
Несомненны заслуги лидера так называемой «материнской» ОУН, наследника вождя этой организации Е. Коновальца — А. Мельника в создании 14-й «гренадирен ваффен дивизиен СС «Галициен». 6 февраля 1943 года А. Мельник писал гитлеровскому фельдмаршалу Кейтелю: «Нам кажется, что сейчас наступила пора включения Украины в противобольшевистский фронт... Украинские ответственные круги, главным образом военные, готовы к разрешению этого вопроса, которому мы для победного конца борьбы с Москвой придаем наибольшее значение, стремимся принять участие и отдать себя с этой целью в распоряжение главного командования вооруженных сил (имеются в виду вооруженные силы фашистской Германии. — В. В.)».
Рассмотрим же аргументы перечисленных выше «ученых» и политиков и постараемся дать на них политически и идеологически не ангажированные, объективные ответы. С этой целью, во избежание возможных обвинений в «идеологическом пристрастии», постараемся использовать преимущественно западные источники, в том числе работы бывших эсэсовцев, представителей украинской диаспоры.
Под штандартами СС
Итак, аргумент первый: «Создание дивизии СС «Галичина» было событием огромного патриотического значения, этот акт поддерживала значительная часть населения Галиции, о чем свидетельствует большой наплыв добровольцев в ряды дивизионников. Этот акт проводился исключительно с целью создания украинской национальной армии и борьбы за государственную независимость Украины, о чем, были даже соответствующие договоренности с германской верхушкой».
В действительности все обстояло не совсем так.
Агрессивные планы немецкого гитлеризма еще до начала Второй мировой войны активно поддержали приверженцы обоих ответвлений ОУН и — с этим нельзя не согласиться — значительная часть галицийской элиты, в массе своей разделявшей идеи Д. Донцова, апостола украинского фашизма.
Этому способствовало долголетнее и агрессивное навязывание галичанам донцовских идей украинского интегрального национализма, которые, по мнению известного в кругах украинской диаспоры на Западе ученого-историка Ореста Субтельного, является ничем иным, как разновидностью фашизма.
В соответствии с теорией Донцова, в головы представителей галицийской интеллигенции вбивалась (и нужно откровенно сказать, что вбивается и в настоящее время. — В. В.) идея, что деление людей на элиту и толпу является вечным законом общественной жизни. Сама элита (тип «людей-хищников» по О. Шпенглеру) «диктует миллионам свои скрижали мудрости, она решает, что является правдой, а что фальшью, справедливым и несправедливым, <...> хорошим и плохим — от формы правления до формы галстука».
Это, по утверждению Донцова, люди, которым приятно иметь власть, которые с удовольствием берутся за дело организации. Этот дух, прилежание, фанатизм придают силы «господствующей нации».
Общеизвестен факт многолетнего сотрудничества галицийской элиты с правящими кругами Австро-Венгрии и Германии. Ни для кого не секрет, что в 20—40-х годах двадцатого столетия все надежды на создание «самостийной» Украины эта элита связывала с германским фашизмом, с его агрессивными планами достижения мирового господства, откровенно направляла немецких союзников на Восток. Еще в 30-е годы Донцов, например, «советовал» немецким фашистам поспешить с нападением на СССР, выражая обеспокоенность, что если Гитлер начнет войну с Францией и Англией, ему не хватит ни сил, «ни возможностей ударить на Россию».
Обратимся к мнению такого авторитета ОУН, как Кость Панькивский, который в годы Второй мировой войны был заместителем главы так называемого Украинского центрального комитета (УЦК еще в мае 1940 года был создан в Кракове, оккупированном гитлеровцами. Фактически являлся легальной «крышей» абвера — немецкой военной разведки. — В. В.) Владимира Кубиевича.
В своей работе «Роки німецької окупації», которая вышла в 1965 году в Торонто, Панькивский пишет, что накануне нападения гитлеровцев на Польшу (то есть еще до сентября 1939 года. — В. В.) «провод ОУН планировал вызвать вооруженное восстание в тылу польских войск и формировал военный отряд — «Украинский легион» под командованием полковника Романа Сушко».
Курс на создание украинских воинских регулярных частей, которые бы помогали Гитлеру установить «новый строй» в Европе и мире, ОУН Мельника, пытаясь не отстать от ОУН Бандеры, стремилась практически осуществлять с самого начала Великой Отечественной войны. Вот как об этой цели писалось в статье «Украина и новый строй в Европе» из мельниковской газеты «Українські щоденні вісті» от 16 июля 1941 г., которая в годы войны издавалась в оккупированном гитлеровцами Львове: «Мы, украинцы, искренне желаем немцам победы в сражении за новый строй. Эти наши желания не являются фальшивыми, конъюнктурными, временными. Они вытекают из геополитического расположения Украины, а также из психологического отношения украинского народа, а также из исторического опыта <...>, поскольку сама судьба подтолкнула немцев и украинцев к такому сотрудничеству <...>. Знаем хорошо, чего может ожидать украинский народ от Сталина, Черчилля и Сикорского».
Положительно оценив услужливость оуновцев, проявленную при завоевании Польши, гитлеровцы уже в конце октября 1941 года начали формировать из украинцев первые добровольческие подразделения СС. Примечательно, что в этом первом наборе строго учитывался расовый принцип. Принимались только лица, которые имели признаки «нордической» расы. А таковые, по мнению гитлеровских идеологов, в Украине имелись только на Подолии, Покутье и Гуцульщине.
По утверждению все того же Панькивского, первая акция по созданию подразделений СС в Галиции в 1941 году прошла успешно: «Из большого количества изъявивших желание, принято около двух тысяч. Их разделили между различными немецкими подразделениями». Кстати, практически все оуновские историки обходят молчанием подробности дальнейшего боевого пути украинских эсэсовцев из немецких дивизий, сформированных до 1943 года.
Поэтому обратимся к другим авторам. Уорвол Ник в своей книге «Войска СС. Кровавый след» (Ростов-на-Дону, 2000. — С. 202) пишет: «Первые украинские добровольцы появились в составе 1-го батальона Шума, так называемых силах национальной самообороны, уже в августе 1941 г. К февралю 1942 г. численность украинцев в полицейском формировании «Мурава» достигла 14 500 человек (в июле 1944 г. «Мурава» ненадолго была придана 30-й пехотной дивизии Ваффен СС (русской № 2) как 23-й полицейский батальон)».
В 1994 году на Западе вышла книга исследователя Г. Уильямсона «СС — инструмент террора» (Gordon Williamson. The SS: Hitler’s instrument of Terror. — Brown Pachaging Limited, 1994). Книга написана на основе солидного анализа документального материала, мемуарной литературы, других источников.
Автор убедительно опровергает ряд попыток современных защитников нацизма перекрасить в белые тона прошлое формирований СС, в частности, потуги оуновских историков, пытающихся доказать, что военные формирования СС (т. н. Ваффен — СС) не принимали участия в карательных операциях и непричастны к преступлениям против мира и человечности. «Однако истина, — пишет Уильямсон, — состоит в том, что Ваффен — СС действительно в течение всей войны совершали варварские злодеяния как на фронте, так и в тылу» (с. 4). И дальше: «Поскольку Гиммлер наряду со званием рейхсфюрера СС считался также главой полиции, полицейские части вскоре также оказались под эгидой СС. Впоследствии удалось установить, что те, кто служил в этих частях, несут ответственность не только за карательные акции против партизан, но также повинны в массовом уничтожении еврейского населения (с. 135)».
Сказанное выше в полной мере относится к воякам из состава украинских батальонов шуцманшафт, многие из которых приказами Гиммлера и других эсэсовских военачальников в разное время придавались немецким дивизиям СС.
Кстати, бывшие убийцы и насильники из Буковинского куреня впоследствии оказались в немецких дивизиях СС. Часть из них в 62-м и 64-м батальонах недоброй памяти 30-й дивизии СС, залившей кровью Варшаву, Словакию и юг Франции. Подразделение пулеметчика Катрюка, пожертвовавшего сто канадских долларов на памятник Буковинскому куреню в Черновцах, оказалось в бригаде СС, составленной из выпущенных из тюрем немецких уголовников, которыми командовал известный убийца — штурмбанфюрер СС О. Дирливангер (см. Александр Шлаен. «Бабий Яр». — Киев, 1995. — С. 412—413).
Уместно дополнить, что бригада Дирливангера на период подавления национального антифашистского восстания в Словакии была включена в 14-ю дивизию СС «Галичина», в составе которой украинские и немецкие эсэсовцы успеют натворить немало черных дел и запомнятся местному населению систематическими фактами мародерства.
О бывших эсэсовцах-украинцах из немецких дивизий свидетельствуют документы. Так, из письма окружного проводника Неринги губернатору Галиции О. Вехтеру от 2.04.1944 г. узнаем, что Нерингу посещал националистический руководитель организации УПА из Каменки по кличке Орел, «26 лет, заслужил в дивизии СС «Мертвая голова» железный крест первой степени, знак отличия участника пехотных штурмовых атак и серебряный знак образцовых раненых» (см. В. Замлинський. Шлях чорної зради. — Львів, 1969. — c. 141).
Оуновский историк Тарас Гунчак в своей книге «У мундирах ворога» упоминает, что после разгрома под Бродами из состава дивизии СС «Галичина» выделили группу в количестве 1300 человек, которых направили в немецкую танковую дивизию СС «Викинг».
Гунчак фактически признает, что значительная часть новобранцев дивизии предназначалась не для службы на фронте, а для пополнения подразделений полиции, в задачу которой входило проведение карательных операций против партизан и подпольщиков ряда европейских стран.
Процитируем Т. Гунчака: «Одну группу украинских новобранцев, о наличии которой Войсковое управление узнало случайно осенью 1943 года, отправили без их ведома в полицейские отряды, где они должны были пройти начальную подготовку. Набор новобранцев для этой программы производился тайно, так как это нарушало существо украинско-немецкого соглашения о том, что украинцы готовились только для фронтовой службы. То, что произошло, не было ни фантазией, ни результатом недоразумения. Оно стало результатом прямой инструкции Гиммлера от 24 июня 1943 года о том, что из числа галицийских добровольцев 12 000 предназначалось для формирования так называемых полицейских полков (выделено нами. — В.В.). К тому же он дал указание шефу вспомогательной полиции обеспечить для этих полков 500 немецких офицеров и унтер-офицеров» (см. Тарас Гунчак. У мундирах ворога. — К., 1993. — c. 73—74).
В другом месте книги Гунчак снова подчеркивает, что в своей инструкции от 5 июля 1943 года Гиммлер информировал офицеров СС, что на протяжении июля того же года необходимо было набрать 12 тысяч новобранцев для создания полицейских полков под номерами от четвертого до восьмого.
Параллельно с формированием дивизии СС «Галичина» немцы призвали юношей и девушек Галиции вступать в эсэсовские части противовоздушной обороны, названные «СС-гельфер» (помощников СС). Для этой цели по образцу гитлерюгенда создавались юношеские школы, которые функционировали во многих населенных пунктах не только Галиции.
Первый лагерь для юных эсэсовцев создали в местечке Переворске(300 юношей). Второй лагерь был организован в Неполомицах близ Кракова (3000 юношей). Аналогичные лагеря несколько позже возникли в Эгере (1750), Троппаве (1000), Кремсе (1550), Гульчине (200), на Мальте (200), а также на территории Австрии и Каринтии. Во второй половине июля 1944 года в юношеских лагерях СС проходили подготовку 7700 молодых эсэсовцев, в том числе 300 девушек —«помощниц СС».
Представитель украинской диаспоры на Западе, бывший сотрудник УЦК Зенон Зеленый в своей книге «Українське юнацтво у вирі Другої світової війни» перепечатывает текст листовки, которую в годы войны изготовили оуновские коллаборационисты с целью проведения агитации среди галицийской молодежи. Текст листовки дает однозначный ответ на вопрос, с какой целью оуновцы создавали подразделения украинских СС и кто был их настоящим хозяином: «Украинский юноша! Тебя призывает европейская молодежь сотрудничать для новой Европы. Помогай, как вспомогательный дружинник немецкой авиации в рядах юношей СС... Фюрер Адольф Гитлер призывает и тебя!» (Зенон Зелений. Українське юнац­тво у вирі Другої світової війни. — Торонто, 1965. — с. 225).
Обратим внимание нашего читателя, что точно так же и сегодня из-за океана, а также со страниц украинских националистических СМИ несутся громогласные призывы поскорее входить в «новую Европу», быть как можно поближе к Западу и как можно подальше от Востока. Разница лишь в том, что в те суровые годы эти призывы множились на украинской земле «во славу фюрера», а ныне они грохочут «во славу демократии».
Как тут не вспомнить слова Вседержителя — «ничего нет нового под солнцем, все суета сует и томленье духа»?

Как известно, галицийские юноши и девушки — «помощники и помощницы СС» общим количеством не менее десяти тысяч человек не только служили в противовоздушной обороне Германии, но их использовали в истреблении советских танков как фаустников (панцерфаустников). Если учесть, что в целом в немецких юношеских формированиях СС насчитывалось более 60 тысяч молодых людей, из которых 10 тысяч составляли галичане, завербованные в СС усилиями украинских националистов, то можно с уверенностью отметить, что коллаборационисты из УЦК внесли достойный вклад в укрепление обороноспособности Третьего рейха.
По утверждению польского профессора Эдварда Пруса (см. книгу Э. Пруса «Тарас Чупринка»), в тот военный период юношескую эсэсовскую школу во Львове посещал сын Романа Шухевича — нынешний украинский политик Юрий Шухевич. Да и сам Роман Шухевич, как свидетельствует этот же ученый, еще в предвоенный период вместе с фольксдойчами — братьями Мауэрами посещал во Львове нелегальную школу офицеров СС. Имеются убедительные свидетельства, доказывающие, что, окончив немецкую офицерскую школу, Р. Шухевич учился на высших курсах германской военной академии, по окончании которой получил звание гауптштурмфюрера (капитана) СС.

В октябре 1943 года по предложению Р. Шухевича ОУН-б отправляет в адрес губернатора дистрикта «Галичина» эсэсовского генерала О. Вехтера «Открытое письмо ОУН», явившееся началом интенсивного сотрудничества оккупантов и бандеровцев в борьбе с наступающими советскими войсками, а впоследствии с органами советской власти и местным украинским населением, поддержавшим эту власть.
В процессе переговоров, начавшихся между О. Вехтером и Р. Шухевичем, посредниками между обеими договаривающимися сторонами были назначены начальник полиции безопасности СД штурмбанфюрер СС В. Витиска с немецкой стороны и бывший капеллан абверовского батальона «Нахтигаль», кавалер двух немецких крестов униатский священник И. Гриньох с украинской стороны.
Некоторые биографы Р. Шухевича отмечают тот факт, что, участвуя в переговорах с немецкой стороной, как представитель ОУН-б, командующий УПА неизменно наряжался в мундир офицера карательных войск, в котором ранее руководил операциями шуцманов против партизан, мирных граждан Украины и Белоруссии.
О связях Р. Шухевича с вояками из дивизии «Галичина» со знанием дела пишет бывший начальник штаба этой дивизии майор Вольф-Дитрих Гайке в книге воспоминаний «Українська дивізія «Галичина». Історія формування та бойових дій у 1943—1945 роках» (Торонто — Париж — Мюнхен, 1970). Опровергая доводы лидеров ОУН-б о непричастности бандеровцев к созданию 14-й дивизии СС «Галичина», Гайке утверждает, что вояки дивизии посещали отряды УПА, а затем с разрешения уповского командования возвращались в свои подразделения. Многие другие авторы мемуарной литературы, в их числе майор В.-Д. Гайке, обращают внимание на тот факт, что командующий УПА Р. Шухевич «секретно поручал своим людям добровольно вступать в дивизию». Шухевич, утверждают эти авторы, надеялся впоследствии использовать этих добровольцев «в партизанской борьбе».
Примерно на то же самое обстоятельство обращает внимание бывший капеллан батальона «Нахтигаль», посредник на переговорах ОУН-б с представителями губернатора дистрикта «Галичина» эсэсовца О. Вехтера униатский священник И. Гриньох: «Первоначально разное отношение изменилось, и, учитывая реальные возможности и фактическое положение, направлено некоторое количество людей, которые организационно и симпатиями стояли на стороне украинского национально-освободительного подполья, в дивизию, принимая во внимание моменты практического характера обучения, приобретения оружия и стремление не допустить возникновения вражды между дивизией и украинским подпольем».
Оуновец Т. Гунчак в своей книге «У мундирах ворога» подчеркивает, что немецкие оккупанты рассматривали Галицию и ее население в качестве своеобразного резерва пополнения не только материальных запасов для своей армии, но и стремительно таявших под ударами союзников по антигитлеровской коалиции людских резервов. Насильственная мобилизация галичан проводилась не только в дивизию СС «Галичина», но и в другие подразделения гитлеровской армии. Гунчак пишет: «...немцы применяли традиционные методы рекрутирования, а также ввели насильственный набор украинской (читай: галицийской. — В. В.) молодежи в разные виды службы. 13 июня 1944 года Хроновьят доложил, что происходит в различных местах Галиции. В районе Бережан, например, молодых людей хватали и отправляли служить в 9-ю и 10-ю дивизии СС (9-я танковая дивизия СС «Хоенштауфен» и 10-я танковая дивизия СС «Фрундберг» летом 1944 года находились на территории современной Львовской области, взаимодействуя с 14-й дивизией СС «Галичина». — В. В.). Уполномоченный Войсковой управы в Зборовском районе Григорий Лучанко сообщил также, что из села Хоростец немецкая дивизия, отбывая во Францию, забрала сорок мужчин. В Винниках, близ Львова, немецкие власти без согласования с Войсковой управой зарегистрировали всех мужчин, которые родились между 1900 и 1930 годами. Казалось, что не будет конца этой практике, когда могли забирать людей просто на улице, в театре, в школе и других общественных местах. Различные немецкие комиссии проходили Галицией и забирали людей в Галицийскую дивизию вермахта... Ребят в возрасте от 15 до 18 лет забирали на службу в «юноши-СС»... Позже и девчат начали забирать с этой же целью. Некоторых из них после исполнения 18-летнего возраста переводили в дивизию» (имеется в виду 14-я дивизия СС «Галичина». — В. В.).
После сокрушительного разгрома под Бродами источником пополнения дивизии СС «Галичина» стали прежде всего формирования «юношей СС», создававшиеся при противовоздушной обороне вермахта (около 10 тысяч вояк), а также полицейские полки, другие формирования оуновских коллаборационистов.
Гордон Уильямсон, в ранее упоминавшейся работе, приводит некоторые дополнительные сведения об украинских эсэсовцах. Он утверждает, что «украинцы служили в 24-й горной дивизии СС «Карстъегер» (с. 234) и других эсэсовских частях (59-й ваффен-горнострелковый полк дивизии воевал с британскими частями и проводил карательные операции против итальянских партизан). Далее он пишет: «...многие украинские вспомогательные части заслужили себе такую страшную репутацию, от которой волосы встают дыбом, таким зверским было их обращение с мирным населением. При проведении операций по выявлению и ликвидации евреев они часто действовали рука об руку с айнзацкомандами. Солдаты немецких частей, взаимодействовавших с ними, не испытывали к ним ничего, кроме презрения» (с. 372).
Сказанное Уильямсоном следует прежде всего отнести к преступлениям бывших карателей из украинского батальона «Нахтигаль», которые после совершения страшных злодеяний во Львове и других населенных пунктах Украины, о чем речь пойдет ниже, продолжили свою кровавую работу в составе 201-го батальона шуцманшафт из корпуса СС генерала фон дем Баха-Залевского. По оценке этого генерала, 201-й батальон шуцманшафт был лучшим среди его карателей, оперировавших в оккупированной Белоруссии, лесистой части Прибалтики, западном регионе России и северных районах Украины.
Непосредственно в составе немецких воинских формирований пребывали: 700 галицийских добровольцев в 5-й танковой дивизии СС «Викинг», 1000 — в составе 10-й танковой дивизии «Фрундберг», значительное количество — в 22-й дивизии Кейтеля, в бригаде «Нора» и других частях.
Не будем забывать, что ОУН на оккупированной территории Украины создала для оккупантов целую сеть «обслуживающего персонала»: «зондерфюреров», переводчиков, проводников, старост и других пособников. Оуновцы в черных мундирах составляли значительную часть персонала охраны в лагерях смерти: в Травниках, Майданеке, Освенциме и других.
Характерная деталь. Из многих тысяч вояк дивизии СС «Галичина» только один — ее командир бригаденфюрер Ф. Фрайтаг получил рыцарский крест. В то же время подобных наград были удостоены десятки карателей из 201-го батальона шуцманшафт. А заместитель командира 201-го батальона шуцманшафт гауптштурмфюрер СС Роман Шухевич за кровавые преступления против населения белорусских деревень и хуторов был награжден оккупантами двумя крестами и медалью.
Бывшие немецкие полицейские из подразделений шуцманшафт и местных отделений составляли основную массу добровольцев, влившихся в состав дивизии СС «Галичина» сразу после ее создания. При дивизии, кроме 1-го, 2-го и 3-го армейских полков, было сформировано еще пять полков полиции (4-й, 5-й, 6-й, 7-й и 8-й), которые занимались исключительно карательными операциями против партизан и поддерживающего их мирного населения. Полицаи из 4-го и 6-го полков, например, принимали активное участие в боях против соединения Ковпака в период его знаменитого Карпатского рейда.
Вопреки утверждениям оуновских историков, например, Миколы Лебедя, написавшего еще в 1946 году книгу «УПА», лидеры ОУН-б не только не осуждали создателей дивизии СС «Галичина», но и взаимодействовали с украинскими эсэсовцами в совместной борьбе с вооруженными силами антигитлеровской коалиции.
Как отмечает бывший вояк дивизии СС «Галичина» Р. Колисник, «доктор Любомир Макарушка отчитывался на последнем заседании Войсковой Управы 22 августа 1947 года, что провел две беседы с Романом Шухевичем в присутствии доктора Гежи, как свидетеля, в июне 1943 г.: «Шухевич опасался, что дивизия в современной войне может иметь слишком большие потери. Заявил от ОУН, что они этого дела не будут поддерживать, но не будут и мешать (выделено нами. — В. В.)». Подробнее об этом пишет Лев Шанковский в своей статье «УПА и дивизия».
Слова Р. Колисника подтверждает «Инструкция 4.7/22» организационной референтуры Краевого провода ОУН-б (руководил краевым проводом в этот период Р. Шухевич. — В. В.) от 29 февраля 1944 года, в которой отмечалось: «(...) 2. На территорию ЗУЗ-ель прибыли малые части «СС Дивизии Галичина». На основании некоторых известий и речей Вехтера... можно догадываться, что власть использует «СС Дивизию Галичина» в борьбе с партизанами на ЗУЗ-ях. В связи с этим поручаю:
А) Установить постоянную и хорошую связь с частями «Дивизии Галичина», перемещенными на ЗУЗ...
Б) Использовать «СС Див. Галичина» для борьбы с большевистскими партизанами и польскими бандитами на украинских землях.
В) С помощью связей с «СС Див. Галичина» увеличить боеприпасы Организации.
Д) В случае отступления немцев с украинских земель, в случае возможного разоружения или перемещения «СС Див. Галичина» вне земель Украины следует все части присоединить к УНС-у (УПА). Забрать в лес...». (Архив СБУ. Сборник №1, арх. №409, л. 395).
История помнит многие факты взаимодействия вояк СС и УПА. Так, 26.01.1944 г. полковник СС Шифельд передал командующему УПА-«Пивнич» Климу Савуру (Д. Клячкивскому) для вооружения его боевиков большую партию оружия. От себя лично вручил парадную офицерскую форму и кортик. Куренной УПА «Карий» рассказал на допросе следователю: «Курень, которым я командовал, по указанию «Чупринки» (Р. Шухевича), был направлен в распоряжение немецкого командования... Моим заместителем был назначен немецкий обер-лейтенант войск СС».
В предписании бригадефюрера СС Бреннера, захваченном при проведении операции по ликвидации отряда боевиков УПА, указывается, что им достигнуто соглашение с руководством УПА, согласно которому «...УПА засылает в занятые противником (Красной Армией. — В. В.) районы разведчиков, преимущественно девушек, и докладывает о результатах разведывательной работы отделу 1-Ц».
О тесном сотрудничестве немецких и украинских эсэсовцев с главарями банд УПА в борьбе против советских войск и советско-польских партизанских отрядов убедительно свидетельствуют многие архивные документы. Приведем некоторые из них:
— «Секретный документ о переговорах сотрудников СС с главарями УПА
Львов, 8 апреля 1944 г.
Явился штурмбанфюрер СС Шмитц 1-й боевой группы «Прютцман», которого я пригласил к себе, чтобы побеседовать с ним о переговорах с УПА. Шмитц сообщил мне, что он из-за потребности расширения сети связистов связался с небольшими группами бандитов, чтобы использовать их против советских банд и Красной Армии в разведке и диверсионных группах. Первые попытки увенчались успехом...»;
— «СПРАВКА о третьей встрече командира Южной группы германских войск с членом центрального провода ОУН Герасимовским (бывшим капелланом карательного батальона «Нахтигаль» И. Гриньохом. — В. В.).
Под грифом «Совершенно секретно. Государственной важности». 23 апреля 1944 года.
«Господин командир начал с заявления, что германские оккупационные войска, особенно охранная полиция (охранная полиция, как и войска СС, подчинялась Г. Гиммлеру и постоянно взаимодействовала с войсками СС или включалась в состав эсэсовских частей на время проведения конкретных карательных операций. — В. В.), с пониманием относятся к борьбе за самостоятельность, которую ведет бандеровская группа ОУН...
Герасимовский высказал подробно свою точку зрения по всем пунктам, содержащимся в заявлении господина командира. Его высказывания уже известны из первых переговоров с ним. В заключение он особенно подчеркнул, что вся нелегальная деятельность бандеровской группы ОУН есть не что иное, как борьба исключительно против большевиков, и что нанесение ущерба германским интересам и вообще всякие антигерманские тенденции никогда не исходили в приказном порядке от бандеровской группы ОУН и никогда не будут исходить, потому что она видит в германском народе единственного партнера, на которого можно опереться...» (ЦГАВОВУ Украины. Ф. 4628, оп. 1, д. 10, л. 191-200).
..Хвалебную статью в отношении В. Кубиевича, как создателя дивизии СС «Галичина», поместил «Малый словарь Украины», изданный по заказу Министерства информации Украины в 1997 году. Несколько ниже мы подробнее расскажем о В. Кубиевиче. А теперь, справедливости ради, упомянем и других «отцов-основателей» дивизии.
Несомненны заслуги лидера так называемой материнской ОУН, наследника вождя этой организации Е. Коновальца — А. Мельника в создании 14-й «гренадирен ваффен дивизиен СС «Галициен». 6 февраля 1943 года А. Мельник писал гитлеровскому фельдмаршалу Кейтелю: «Нам кажется, что сейчас наступила пора включения Украины в противобольшевистский фронт... Украинские ответственные круги, главным образом военные, готовы к разрешению этого вопроса, которому мы для победного конца борьбы с Москвой придаем наибольшее значение, стремимся принять участие и отдать себя с этой целью в распоряжение главного командования вооруженных сил (имеются в виду вооруженные силы фашистской Германии. — В.В.)».
Рассмотрим же аргументы перечисленных выше «ученых» и политиков и постараемся дать на них политически и идеологически неангажированные объективные ответы. С этой целью, во избежание возможных обвинений в «идеологическом пристрастии», постараемся использовать преимущественно западные источники, в том числе — работы бывших эсэсовцев, представителей украинской диаспоры.
Итак, аргумент первый: «Создание дивизии СС «Галичина» было событием огромного патриотического значения, этот акт поддерживала значительная часть населения Галичины, о чем свидетельствует большой наплыв добровольцев в ряды дивизионников. Этот акт проводился исключительно с целью создания украинской национальной армии и борьбы за «государственную независимость Украины», о чем, якобы, были даже соответствующие договоренности с германской верхушкой».
В действительности все обстояло не совсем так, как пытаются это представить.
Агрессивные планы немецкого гитлеризма еще до начала Второй мировой войны в действительности активно поддержали приверженцы обоих ответвлений ОУН и — с этим нельзя не согласиться — значительная часть галицийской элиты, в массе своей разделявшей идеи Д. Донцова, этого апостола украинского фашизма.
Этому способствовало долголетнее и агрессивное навязывание галичанам донцовских идей украинского интегрального национализма, которые, по мнению такого известного в кругах украинской диаспоры на Западе ученого-историка, как Орест Субтельный, является не чем иным, как разновидностью фашизма.
В соответствии с теорией Д. Донцова в головы представителей галицийской интеллигенции вбивалась (и нужно откровенно сказать, что вбивается в настоящее время. — В. В.) идея о том, что деление людей на элиту и толпу является вечным законом общественной жизни. Сама элита (тип «людей-хищников» по О. Шпенглеру) «диктует миллионам свои скрижали мудрости, она решает, что является правдой, а что фальшью, справедливым и несправедливым, хорошим и плохим — от формы правления до формы галстука».
Общеизвестен факт многолетнего сотрудничества галицийской элиты с правящими кругами Австро-Венгрии и Германии. Ни для кого не секрет, что в период 20-х — 40-х годов двадцатого столетия все надежды на создание «самостийной» Украины эта элита связывала с германским фашизмом с его агрессивными планами достижения мирового господства, откровенно направляла немецких союзников на Восток. Еще в 1930-е годы Д. Донцов, например, советовал немецким фашистам поспешить с нападением на СССР, выражая обеспокоенность, что если Гитлер начнет войну с Францией и Англией, ему не хватит ни сил, «ни возможностей ударить на Россию».
Обратимся к мнению такого авторитета ОУН, как Кость Панькивский, который в годы Второй мировой войны был заместителем главы так называемого Украинского центрального комитета (УЦК еще в мае 1940 года был создан в Кракове, оккупированном гитлеровцами. Фактически являлся легальной «крышей» Абвера — немецкой военной разведки. — В. В.) Владимира Кубиевича.
В своей работе «Роки німецької окупації», которая вышла в 1965 году в Торонто, К. Панькивский пишет, что накануне нападения гитлеровцев на Польшу (то есть еще до сентября 1939 года. — В. В.), «провод ОУН планировал вызвать вооруженное восстание в тылу польских войск и формировал военный отряд — «Украинский легион» под командованием полковника Романа Сушко».
Курс на создание украинских воинских регулярных частей, которые бы помогали А. Гитлеру установить «новый строй» в Европе и мире, ОУН Мельника, пытаясь не отстать от ОУН Бандеры, стремилась практически осуществлять с самого начала Великой Отечественной войны. Вот как об этой цели писалось в статье «Украина и новый лад в Европе» из мельниковской газеты «Українські щоденни вісті», которая в годы войны издавалась в оккупированном гитлеровцами Львове (см. названную газету от 16 июля 1941 г.): «Мы, украинцы, искренне желаем немцам победы в сражении за новый строй. Эти наши желания не являются фальшивыми, конъюнктурными, временными. Они вытекают из геополитического расположения Украины, а также из психологического отношения украинского народа, а также из исторического опыта (...), поскольку сама судьба подтолкнула немцев и украинцев к такому сотрудничеству (...). Знаем хорошо, чего может ожидать украинский народ от Сталина, Черчилля и Сикорского».
Положительно оценив услужливость оуновцев, проявленную при завоевании Польши, гитлеровцы уже в конце октября 1941 года начали формировать из украинцев первые добровольческие подразделения СС. Примечательно, что в этом первом наборе строго учитывался расовый принцип. Принимались только те лица, которые имели признаки «нордической» расы. А таковые, по мнению гитлеровских идеологов, в Украине имелись только на Подолии, Покутье и Гуцульщине.

Роман Шухевич, командир специального батальона Абвера "Нахтигаль", июнь, 1941, Львов
Евреи еаконец созрели, чтобы предъявить счет украинским националистам, во время Второй мировой войны принимавшим участие в Холокосте евреев. Руководство иерусалимского Мемориального комплекса «Яд-Вашем» утверждает о наличии доказательств о причастии награжденного орденом «Герой Украины» генерала Шухевича к военным преступлениям.
Экс-министр юстиции Израиля Томи Лапид, возглавляющий совет мемориального комплекса «Яд-Вашем» в Иерусалиме, заявил в интервью «Немецкой волне», что «Яд-Вашем» располагает документами, согласно которым украинский батальон «Нахтигаль» под командованием Романа Шухевича участвовал в карательных операциях против мирного населения Львова. Было это в июне 1941 года, ещё до основания УПА. По словам Лапида, подлинность этих документов, полученных из немецких и советских источников, не вызывает ни малейших сомнений:


«У нас имеется целое досье, из которого следует, что Шухевич входил в группу людей, причастных к массовым убийствам… К нам пока не обращались с просьбой предоставить эти документы, но если обратятся, то думаю, что мы удовлетворим её, хотя и, так сказать, «постфактум», ведь на основе этих документов уже написан целый раздел в «Энциклопедии Холокоста».

Жаль, что спохватились они только теперь, когда пришедшие к власти потомки коллаборантов начали активно "зачищать" нашу историю, возрождая фашизм. Раньше, сцепив зубы, принимали участие во всяких акциях Антибольшевицкого фронта народов и других подобных организаций.

Так в Израиле в 1979 г. в рамках Антибольшевицкого Блока Народов был создан «Общественный комитет украинско-еврейского сотрудничества» (ОКУЕС). Эта организация была создана для совместных действий против Советского Союза (Без срока давности. Харьков, 2002, с. 330). 13 октября 1979 г. один из основателей ОКУЕС Израиль Кляйнер, бывший сотрудник «Свободы» и «Голоса Америки», заявил о полной непричастности украинских националистов к массовому уничтожению евреев в годы Второй мировой войны. Ярослав Стецько, который в июле 1941 г. писал Розенбергу «настаиваю на уничтожении жидов и целесообразности перенесения на Украину немецких методов экстерминации жидовства», был с этим заявлением солидарен.

Хорошо, что хоть теперь "пепел Клааса" застучал в их сердцах.

Известный израильский политик, экс-министр юстиции и один из руководителей мемориального комплекса Холокоста Яд ва-Шем рассказал газете «Сегодня» о своей дискуссии с Виктором Ющенко и участии Романа Шухевича в еврейских погромах во Львове.


— Во время посещения Виктором Ющенко в Израиле комплекса Яд-ва-Шем (всемирно известный музей и памятник миллионам евреев, погибшим от рук нацистов) вы подошли к нему и высказали свою точку зрения об участии героя Украины Романа Шухевича в еврейских погромах...

— Да. Когда Виктор Ющенко посещал Яд-ва-Шем, который во всем мире считается одним из символов Холокоста, я сказал вашему президенту, что присвоение этому человеку звания Героя было неожиданностью для нас. Поскольку, исходя из тех документов, которыми мы располагаем, летом 1941 года немецкая часть «Нахтигаль», которой командовал Шухевич, принимала участие в еврейских погромах. Напомню: тогда около четырех тысяч евреев во Львове были уничтожены! И Шухевич принимал участие в этом! Именно поэтому я сказал вашему президенту, что мы рады, что он приехал и посетил наш мемориал, и мы заинтересованы в хороших отношениях между Израилем и Украиной, но я, как один из руководителей Яд-ва-Шем, против того, чтобы давать звание героя человеку, который несет ответственность за гибель четырех тысяч украинских евреев.

— И какова была реакция президента?

— Ваш президент был горделивым и уверенным в себе, когда слушал меня. И потом лишь сказал, что наша информация диаметрально противоположная его информации. После чего пригласил в Киев, чтобы продолжить дискуссию. И все...

— Но что это за документы?

— Документы были переданы нам после Второй мировой войны. Мы их получили из двух источников — Германии и России.

— Информация одинаковая и там, и там?

— Да, что Шухевич имел отношение к этим погромам. Я убежден, что исторически этот человек боролся за независимость Украины, как украинский националист. И в то же время он принимал участие в погромах. Таким образом то, что вы знаете о нем, и то, что мы знаем, это совершенно разные вещи. И это причина, почему мы протестуем.

— И эти документы доступны для широкого читателя?

— Они хранятся в наших архивах. Достоверность наших документов ни у кого не вызывает сомнений. Практически тоже написано в Энциклопедии Холокоста, которая считается авторитетнейшим источником. Там украинцы тоже могут найти ответы на спорные вопросы о Шухевиче.

— А как израильское общество отреагировало на присвоение Шухевичу звания Героя?

— Я бы обманул вас, если бы сказал, что это вызвало очень широкий резонанс среди обычных людей. Но среди историков и ученых было огромное возмущение. Я один из тех, кто выжил в Холокосте. Я не могу молчать.

— Вы собираетесь в Киев, чтобы посмотреть документы и продолжить дискуссию?

— Я думаю, это был скорее жест вежливости, чем реальное приглашение...

В лагере. Крайний справа - Дужий

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
арестованного Дужий Петра Афанасьевича от 1 августа 1945 года
Допрос начат в 13ч.30 м.

Вопрос: Назовите известных Вам членов президиума УГВР и места их нахождения?

Ответ: Мне известно, что в состав президиума УГВР, организовавшейся в средине 1944 года, вошли представители разных националистических партий и групп, в том числе, оуновцы, ундовцы, радикалы, унровцы и гетьманцы.

О персональном составе президиума УГВР мне из официальных источников ничего не известно, однако я догадываюсь, что в состав президиума УГВР от ОУН вошли главным образом те люди, которые выехали за границу, как-то "Володымир Иванив "Улас" и возможно Лебедь Николай – "Ярополк" – "Рубан". Названных лиц я считаю в кругах ОУН более авторитетными людьми.

Также предполагаю, что в очень близких отношениях с УГВР находится Р.Шухевич – "Тур", такие предположения делаю потому, что "Универсал" и "Платформу УГВР" я получил от "Тура" в то время, когда "Тур" непосредственного делового отношения ко мне не имел.

Кроме "Тура", в верхушке УГВР могут быть: – "Перебойнос", который в разное время занимал положение военного референта центрального провода ОУН и начальник ГВШ-УПА.

"Лицарь", последний в свое время также был военным референтом центрального провода ОУН и начальником ГВШ-УПА.

"Кремень" возглавлявший последнее время политический отдел в ГВШ-УПА.

В отношении участия в УГВР последних трех человек, то я не имею даже столько данных, сколько в отношении "Тура", однако считаю, что УГВР, подчеркивая значение УПА, должна была в свой состав ввести руководящий состав из УПА, а наиболее видными в УПА, кроме "Тура", являются выше названные мною лица.

Вопрос: Какое положение в УГВР занимал Ваш брат – Дужий Николай Афанасьевич – "Выровый"?

Ответ: Какое отношение к УГВР имел мой брат — Дужий Николай — "Выровый", я не знаю, однако мне известно, что "Выровый" на тему об УГВР имел разговор с "Туром", мне же "Выровый" никогда не говорил о своем отношении к УГВР. У меня сложилось мнение, что "Выровый" членом УГВР не является.

Вопрос: Вы не высказывайте свое мнение, а говорите то, что Вам известно. Следствие располагает данными, в том числе и документами, подписанными "Выровым" как членом президиума УГВР и поэтому требует от Вас в данном вопросе правдивых показаний?

Ответ: Я уже сказал, что мое мнение сводится к тому, что Дужий Н.А. — "Выровый", членом УГВР не является, однако предъявленные мне следствием документы о принадлежности к УГВР "Вырового" являются более убедительными аргументами, подтверждающими его принадлежность к УГВР, чем мое мнение. Однако меня удивляет, почему же в таком случае Дужий Н.А. — "Выровый", являющийся моим родным братом и работавший вместе со мной, о своей принадлежности к УГВР ничего не говорил.

Вопрос: Вы показали, что состав президиума УГВР в основном находится за границей, а кто же остался представителем УГВР на ЗУЗ?

Ответ: Из бесед с руководящими оуновцами ("Тур" и "Зруб") мне известна следующая установка в отношении УГВР: предполагалось, что главные силы УГВР останутся в крае, и только лишь представители для "дипломатической" работы выедут за границу. В действительности получилось другое, за границу выехали не представители, а главные силы. Мне кажется, что так получилось потому, что представители не оуновских кругов, входящих в состав УГВР, просто побоялись остаться в крае. Я знаю, что люди из УНРО и других группировок являются в преклонном возрасте, что тоже могло иметь влияние на их выезд (неверие в свои силы выдержать трудности подпольных условий).

После освобождения советскими войсками всех украинских земель и до настоящего времени УГВР в крае проявила очень маленькую деятельность. Это доказывает отсутствие в крае руководящее состава УГВР.

Считаю, что ответственным лицом — представителем УГВР на "ЗУЗ", является Шухевич — "Тур".

Вопрос: Если Шухевич — "ТУР", как Вы показали, является главным представителем УГВР на "ЗУЗ", то почему он обращался с ходатайством к президиуму УГВР в лице "Вырового", утвердить список представляемых им к наградам и повышению в званиях участников УПА, и почему "Выровый", который, как Вы сказали, не имеет отношения к УГВР, это представление утвердил, подписав по этому вопросу документ "за президиум УГВР"?

Ответ: Документы, которыми располагает по этому вопросу следствие, убедительно говорят за то, что поскольку Шухевич, как командующий УПА обращался с просьбой к президиуму УГВР в лице "Вырового", значит он, т.е. "Выровый" является "зверхником" Шухевича, однако я утверждаю, что в действительности это не так, так как Шухевич является наивысшим представителем ОУН-УПА и УГВР в крае, а "Выровый" ни в коем случае не является "зверхником" Шухевича, а только лишь ему "пидпорядкованным" по линии УПА.

Допрос окончен 1 августа в 15 ч.ІО м.

Протокол мною лично прочитан, показания с моих слов записаны правильно, в чем и расписываюсь.

Дужий

Допросил: Зам.Нач.Отделения УББ НКВД УССР Капитан Юстиции (Зазимко)

И опять вся подборка - хороша.
Часто лживую Вики можно прикрывать, Сармат работает лучше.
Уважаемый автор топика, не примите за чинопоклонение, наехать тоже могу вполне, но последние темы очень хорошо поданы.

Наезды на меня - это моя страсть!:rofl2:

В течение нескольких месяцев начиная с июля 1944 года советские войска освободили от немецко-фашистских захватчиков Западную Украину и Прибалтику. И на освобожденных землях сразу началась новая война странная и страшная.

«Нахтигаль», «СС Галичина» , ОУН, УПА... РОА. Суть сводилась к одному — диверсионная борьба среди местного населения. ОУН создали сами немцы. Много хроники времен войны, парады коллаборационистов, Собор Украинских Националистов.

Смотреть фильм: http://video.mail.ru/bk/belvol/20/24.html

http://video.mail.ru/bk/belvol/20/25.html

лемберг в июне-июле 1941-го

Очень рекомендую.

Передовые отряды 17 армии преследовали советские войска, отступившие 27 июня 1941 г. из района Лемберга, и 29 июня приблизились к городу на расстояние 10 километров1. Взятие города, после того как было сообщено, что столица Восточной Галиции свободна от врага 2, было назначено на ночь с 29 на 30 июня. Выполнение задачи было поручено первой горнострелковой дивизии, соединению, которое в сентябре 1939 г. после нападения на Польшу уже стояло в Лемберге и согласно договору передало затем город союзной Красной Армии. Два батальона горных стрелков должны были занять ключевые объекты – цитадель и Высокий Замок3. Затем к ним должен был присоединиться батальон 800 полка особого назначения (спецсоединение, подчинявшееся напрямую командованию вермахта) который постепенно занял бы остальные важные объекты города. К таковым относились – помимо собора, ратуши, здания НКВД, радиостанции, электроцентрали, вокзала и складов – три больших тюрьмы и военный госпиталь4. Батальону 800 был придан набранный из украинских националистов батальон «Нахтигаль» общей численностью в 400 человек.

Взятие Лемберга произошло практически без сопротивления. В 4 утра батальон 800 занял собор св.Юра, в 4.15 – ратушу и центр города, в 5.30 радиостанцию, тюрьмы и военный госпиталь, около 7.00 майор Хайнц смог доложить о взятии всех остальных объектов5. Разведгруппа горных стрелков около 4.20 согласно приказу заняла цитадель и вывесила на ней немецкий флаг. Батальоны горнострелковых полков 98 и 99 достигли цитадели в 6.15, и соотв. Высокого Замка в 6.40 6. Командир принадлежащего к первой горнострелковой дивизии артиллерийского батальона 132 полковник Винтергерст, назначенный приказом от 28 июня комендантом Лемберга7, прибыл в 8.30 в ратушу и приступил к исполнению своих обязанностей8.

Когда подразделения батальона 800 достигли трех тюрем и военного госпиталя, их глазам предстала ужасная картина: при отступлении Красной Армии органы советской госбезопасности устроили кровавую расправу с политзаключенными. Среди жертв было обнаружено также три немецких солдата9. Предварительное намерение НКВД эвакуировать 5000 заключенных в тыл, очевидно, не удалось осуществить из-за быстрого продвижения немецких войск и недостатка транспортных средств. Лишь 527 заключенных были эвакуированы. Приказ Берии от 24 июня 1941 г. о расстреле заключенных в прифронтовых областях стал для лембергских НКВДшников карт-бланшем на убийство10. Комендант города немедленно приказал начать расследование, которое показало, что трупы были кое-как сброшены в общие могилы, либо лежали кучами в камерах. В качестве причины смерти указывались выстрелы в затылок11. Некоторые трупы подверглись надругательствам и были изувечены. Предварительно названная цифра в 500 погибших увеличилась на следующий день до 350012.


1 - Heeresgruppe S&#252;d, Fernschreiben an AOK 17, 27.6. und 28.6.1941, BA-MA, RH 20-17/32; AOK 17/1a, FS an HGr S&#252;d 29.6.1941, BA-MA, RH 24-49/14
2 – Generalkommando XXXXIX (Geb) AK/I a Korpsbefehl Nr.19, 29.6.1941, BA-MA, RH 24-49/14
3 – участвовали I GJR 99 и III GJR 98, см. I Gebirgsdivision/1a, Divisionsbefehl f&#252;r die Wegnahme von Lemberg am 30.6., 29.6.1941, BA-MA, RH 28-1/23
4 – Bataillon 800, Kommandeur, Betr.: Schlu&#223;meldung &#252;ber Einnahme Lemberg und vollzogene Objektsicherung, 1.7.1941, BA-MA, RH 28-1/23
5 – там же
6 – I Geb.Div., Kriegstagebuch, Eintragung 30.6.1941, BA-MA, RH 28-1/20
7 – Gen.Kdo XXXXIX (Geb) AK/I a Befehl f&#252;r den Stadtkommandanten von Lemberg, 29.6.1941, BA-MA, RH 28-1/23; AOK 17/1a an Gen.Kdo XXXXIX, Sonderanweisung „Lemberg“, 28.6.1941, BA-MA, RH 24-49/14
8 – Aussage des ehemaligen Stabsoffiziers der Stadtkommandatur von lemberg, Hauptmann Meyding in Landsberg/Lech am 20.4.1964, Landsgericht Fulda, 2 O 283/59, Oberl&#228;nder gegen Fuldaer Verlagsanstalt; Зандкюлер расплывчато говорит о занятии города 29/30 июня, см. Thomas Sandk&#252;hler „Endl&#246;sung in Galizien“. Der Judenmord in Ostpolen und die Rettungsinitiativen von Berthold Beitz, 1941-1944, Bonn 1996, S.115; Мусял называет 29 июня, Bogdan Musial, „Konterrevolution&#228;re Elemente sind zu erschie&#223;en“. Die Brutalisierung des deutsch-sowjetischen Krieges im Sommer 1941, Berlin/M&#252;nchen 2000, S.152
9 – Btl. 800, Schlu&#223;meldung vom 1.7.1941; Anlage zu Bat. 800, Schlu&#223;meldung vom 1.7.1941
10 . см. Musial, «Konterrevolution&#228;re Elemente...», S.102 ff. Первое исследование темы было проведено Альфредом де Заясом: Alfred de Zayas, Die Wehrmachtsuntersuchungsstelle. Deutsche Ermittlungen &#252;ber alliierte V&#246;lkerrechtsverletzungen im Zweiten Weltkrieg, M&#252;nchen 1989, S. 333-359
11 – Gericht der Feldkommandatur 603, Bericht vom 30.6.1941, BA-MA, RH 24-49/161
12 –см. Geheime Feldpolizei-Gruppe 711, Betr.: Wahrnehmungen &#252;ber die bolschewistischen Bluttaten in Lemberg_ 7.7.1941, BA-MA, RH 26-454/6b; Ereignismeldung Nr.24 vom 16.7.; de Zayas, Die Wehrmachtsuntersuchungsstelle, S.346

1. Лембергские «материалы о зверствах»

По указанию коменданта города немедленно начали извлекать жертв из подвалов и общих могил и складывать рядами во дворах тюрем, чтобы дать возможность родственникам идентифицировать погибших13. На евреев, как на сообщников Советской власти, возложили ответственность за преступления, поэтому в качестве кары их заставили заниматься выкапыванием, переноской и раскладыванием трупов. В сообщении XXXXIX армейского корпуса от 30 июня говорится: «Среди населения царит неистовое ожесточение в связи с гнусными преступлениями большевиков, которое выплескивается на проживающих в городе евреев, сотрудничавших с большевиками»14. В тот же день офицер городской комендатуры писал своей жене: «Русские и евреи ужасно здесь похозяйничали, устроили бойню в тюрьмах... Евреев забивают – среди украинцев легкие погромные настроения»15. Горнострелковый полк 99 уже утром 30 июня сообщил об «отдельных выстрелах неизвестного происхождения», предположив, что «речь идет скорее всего о расстрелах евреев украинцами» 16. Выстрелы были слышны и первого июля, во время командного совещания первой горнострелковой дивизии: «Выстрелы в тюрьмах ГПУ, где евреев заставляют хоронить украинцев (несколько тысяч), убитых в последние недели русскими по еврейским доносам» 17.

Геббельс – как показывают записи в его дневнике – немедленно осознал возможность представить немецкому народу и международной общественности свидетельства «животного» оскала еврейского большевизма 18: «5.7. Русские совершили ужасные зверства. Им придется за это поплатиться. - 6.7. Начата большая пропагандистская кампания против большевизма. С участием прессы, кино и пропаганды. Общая идея: маска спадает, Москва без грима. К этому крупные материалы о зверствах в Лемберге, куда я посылаю 20 журналистов и радийщиков. Там настоящий кошмар. Большевизм - это бич людской, страшная болезнь нашего времени, которая должна быть искоренена – 7.7. Я организую большую поездку журналистов и дикторов в Лемберг и на бывшие русские территории. Надо ковать железо, пока горячо. – 8.7. Вечер. Вохеншау, включающее бросающие в дрожь сцены большевистских зверств в Лемберге. Грандиозно! Звонит фюрер: это лучшее вохеншау, которое мы когда-либо сделали»19.

Фюрер не ошибся, геббельсовские «материалы о зверствах» из Лемберга произвели впечатление и на фронте, и на родине20. И последствия этой пропагандистской победы – как показали дискуссии вокруг выставки «Война на уничтожение. Преступления вермахта 1941-1944» - ощущаются по сей день. Причина сего лежит отчасти в том, что феномен пересечения преступлений НКВД и убийств евреев, начало и ход резни в Лемберге, вопросы инициативы и ответственности до сих пор слабо освещены. Украинская эмиграция либо отрицает факт преследования евреев 21, либо отвергает политическую ответственность за это, возлагая вину на полукриминальный сброд22. В серьезных исторических дискуссиях высказывались различные точки зрения на вопрос, кто развязал террор и управлял им. Рауль Хильберг считает главными действующими лицами членов айнзацгрупп, Дитер Поль и Томас Зандкюлер – как ранее и Александр Даллин – возлагают ответственность на украинских националистов23. Новое исследование Богдана Мусяла характеризуется радикальным отказом от этих тезисов. Он интерпретирует убийства евреев абсолютно в русле утверждения Иоахима Хоффманна «спонтанно возникшие еврейские погромы, проводимые возмущенным украинским населением» как акцию, начавшуюся независимо от желаний оккупантов и – опираясь на тезис Анджея Збиковски «'to pay the Jews back' for real and imaginary wrongs»24 – как акт мести нееврейского населения: «большая часть погромов была связана с советским террором, особенно с массовыми убийствами в тюрьмах, ответственность за которые разделяли и евреи» 25. В дальнейшем будет предпринята попытка реконструировать ход событий, разобраться с вопросом ответственности сторон и при этом заострить внимание на роли организации, во всех прежних исследованиях остававшейся в тени – вермахта.


13 – Vernehmung Dr.S&#228;ltzer durch den Armeerichter M&#246;ller am 6.7.1941, BA-MA, RW 2/149 S.339 ff; Bericht der GFP-Gruppe 711 vom 7.7.41; de Zayas, Die Wehrmachtsuntersuchungsstelle, S.346
14 – Gen.Kdo XXXXIX AK, KTB, Eintragung 30.6.1941, BA-MA, RH 24-49/8
15 – Feldpostbrief Eugen Meyding, 30.6.1941, LG Fulda 2 283/59
16 – GJR 99, Funkspruch an I Geb.Div. vom 30.6.41, 8.00 Uhr, BA-MA, RH 28-1/24
17 – I Geb.Div KTB, Eintragung 1.7.1941, BA-MA, RH 28-1/20
18 – Mitteilungen f&#252;r die Truppe, hrsg. Vom OKW/WFSt/WPr (II.e), Nr. 116, Juni 1941
19 – Elke Fr&#246;hlich (Hrsg.) Die Tageb&#252;cher von Joseph Goebbels. S&#228;mtliche Fragmente, Bd. I/4: 1.1.1940-8.7.1941, M&#252;nchen 1987, S.736f, 739, 741-
20 – для рейха см. Meldungen aus dem Reich, Nr.205, Nr.207, 24.7 und 31.7.1941_ BA Koblenz, R 58/162, Bl.197f., 260; для фронта см. S.20
21 – Wolodymyr Kosyk, L'Allemagne national-socialiste et l'Ukraine. Paris, 1986, S. 154ff ; Orest Subtelny, Ukraine, A History, Toronto/Buffalo/London 1989, S.463ff
22 – Leo Heimann, The saved Jews. Ukrainian patriots defied Nazis, in The Ukrainian Quarterly, vol. XVII Number 4, Winter 1961, S. 320, 322.
23 - Raul Hilberg: Die Vernichtung der europ&#228;ischen Juden, Bd.3 Frankfurt a.M.1990, S.325f; Dieter Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung in Ostgalizien 1941bis 1944, M&#252;nchen 1996, S.62; Sandk&#252;hler, Endl&#246;sung, S.114, Alexander Dallin, Deutsche Herrschaft in Russland 1941 - 1945. D&#252;sseldorf 1958, S.129
24 – Joachim Hoffmann. Die Kriegsf&#252;hrung aus der Sicht der Sowjetunion, in Horst Boog u.a.: Der Angriff auf die Sowjetunion (= Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg, Bd.4) Stuttgart 1983, S.782; Andrzej Zbikowski, Local Anti-Jewish Pogroms in the Occupied Territories of Eastern Poland, June-Jule 1941 in: Lucjan Dobroszycki/Jeffrey S. Gurock (ed.) The Holocaust in the Soviet Union: studies and sources on the destruction of the Jews in the Nazi-occupied territories of the USSR, 1941-1945, New York, 1993, S. 175
25 - Musial, «Konterrevolution&#228;re Elemente...», S.174f. Автор умалчивает как о преследованиях, которым подвергалось еврейское население в Польской Республике, так и об их тяжелом положении во время советской оккупации и подкрепляет свои утверждения об еврейском коллаборационизме лишь расплывчатыми кванторами «не все евреи... немало евреев» (S. 73f), «довольно много евреев» (S. 76). См. для сравнения тщательное исследование Pawel Korzec/Jan-Charles Szurek, "Jews and Poles Under Soviet Occupation (1939-1941): Conflicting Interests" in Polin: A Journal of Polish-Jewish Studies 4 (1989), S.204-225. Показтельно, что Мусял эту работу не упоминает. Совр. истор. оценки см. в Sandk&#252;hler, Endl&#246;sung, S.57ff; Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.29ff

2. Роль украинских националистов.

Во всех размышлениях и планах нацистов, посвященных будущей войне на Востоке, Украина занимала особое место. Как и в 1918г., когда под защитой немецкого оружия возникло недолговечное украинское правительство, страна должна была «создать противовес мощи России, Польше и Балканам»26 и одновременно стать житницей рейха, обеспечив немецкому народу «снабжение продовольствием и полезными ископаемыми на все времена»27 Кроме ведомства Розенберга в установлении прочных связей с готовыми к решительным действиям группами эмигрантов был заинтересован вермахт и особенно абвер под руководством адмирала Канариса28. Подходящий союзник был найден в лице основанной в 1929 г. Организации Украинских Националистов (ОУН). Сотрудничество облегчалось тем, что в 30-е годы ОУН на глазах превращалась в «полуфашистское» движение29 В первую очередь среди молодых активистов все большей популярностью пользовались антисемитские убеждения провозвестника украинского национализма Дмитро Донцова. Согласно им евреи считались «принципиальными противниками любой украинской государственности»30. Влияние немецких служб на украинскую эмиграцию в конце 30-х было так велико, что Йозеф Рот в своем парижском изгнании назвал украинский национализм «немецким патентом»31 а американский посол в Праге Джордж Ф. Кеннан и вовсе считал украинцев «марионетками в руках немецких агентов»32. Недаром Кейтель после нападения на Польшу в сентябре 1939 г. дал указание абверу позаботиться о том, что в случае провозглашения независимой Галиции ОУН поднимет там «восстание, ставящее целью уничтожение поляков и евреев»33. С независимой Галицией ничего не вышло, но тесное политическое сотрудничество с украинской эмиграцией продолжалось и дальше.

Под впечатлением от немецкой победы над Польшей и открывающихся благодаря этому возможностей, ОУН раскололась в 1940 г. на радикальное крыло под началом Степана Бандеры (ОУН-Б) и умеренную группу прежнего лидера Андрея Мельника. Антисемитски настроены были обе фракции. На своем втором конгрессе в Кракове в апреле 1941 г. ОУН-Б приняла резолюцию гласившую: «Организация Украинских Националистов борется с евреями как с опорой московско-большевистского режима»34. В том же месяце группа Мельника запросила правительство генерал-губернаторства нельзя ли предоставить ей в самоуправление части люблинского и краковского округов, после того как они будут очищены от «польского и еврейского элементов»35. Абвер поддерживал тесный контакт с обеими группами. Похоже, группировке Бандеры удавалось быстрее и эффективнее реагировать на поставленные задачи, поэтому зимой 1940/41 г.г. абвер спешно формирует состоящие из украинцев батальоны «Нахтигаль» и «Роланд». Предполагалось, что в случае нападения на Советский Союз они в немецкой форме и под началом немецких офицеров вместе с вермахтом вступят на территорию Украины36. В то же время сторонники ОУН на Украине – как признал офицер абвера Штольце перед Нюрнбергским трибуналом – должны были пытаться «при помощи сети агентов разжигать национальную рознь между народами Советского Союза» и «с помощью провокаций ослаблять советские войска в их непосредственном тылу»37. Весной 1941-го начались нападения активистов ОУН на большевистских функционеров, колхозников, членов Советов 38, с началом войны подобные акции участились. Отступающие подразделения Красной Армии обстреливались, в некоторых городах вспыхнули настоящие восстания39. Центром волнений стал Лемберг. Уже 25 июня украинские националисты вступили в перестрелки40, которые перекинулись и на тюрьмы, тем более что часть охраны временно покинула город41. Восстание было подавлено, что означало окончательный смертный приговор для узников: 25 и 26 июня все тюрьмы были «очищены»42. В ночь на 28 июня последние части Красной Армии и НКВД покинули город – Лемберг освободился от советского террора43. Но вакуума власти не образовалось: контроль над городом взяли на себя украинские националисты44. Тогда же начались первые антиеврейские выступления и грабежи еврейского имущества45. Незадолго до нападения на Советский Союз ОУН-Б еще более радикализировала свою антиеврейскую программу – теперь евреи считались «враждебным» меньшинством. В листовке первых дней войны говорилось «Не бросай оружие. Возьми его в руки. Уничтожай врага. […] Народ! Знай! Москва, поляки, венгры, евреи – вот твои враги! Уничтожай их!»46. Расстрелы, совершенные НКВД в Лемберге и в других городах Галиции, стали для ОУН удобным предлогом воплотить свои планы в жизнь.


26 – Otto Br&#228;utigam, Aufzeichnung 25.10.1942, N&#252;rnberger Dokumente 194-PS, XXV, S.340
27 – Alfred Rosenberg, Instruktionen f&#252;r den Reichskommissariat in der Ukraine, 7.5.1941, N&#252;rnberger Dokumente 1028-PS, XXVI
28 – Dallin, Deutsche Herrschaft, S.117ff, Kosyk, L'Allemagne national-socialiste, S.63ff, 94ff
29 – John A. Armstrong, Ukrainian Nationalism 1939-1945, New York/London 1963, S.28
30 – Alexander J. Motyl The turn to the right : the ideological origins and development of Ukrainian nationalism, 1919-1929, Boulder Co. 1980, S.73
31– Philipp-Christian Wachs, Der Fall Theodor Oberl&#228;nder (1905 - 1998). Ein Lehrst&#252;ck deutscher Geschichte. Frankfurt a.M/New York 2000, S.56
32 – George F. Kennan, Diplomat in Prag, Frankfurt a.M, 1972, S.81
33 – Vermerk Erwin Lahousen, 14.9.1939 in Helmuth Groscurth: Tageb&#252;cher eines Abwehroffiziers, Stuttgart 1970, S.357, см. также показания Лахузена в Нюрнберге, Internationaler Milit&#228;rgerichtshof, Bd. 2, S.485 ff, Bd. 3 S.9 ff
34 – цит. по Golczewski, Frank: Ukrainische Reaktionen auf die deutsche Besetzung. 1939/41, in: Wolfgang Benz (Hrsg.): Anpassung, Kollaboration, - Widerstand: kollektive Reaktionen auf die Okkupation, Berlin 1996, S.203
35 – цит. По Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.41
36 – Kosyk, L'Allemagne national-socialiste, S.143 ff, Wachs, Der Fall Theodor Oberl&#228;nder, S.63 ff
37 – Aussage Stolze am 11.2.46, in Internationaler Milit&#228;rgerichtshof, Bd. 7, S.303
38 - Musial, «Konterrevolution&#228;re Elemente...», S.49f.
39 - Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.57
40 – Stefan Szende, Der letzte Jude aus Polen, Z&#252;rich/New York 1945, S.172; Jacob Gerstenfeld-Maltiel, My Private War. One Man's Struggle to Survive the Nazis and the Soviets, London/Portland, Or.1993, S.49; Leon Weliczker Wells, The Death Brigade_ New York 1978, S.34; : Eliyahu Yones, Die Stra&#223;e nach Lemberg: Zwangsarbeit und Widerstand in Ostgalizien 1941-1944, Frankfurt a.M., S. 15f
41 – Aussage von M.G. vor der StA Bonn, цит.в Hermann Raschh&#246;fer, Der Fall Oberl&#228;nder. Eine vergleichende Rechtsanalyse der Verfahren in Pankow und Bonn, T&#252;bingen, 1962, S.39; Aussage Bogdan Kazaniewskyj durch Armeerichter M&#246;ller am 7.7.1941, BA-MA, RW 2/149, S.350 ff
42 - Musial, «Konterrevolution&#228;re Elemente...», S.105; Szende, Der letzte Jude, S.172
43 - Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.61
44 - Szende, Der letzte Jude, S.173; этот факт подтвержден в беседе в министерстве восточных территорий 8.7.1941: R&#252;cksprache nit SS-Ostuf Beyer, HSSPF, BAK, R 6/150_ Bl.2 RS
45 - Szende, Der letzte Jude, S.173, см. также Philip Friedman, The Destruction of the Jews of Lwow, 1941-1944 in ders. Roads to Extinction: Essays on the Holocaust, New York/Philadelphia 1980, S 317
46 - Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.48, 57

3. Подготовка акций «самоочищения»

Уличные бои равно как и массовые расстрелы в тюрьмах Лемберга не остались незамеченными вступившей в город 17 армией 47. Очевидно, командование сделало для себя выводы, подтверждением чему может служить высказывание командующего 17 армией Карла Хайнриха фон Штюльпнагеля (которое, однако точно не датируемо и не сохранилось дословно). Перед сопровождавшей армию айнзацгруппой C он поставил вопрос об «использовании живущих на оккупированных территориях, антиеврейски и антикоммунистически настроенных поляков для акций «самоочищения»48. Гейдрих, еще 17 июня устно приказавший командирам айнзацгрупп инициировать подобные акции49, сообщил об этом айнзацкоманде 4b, которая направлялась в Лемберг50. Если исходить из того, что задействованные на Востоке военачальники знали заранее о запланированных айнзацгруппами акциях «самоочищения» и, возможно, уже слышали о первой подобной инсценировке, имевшей место 25/26 июня в литовском Каунасе, Штюльпнагель преследовал цель получить от айнзацгрупп поддержку для собственных действий в этом направлении. В распоряжении армии находилось подразделение, которое можно было использовать не только для рискованных вылазок в тыл врага, но и для иных задач - батальон 800 диверсионного полка Бранденбург. Так как военных причин задействовать элитное соединение не было – Красная Армия сдала Лемберг без боя – в качестве объяснения остается лишь политический заказ51. Своя логика в этом была – три украинских роты батальона «Нахтигаль» были настроены предельно антикоммунистически и антисемитски и набраны из прекрасно ориентирующихся на местности жителей Лемберга и окрестностей52.

Судя по подготовительным мероприятиям, Лембергу отводилась особая роль: как приказ о взятии города так и назначение коменданта исходили от 17 армии53. Более того, после занятия Лемберга, она продолжала жестко контролировать оцепление города54. Кроме задействованных батальонов никаким соединениям не разрешалось входить в Лемберг, допуск отдельных лиц был возможен лишь по специальным пропускам55, даже проход фронтовых частей – таких как Ваффен-СС дивизия «Викинг» - был задержан на один день56. Передвижение внутри города также ограничили: патрули должен был сопровождать офицер, а горные стрелки получили приказ оставаться на своих постах в цитадели и Высоком замке57. Названные меры предосторожности создают впечатление, что батальону 800 хотели предоставить возможность действовать без помех. В этой связи интересно, что батальон 800 не подчинился приказанному порядку следования – за горными стрелками58 – и стал первой частью вермахта, вошедшей в город. Это упомянутое в батальонном рапорте игнорирование приказа не имело, судя по документам, никаких последствий, т.к. армия его, очевидно, прикрывала. В обосновании для нарушения дисциплины, которое дал командир батальона Хайнц – он хотел спасти из горящей тюрьмы ГПУ «еще живых немецких солдат и украинцев», а также быстрым маневром не позволить «еврейскому населению и черни» разворовать склады59 – проступают задачи, которые на самом деле были поставлены перед батальоном 800: взять под контроль тюрьмы и, возможно, координировать антиеврейские акции.

Взятием под контроль дело не ограничилось. Из показаний свидетелей становится ясно, что после прибытия батальона 800 и подчиненных ему украинских рот, некоторые находящиеся в тюрьмах трупы были изуродованы60. То же самое, судя по всему, происходило и в других городах Галиции61. Исполнителями называют активистов ОУН-Б. НКВДшники – утверждают свидетели – были, в первую очередь, озабочены эвакуационными мероприятиями и собственным поспешным отступлением, у них было «слишком мало времени» для садистских измывательств62. Эти ужасные манипуляции с трупами объясняют несоответствия в сообщениях из тюрем63. Следует добавить, что еврейские жертвы НКВД были вывезены из лембергских тюрем, до того, как население стали запускать внутрь для опознания64.

Остается неясным, действительно ли, как предположено выше, батальон дал начальный импульс для массовых убийств евреев. В пользу этого говорит соответствие между выпущенным днем раньше приказом XXXXIX AK «всех взрослых гражданских мародеров расстреливать на месте преступления»65, и докладом командира батальона 800 о том, что его часть 30 июня «решительно расстреливала еврейских мародеров »66. Также следует учитывать свидетельство полковника Пикера, командира находившегося в Лемберге горнострелкового батальона: вскоре после занятия города он нашел в одной из тюрем 15 евреев, «убитых местным гражданским населением в качестве возмездия»67. Именно его полк 30 июня уже в 8.00 сообщил о «расстрелах евреев украинцами»68.


47 – I Geb.Div/Ic., Berichte, Gefangenenverh&#246;r am 26.6 und 28.6. 1941, BA-MA, RH 28-1/28; Raschh&#246;fer, Der Fall Oberl&#228;nder, S.60f
48 – BA Berlin, R 58/214, Ereignismeldung UdSSR Nr.10, 2.7.1941; о Штюльпнагеле см. Christian Streit Angeh&#246;rige des milit&#228;rischen Widerstandes und der Genozid an den Juden im S&#252;dabschnitt der Ostfront. In: Gerd R. Uebersch&#228;r, NS-Verbrechen und der milit&#228;rische Widerstand gegen Hitler. Darmstadt 2000, S. 90-103
49 – Helmut Krausnik Hitlers Einsatzgruppen, Die Truppe des Weltanschauungskrieges 1938-1942, Frankfurt a M 1985, S. 145;
50 – там же, S.180
51 – батальон был передан 25.6. AOK 17 в XXXXIX AK и 29.6. в первую горнострелковую дивизию для использования по «особому назначению»: AOK 17/Ia Fernschreiben an XXXXIX AK 25.6.1941, BA-MA, RH 24-49/14; I Geb.Div. KTB Eintragung 29.6.1941, BA-MA, RH 28-1/20; об истории соединения см. Helmut Spaeter, Die Brandenburger - Eine deutsche Kommandotruppe – z.b.V. 800, M&#252;nchen 1978; Werner Brockdorff, Geheimkommandos des Zweiten Weltkrieges, Wels 1983
52 – При выборе бойцов для «Нахтигаля» ОУН-Б уделяла особое внимание набору жителей Лемберга и окрестностей: Wachs, Der Fall Theodor Oberl&#228;nder, S.64
53 – AOK 17, „Sonderanweisung Lemberg“ vom 28.6.1941; AOK 17/Chef des Generalstabes 28.6.1941 , BA-MA, RH 20-17/46
54 - AOK 17/Ia, Verkehrsregelung Lemberg, 28.6.1941, BA-MA, RH 24-49/14
55 – I Geb.Div, KTB Eintrag 30.6.1941, BA-MA, RH 28-1/20; Fernm&#252;ndl.Gespr&#228;ch Kdr.I Geb.Div. mit Major Fleischmann 30.6., BA-MA, RH 28-1/23; насколько строгим был контроль показывает тот факт, что специального уполномоченного абвера проф. Коха поначалу не пустили в город, также был запрещен проход интенданту XXXXIX AK: R&#252;cksprache mit Prof.Koch am 11.7.41, BAK R 6/150, Bl.4; Gen.Kdo. XXXXIX AK AK/Abt. Qu T&#228;tigkeitsbericht 20.6.-15.8.1941, Eintragung 30.6.1941, BA-MA, RH 24-49/253
56 – I Geb.Div, KTB Eintrag 1.7.1941, BA-MA, RH 28-1/20;
57 - Fernm&#252;ndl.Gespr&#228;ch Kdr.I Geb.Div. mit Major Fleischmann 30.6.
58 – там же
59 – Btl 800, Schlu&#223;meldung vom 1.7.41
60 – Rachel Kleiner, Erinnerrungen aus der Besatzungszeit 1941-1945; Bericht eines anonymen Juden &#252;ber die sowjetische und deutsche Besatzung in Lemberg 1941, J&#252;disches Historisches Institut Warschau, цит по Musial, Konterrevolution&#228;re Elemente, S.267
61 – Bericht Erna Klinger, J&#252;disches Historisches Institut, 301/1096 S 1, цит по Musial, Konterrevolution&#228;re Elemente, S.267
62 – Jerzy Pilecki, цит по Musial, Konterrevolution&#228;re Elemente, S.267; то же у Erna Klinger, см. прим.61
63 – Большинство свидетельств тех, кто посещал тюрьмы 28-29.6., не содержат в отличие от поздних свидетельств указаний на то, что трупы изувечены: Vernehmung von B.K. und L.P. durch den Armeerichter M&#246;ller, BA-MA, RW 2/149, S.355, 347; Aussage W. Vor der StA Bonn, цит. по Raschh&#246;fer, Der Fall Oberl&#228;nder, S.59f; Gespr&#228;ch A.K. mit de Zayas, Wehrmachtsuntersuchungsstelle, S. 352; также первый рапорт батальона 800 не содержит подобных указаний: Gen.Kdo. XXXXIX AK/Ic, Tagesmeldung 30.6.41, BA-MA, Bd.18253/I S.65
64 - Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.56
65 - Gen.Kdo. XXXXIX AK/Ia Korpsbefehl 29.6.1941, BA-MA, RH 24-49/14
66 – Btl 800, Schlu&#223;meldung vom 1.7.41
67 – Aussage Picker im N&#252;rnberger Prozess, 5.7.1946, цит. по de Zayas, Wehrmachtsuntersuchungsstelle, S. 347;
68 – GJR 99, Funkspruch an I Geb.Div. vom 30.6.41, 8.00 Uhr, BA-MA, RH 28-1/24

4. Срежиссированное убийство.

Уже утром по приказу коменданта города армейский судья д-р Томфорде и военврач д-р Зельтцер осмотрели трупы в тюрьмах. Их отчеты упоминают истязательства – отрезанные груди и половые органы – на видном месте 69. Полковник Пикер также констатировал «кошмарные увечья»70. О том же говорится в отчете тайной полевой полиции71. Три фотографа пропагандистской роты СС, которые как невинно замечает судебно-медицинское заключение «случайно оказались в Лемберге» принимали участие в аутопсии72. Поэтому трупы и увечья были сразу же запечатлены на фотопленке. Получив эти отчеты, руководство армейского корпуса уже вечером 30 июня направила телефонограмму командованию 17 армии с просьбой «прислать представителей прессы Германского Рейха и нейтральных государств» и предложило план проведения пресс-конференции, в которой рассказы о зверствах должны были играть ключевую роль. В обосновании этих неординарных мер проскальзывают нотки нежданной радости: «Количество убитых русскими в Лемберге так велико, а условия, в которых их нашли, настолько скотские, что фотографии должны быть использованы в целях пропаганды в максимально возможном объеме. Представляется сомнительным, что мы еще когда-либо сможем получить столь же пропагандистски полезные фото, как в Лемберге»73. Командование армии знало, что ему делать: оно немедленно обратилось напрямую к ОКХ. В результате «Уже в 23.00 ОКХ сообщило о принципиальном согласии фюрера с внесенным предложением. Число и время прибытия участников будет сообщено 1.7.»74. Лемберг неожиданно очутился в самом центре большой политики. Резолюция фюрера санкционировала все уже совершенные, равно как и последующие действия.

Параллельно шла подготовка уличных акций. Уже вскоре после взятия города появились плакаты «Украинского национального комитета» - ядра бандеровской группы, которые приветствовали немцев и требовали отомстить «еврейским большевикам» за зверства. В заключение провозглашалось «Да здравствуют Адольф Гитлер и Степан Бандера. Смерть евреям и коммунистам!»75 Не отстали и немцы: в их листовках сообщалось об убийствах и назывались виновные – «еврейские большевики»76. Последовавшая за этим расправа была столь же организованной. Она началась – тут все свидетели сходятся – «сразу» после взятия Лемберга77. Установить точное время не представляется возможным, скорее всего после полудня, когда Лемберг был полностью взят под контроль78, а направленная городской комендатурой комиссия завершила осмотр трупов в трех тюрьмах. Эта датировка опирается на необычный прецедент: в журнале боевых действий XXXXIX корпуса существует лакуна между 13.00 и 16.00 – две пронумерованные страницы были постфактум удалены из экземпляра журнала, хранящегося в военном архиве79.

Установлено, что уличный террор начался «одновременно» во всем городе80. Свидетели сообщают, что на пустых улицах «внезапно, как будто из-под земли» появились люди с нашивками и желто-голубыми повязками «якобы чтобы обеспечить порядок»81. Это была организованная ОУН-Б милиция82, которая с одобрения вермахта приняла на себя полицейские функции83. Усиленная перебежчиками из милиции советской, бандеровская милиция стала главным действующим лицом травли лембергских евреев84. Несмотря на царившие погромные настроения, соблюдался общий сценарий: евреев вытаскивали из их домов, на них нападали на улицах, затем их вели к сборным пунктам и оттуда гнали к одной из трех тюрем. По дороге милицейский эскорт и прохожие избивали жертв85. Когда их пригнали к тюрьмам, агрессия превратилась в террор: милиционеры и гражданские лица встали в две шпалеры и били прогоняемых через строй евреев штакетинами, колами, кулаками и т.д.86 Один из выживших евреев вспоминает: «Когда мы пришли к воротам тюрьмы Бригидки, там на очень широкой улице собралась большая толпа. Мы натолкнулись на забитых насмерть евреев, которых пригнали к Бригидкам до нас. Гражданские продолжали нас избивать. После многочисленных побоев я был весь в крови. Я видел, как передо мной маленького ребенка схватили за ноги и ударили об стену, так что на меня брызнула кровь»87. Ситуация у входа в другие тюрьмы была схожей88.

Вермахт, во всей видимости, не принимал участия в сборе и сгоне евреев89. Но ему не разрешалось и препятствовать этому – приказы по корпусу и по армии запрещали любое применение оружия против украинского гражданского населения и милиции90. Участие подразделений вермахта ограничилось контролем над тюрьмами, которые, однако, стали центрами резни. Согласно сообщению тогдашнего штабного офицера городской комендатуры, батальон полевой жандармерии получил задание взять тюрьмы под контроль и сменить находившиеся в них украинские роты91. В каком объеме это произошло и произошло ли вообще – неизвестно92. Сообщения выживших евреев дают понять, что скорее имело место «разделение труда»: немецкие офицеры отдавали приказы, вооруженные украинцы исполняли их93. Примером тому может служить городская тюрьма, ворота в которую полевая жандармерия взяла под контроль. Пока она оттесняла беснующуюся толпу, чтобы позволить евреям войти на территорию тюрьмы – при этом не участвуя в их избиении94 – стоящие в проходах и у других выходов украинские милиционеры и солдаты нападали на евреев95. Но и само по себе операция вовсе не преследовала безобидно-ненасильственных целей. Она преследовала две цели, во-первых, отбор: женщин, детей и стариков отдавали в руки разъяренной толпы, молодых годных к работе мужчин пропускали, чтобы «вести работы по расчистке» внутри тюрьмы96. Во-вторых, дело было вовсе не в том, как утверждали причастные после войны, что они не пускали уличных погромщиков в тюрьму97, нет, целью постовых было лишь ограничение числа входящих. Один из выживших евреев вспоминает, что гражданских пускали в тюрьму для опознания убитых. Но эти гражданские «набрасывались на работающих евреев и избивали их». После этого вошедшие опять покидали тюрьму98.

Проведение опознания безусловно соответствовало желаниям большей части жителей Лемберга. Изданный еще в первый день после взятия города приказ коменданта достать трупы из общих могил и разложить рядами казалось бы был призван облегчить эту процедуру. На самом деле подоплека была иной: нужна была причина, чтобы согнать евреев в тюрьмы и нужна была арена, на которой ненависть обезумевшей толпы могла бы найти выход. В итоге, в тюрьмы было согнано так много евреев, что «любая работа» стала невозможной99. Они были нужны, что доказывают сохранившиеся фотографии, как молчаливая сидящая на корточках с осознанием вины масса, на фоне которой родственники или якобы родственники расхаживают вдоль выложенных рядами трупов100 или, согласно описанию выше, как беззащитные жертвы мстителей. Самое очевидное доказательство тому – факт, что процедура осмотра трупов была проведена вопреки настоянию главного врача, который утверждал, что разложение зашло уже слишком далеко, поэтому опознание практически невозможно и следует пощадить чувства родных и близких.

Врач оказался прав, удалось опознать совсем немногих101, но его протест плодов не принес. Раскладка трупов была частью антисемитского сценария, она служила, как метко заметил Зандкюлер «эмоциональному разжиганию погромных настроений», отказаться от нее было нельзя. Командир участвовавшего во взятии Лемберга 3 батальона 98 горнострелкового полка капитан Залмингер рекомендовал своим бойцам «при возможности осмотреть тюрьмы Лемберга, чтобы понять наконец, какие бестии нам противостоят». Затем он вменил это в обязанность: «пусть каждый сомневающийся лично ознакомится с этими бесчеловечными зверствами. Только тогда он осознает необходимость битвы против жидовско-коммунистической преступной банды и поймет, что каждый немецкий солдат, которому пришлось пролить кровь или пожертвовать жизнью в этой решающей битве между порядком и хаосом должен быть отмщен тысячекратно. Такова будет клятва 3 батальона до полного уничтожения и искоренения большевистской армии». Солдат, которые как горные стрелки Залмингера, заходили в тюрьму, несущие там службу товарищи проводили по всем самым ужасным местам, сопровождая экскурсию познавательными комментариями102.

В сценарий оказались вовлечены и украинцы из батальона «Нахтигаль». Они заставляли пригнанных в тюрьму евреев на коленях подползать к трупам и обмывать их103, они раздирали платья женщинам и девушкам, чтобы фотографировать их полуобнаженными104, они выдирали бороды старикам105. В работающих евреев внезапно бросали гранаты или вызывали у них панику прицельными выстрелами106. Кульминацией же служил снова и снова повторяемый ритуал наказания шпицрутенами. Как сообщает один из выживших евреев: «После того, как мы справились с разбором гор трупов, нас заставили долго бегать по внутреннему двору, при этом мы должны были держать руки над головой. […] Во время бега, а может быть сразу после него я услышал немецкую команду «К шпицрутенам» или «Стройся для шпицрутенов». Насколько я помню, эта команда была отдана кем-то из группы немецких военнослужащих, стоявших несколько в стороне от общей могилы и наблюдавших за нами все время. Группа состояла из 5 или 6 человек. Это были офицеры. […] По этому немецкому приказу украинские солдаты построились в две шпалеры и выставили штыки. Через эти шпалеры должны были пройти все, находившиеся во дворе тюрьмы евреи, при этом украинские солдаты били и кололи их. Я не был в числе первых, которые должны были пройти через шпалеры. Чистая случайность. Первые евреи, которые должны были пройти, были почти все заколоты штыками»107 Всего во время этой срежиссированной расправы погибло 4000 лембергских евреев108.


69 – FK 603, Bericht vom 30.6.41; Vernehmung Dr.S&#228;ltzer durch den Armeerichter M&#246;ller am 6.7.1941, BA-MA, RW 2/149, Bl.139 ff
70 – Aussage Picker im N&#252;rnberger Prozess, 5.7.1946, цит. по de Zayas, Wehrmachtsuntersuchungsstelle, S. 346
71 – GFP-Gruppe 711, Bericht vom 7.7.1941
72 – FK 603, Bericht vom 30.6.41; согласно справке из бундесархива Кобленц рота была приписана дивизии «Викинг», существует фотоальбом одного из трех эсэсовцев (Лоссы) с фотографиями полка «Вестланд» (принадлежавшего «Викингу»), датированный летом 1941 г.
73 - Gen.Kdo. XXXXIX AK/Ic, An AOK 17, 30.6.41 (приписка от руки: 21.30 телефоногр. перед. капит. Шуоном), BA-MA, RH 24-49/161
74 - AOK 17/ Abt. 1c/AO T&#228;tigkeitsbericht 15.1-12.12-1941, Eintragung 30.6.1941, BA-MA, RH 20-17/38
75 - Yones, Die Stra&#223;e nach Lemberg, S. 18
76 - Szende, Der letzte Jude, S.179; Joseph Tenenbaum, In Search of a Lost People, New York 1948, S.115; Friedman, The Destruction of the Jews , S 246
77 – там же; Aussagen Kreppel, Winkler und Picker im N&#252;rnberger Prozess, 5.7.1946, цит. по de Zayas, Wehrmachtsuntersuchungsstelle, S. 346 f
78 – объезд командира дивизии по еще «не взятому полностью под контроль» Лембергу был завершен около 10.00: I Geb.Div, KTB Eintrag 30.6.1941, BA-MA, RH 28-1/20
79 - Gen.Kdo. XXXXIX AK, KTB недостает S173f; подобный пробел имеется и в присланной позже в архив выписке из KTB der IV Abt./Geb.Art.Rgt 79-1 Geb.Div. – там нет информации о событиях между 12.00 и 16.00, BA-MA, MS g 2/97
80 – Oberstaatsanwaltschaft Bonn, 8 Js 344/59, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.23 Автор благодарит Филиппа-Кристиана Вакса за возможность просмотра документов.
81 - Yones, Die Stra&#223;e nach Lemberg, S. 18
82 - Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.58
83 – OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.22
84 – OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.21, S.29 (Brand), S.30 (Goldberg), S.31 (Jones), S.33 (Feinsilber)
85 – OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.25 (Teske, Spindler), S.26 (Schmidt, Spod), S.27 (Strenberg), S.28 (Buchner), S. 29 (Brand), S.30 (Goldberg), S.31 (Jones)
86 – OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.28 (Buchner); Raschh&#246;fer, Der Fall Oberl&#228;nder, S.53ff (Jones), S.56ff (Brand), S. 58f (Goldberg)
87 – OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.31f (Jones)
88 – Amtsgericht Bonn 43, GS 1635/60, Aussage Irene Feinsilber am 30.6.1960; &#228;hnlich Aussage Brand, OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.42
89 - Szende, Der letzte Jude, S.174,179; иначе Friedman, The Destruction of the Jews , S 246
90 – LG Fulda, Aussage Meyding, 20.4.1964
91 – LG Fulda, Aussage Meyding, 17.3.1963
92 – см. высказывание инструктора «Нахтигаля » Оберлендера: Wachs, Der Fall Theodor Oberl&#228;nder, S.74
93 – OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.34 (Goldberg), S.37 (Jones), S.39 (Reiss), S.41 (Feinsilber), S. 42 (Brand)
94 – Aussage Jones, OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.32
95 – Aussage Reiss, OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.39
96 - Yones, Die Stra&#223;e nach Lemberg, S. 20
97 – Aussage Sternberg und Schmidt Jones, OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.27, цит.у Raschh&#246;fer, Der Fall Oberl&#228;nder, S.44
98– Aussage Jones, OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.37
99 - Yones, Die Stra&#223;e nach Lemberg, S. 20
100 – там же; см. фотографии в BA-MA, RH 24-49/161, MS g 2/97; также фото в изданном 4 горнострелковой дивизией сборнике воспоминаний „Gebirgsj&#228;ger erleben Serbien und die Ukraine“, M&#252;nchen 1942
101 – GFP-Gruppe 711, bericht vom 7.7.1941
102 - Sandk&#252;hler, S.116; I Geb.Div, KTB BA-MA, RH 28-1/284, Bl.33; об экскурсиях см. Raschh&#246;fer, Der Fall Oberl&#228;nder, S.43f
103 - Musial, Konterrevolution&#228;re Elemente, Foto 10 (nach eigener Zahlung)
104 – Aussage Feinsilber vom 30.6.60, AG Bonn
105 – Aussage Jones, OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.38; Yones, Die Stra&#223;e nach Lemberg, S. 21f
106– Aussage Jones, OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.37
107 – Aussage Goldberg, OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.34f; см. также Grynbardt там же, S.42
108 - Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.61; Sandk&#252;hler, Endl&#246;sung, S.119

5. Ответственность и соучастие вермахта

Кто несет ответственность за расправу над евреями определяется однозначно: городской комендант обладал всей полнотой власти уже с утра 30 июня, когда взятие города было завершено109. В его распоряжении находились – кроме батальона 800 и обоих батальонов первой горнострелковой дивизии – отделение полевой жандармерии 693 110, батальон службы регулирования движения 760111, группа 711 тайной полевой полиции112, часть полевого запасного батальона 54113, штаб саперного полка 620114 и полевая комендатура 603115. Обещанный коменданту города резервный полицейский батальон 82 не прибыл в город или прибыл лишь частично116. Все эти подразделения либо входили в состав первой горнострелковой дивизии, либо были откомандированы XXXXIX корпусом или 17 армией. Первого июля коменданту города было придано еще два батальона, взвод телеграфистов и 10 грузовиков117. Обоснование этих принятых вечером 30 июня мер – «защита города Лемберга от мародерства и эксцессов любого рода, установление порядка»118 – в последнее время используется как доказательство того, что командование вермахта «предпринимало усилия, чтобы прекратить эксцессы»119. Об этом не может быть и речи. Увеличение войскового контингента служило не защите евреев, а исключительно немецким интересам. Это было реакцией на потенциальную опасность, которую представляли тысячи вооруженных украинских националистов, вечером 30 июня совершенно неожиданно для немецких оккупантов провозгласивших независимое украинское государство120, и угрозу эпидемии, которая исходила из гор трупов в тюрьмах и делала необходимым их немедленный вывоз121. Кроме того оно было призвано решить проблемы, возникающие при прохождении через город, чья инфраструктура еще не восстановлена, многочисленных фронтовых дивизий122 и расположения в городе различных командных пунктов123. Вдобавок ко всему ожидалось одобренное фюрером и назначенное на первое июля прибытие большого числа немецких и иностранных журналистов124. Также первого июля была создана подчиняющееся комендатуре украинская администрация под руководством крайне антисемитски настроенного бургомистра Полянского, в чьем ведении находилась и милиция125.

Кто брал на себя командование перед воротами тюрем и в них самих – офицеры первой горнострелковой дивизии, полевой жандармерии, тайной полевой полиции или, возможно, полицейского батальона – точно реконструировать уже невозможно. На фотографиях можно видеть военнослужащих всех этих подразделений126. Руководство «работами по расчистке» было сначала возложена на штабсфельдфебеля Брахтхойзера, с 1 июля на лейтенанта Леммера127. Интересен в этой связи заключительный пассаж рапорта командира батальона 800: «30.6. и 1.7.41 начались силовые акции против евреев, частично принявшие характер ужасных погромов. Введенные в город полицейские части показали неспособность к выполнению стоящих перед ними задач. Своим грубым и безразличным поведением они подстрекали население против беззащитных. Войска, что показывают доклады из рот, возмущены жестокостью и садизмом. Они считают безжалостный суд над виновниками устроенной большевиками бойни абсолютно необходимым, но не понимают, зачем нужно мучить и расстреливать беспорядочно согнанных евреев, в том числе женщин и детей. Особенно это расшатывает дисциплину в украинских ротах. Они не отличают вермахта от полиции и начинают, так как видят в немецких солдатах пример для себя, колебаться в оценке немцев. Те же самые войска, которые вчера беспощадно расстреливали еврейских мародеров, отвергают бессердечные измывательства»128 Под «полицией» здесь подразумеваются полицейские подразделения вермахта, т.е. полевая жандармерия, тайная полевая полиция и, возможно, приданная вермахту часть полицейского батальона. Хайнц написал этот рапорт 1 июля. В XXXXIX корпусе его снабдили входящей пометкой «14.00». До этого момента других полицейских частей кроме вышеназванных в городе не было. Передовая группа зондеркоманды 4b прибыла в Лемберг 30 июня. Она заняла здание НКВД129 и озаботилась обычными делами передовой группы: сохранение обнаруженных документов, подготовка к прибытию основного контингента и информирование штаба130. Свидетельств о ее участии в расправах нет131. Ничего не изменилось и когда на следующий день в Лемберг прибыли штаб айнзацгруппы, основная часть зондеркоманды 4b и айнзацкоманды 6. Главным поводом для беспокойства был кризис, связанный с действиями бандеровцев: провозглашение независимости Украины от 30 июня было поддержано 1 июля зачитанным по радио пастырским посланием митрополита Галицкого А.Шептицкого, а котором он признал новое украинское правительство. Из Берлина поступил приказ арестовать верхушку ОУН-Б в Лемберге и нормализовать обстановку в русле восточной политики Гитлера132.

Не менее сложно, чем ответить на вопрос, какие части вермахта осуществляли оперативное командование на месте, точно установить размах участия немецких солдат в убийстве евреев. Существуют рассказы, согласно которым немецкие солдаты вместе с озверевшей толпой устремились к тюрьмам – при этом один фельдфебель «заколол штыком еврея»133 Другие свидетели описывают бесчинства группы солдат люфтваффе – месть за якобы убитых НКВД товарищей: «На входе в цитадель стояли солдаты с дрекольем и били им куда попало. Евреи, толпившиеся у входа, валились друг на друга словно свиньи и визжали подобно им же. Снова и снова некоторые из них поднимались, залитые кровью, и бежали наутек»134. Военнослужащие батальона 800, как свидетельствует вышеприведенный рапорт («беспощадно расстреливали еврейских мародеров») также принимали участие в резне135. Нет никаких сомнений и в том, что украинцы батальона «Нахтигаль» и их немецкие соратники активно в ней участвовали. Вопреки утверждениям немецких офицеров о том, что личный состав «Нахтигаля» не покидал мест дислокации136, подтверждено присутствие солдат батальона во всех трех тюрьмах137. Прежде всего для тюрьмы НКВД существуют точные показания свидетелей138, на основании которых боннская прокуратура установила, что как минимум часть второй роты «перешла к актам насилия против согнанных евреев и виновна в гибели многочисленных евреев»139. Свидетельство сотрудника СД, который присутствовал при расстреле евреев военнослужащими батальона «Нахтигаль» во дворе гимназии140, дает законные основания сомневаться в том, что круг преступников был ограничен только второй ротой, а место совершения преступлений - тюрьмой НКВД. Бойцы «Нахтигаля» были настроены более, чем решительно: агиографическая литература о действиях батальона 800 в Лемберге рассказывает без обиняков, что украинцы были одержимы лишь одним – местью141. В отчете тайной полевой полиции говорится, что приданные ей при посредничестве «Нахтигаля» переводчики столь «фанатично настроены» по отношению к евреям, что «границы их использования […] в рамках воинской дисциплины» стали очевидны в первый же день142. Даже для не слишком дружелюбно относившегося к евреям политинструктора Оберлендера143 состояние его солдат в эти дни стало поводом для беспокойства144.

Насколько была задействована в убийствах дивизия Ваффен-СС «Викинг», неясно. По крайней мере, для полка «Вестланд», проходившего через Лемберг 1 июля, существуют улики145. Что касается 2 и 3 июля, то командир IV армейского корпуса сообщал «что СС-дивизия «Викинг» со вчерашнего дня находится на дороге Лемберг-Золочев. Поставив грузовики поперек шоссе, она перекрыла всякое движение грузового транспорта и никого не пропускает. Отдельные военнослужащие отправились охотиться на евреев»146.


109 – Вакс ошибочно датирует учреждение городской комендатуры 2 июля (Wachs, Der Fall Theodor Oberl&#228;nder, S.83), опираясь на данные боннской прокуратуры (OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.24); на самом деле уже 29 июня AOK 17 говорит о создании «городской комендатуры под началом полковника Винтергерста»: AOK 17/OQu/Qu 2 Betr: Ordnungsdienste, 29.6.1941, BA-MA, RH 20-17/557
110 - Sonderanweisung „Lemberg“, 28.6.1941; AOK 17/OQu Ordnungsdienste, 29.6.1941, BA-MA, RH 20-17/557; 454 Sicherungsdivision/Abt.Ia, Divisionsbefehl f&#252;r die &#220;bernahme der Sicherung der Stadt Lemberg, 8.7.1941, BA-MA, RH 26-454/6b
111 - Sonderanweisung „Lemberg“, 28.6.1941
112 – Bericht der GFP-Gruppe 711, 7.7.1941, первого июля в Лемберге появилась и группа 13; AOK 17, T&#228;tigkeitsbericht 15.5.-12.12.1941, BA-MA, RH 20-17/769
113 – I Geb.Div./Abt.Qu, T&#228;tigkeitsbericht Ib 24.4.-10.8.1941, Eintragung 30.6.1941, BA-MA, RH 28-1/215; I Geb.Div KTB Eintragung 30.6.1941, BA-MA, RH 28-1/20
114 – Geb.Pi.Rgt.Stab 620 Kdr., Bericht &#252;ber die T&#228;tigkeit des Geb.Pi.Rgt.Stabes 620 in Lemberg, 10.7.1941, BA-MA, RH 24-49/19
115 - Gen.Kdo XXXXIX AK/I a Befehl 30.6.1941, BA-MA, RH 28-1/24
116 – Befh.r&#252;ckw.Heeresgebiet 103, Fernspruch an Sich.Div.454, 28.6.1941, BA-MA, RH 22/4. Добавление от руки: «отменено, батальон остается при 454». Телефонограмма того же содержания содержит приписку от руки «отправлена только 1 рота, в распор. 444». В телефонограмме AOK от 1.7. затребовано отправить в Лемберг «еще две роты», AOK 17/ Abt.OQ, Fernspruch an – Befh.r&#252;ckw.Heeresgebiet 103,1.17.1941, BA-MA, RH 20-17/568
117 - Gen.Kdo XXXXIX AK/I a Korpsbefehl Nr. 22, 30.6.1941, BA-MA, RH 24-49/14; 71 ID Eintragung 1.7.1941, BA-MA, RH 26-71/5
118 - Gen.Kdo XXXXIX AK/I a Korpsbefehl, 30.6.1941
119 - Musial, Konterrevolution&#228;re Elemente, S.245 ff; - Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.61, последний датирует вмешательство 2.7.
120 – подробности в Dallin, Deutsche Herrschaft, S.129f; Wachs, Der Fall Theodor Oberl&#228;nder, S.85f, 89ff
121 – 17 AOK/OQu KTB, Eintragung 1.7.1941, BA-MA, RH 20-17/556
122 – проблемы создавала прежде всего дивизия Ваффен-СС «Викинг», см. AOK 17/Ia, Meldungen an die HGr.S&#252;d 2.7., 3.7. 1941, BA-MA, RH 20-17/38
123 - Gen.Kdo XXXXIX AK KTB Eintragung 2.7.1942, BA-MA, RH 24-49/8; 17 AOK, T&#228;tigkeitsbericht OQu 1.7.-15.7.1941, Eintragung 2.7.1941, BA-MA, RH 20-17/568
124 – из-за отсутсвия самолета возникла задержка на один день, AOK 17/IC/AO, T&#228;tigkeitsbericht, Eintragungen 1.7.1941, 2.7.1941, BA-MA, RH 20-17/38
125 – Pi.Rgt.Stab 620, Bericht, 10.7.1941
126 - Musial, Konterrevolution&#228;re Elemente, Fotos Nr. 5,9,10 (nach eigener Zahlung); Fotos im Milit&#228;rarchiv Freiburg: BA-MA, MS g 2/97, RH 20-17/768 (Foto 1545/17)
127 – FK 603, Bericht, 30.6.1941; Vernehmung Lemmer durch Armeerichter M&#246;ller 7.7.1941, BA-MA, RW 2/149, S.350ff
128 – Bat.800, Schlu&#223;meldung, 1.7.1941; в свою очередь подчиненные XXXXIX AK полицейские силы перекладывали вину на украинцев и сообщали, что они изо всех сил «давили еврейские погромы в зародыше»: BA-MA, RH 20-17/538
129 – Sandk&#252;hler, Endl&#246;sung, S.115f
130 – Ereignismeldung Nr.9, 1.7.1941
131 – Шеф айнзацгрупп Раш якобы в этой связи резко критиковал зондеркоманду 4b, см. Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.68
132 - Wachs, Der Fall Theodor Oberl&#228;nder, S 76ff, 89f; Ereignismeldung Nr.10, 2.7.1941; иначе у Musial, Konterrevolution&#228;re Elemente, S.253
133 - Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.60, там же дальнейшие свидетельства, S.59
134 – Aus dem Tagebuch des SD-Angeh&#246;rigen Felix Landau in: Ernst Klee/Willi Dre&#223;en/ Volker Rie&#223; „Sch&#246;ne Zeiten“. Judenmord aus der Sicht der T&#228;ter und Gaffer, Frankfurt a.M. 1988, S.90
135 - Bat.800, Schlu&#223;meldung, 1.7.1941
136 - Raschh&#246;fer, Der Fall Oberl&#228;nder. S.45 ff, 74f
137 - Wachs, Der Fall Theodor Oberl&#228;nder, S 74; см. также «Gruppe Nachtigall», 3 Kp.Meldung 2.7.1941, BA-MA, RH 20-49/161
138 – см. прим.107
139 - OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.53
140 – Vernehmung H.O. 21.2.1964, Landesarchiv Schleswig-Holstein, Abt.352, L&#252;beck/1734, Bl.1194 f, цит. по Sandk&#252;hler, Endl&#246;sung, S.488, Anm. 21, «Нахтигаль» был расквартирован в бывшей немецкой гимназии невдалеке от ратуши, OStA Bonn, Verf&#252;gung vom 5.8.1960, S.72
141 - Brockdorff, Geheimkommandos, S.130ff; Spaeter, Die Brandenburger, S.169ff
142 - Bericht der GFP-Gruppe 711, 7.7.1941
143 – Golczewski, Ukrainische Reaktionen auf die deutsche Besetzung, S.210f
144 – Brief Oberl&#228;nders an seine Frau, 2.7.1941, цит.по Wachs, Der Fall Theodor Oberl&#228;nder, S 86
145 - Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.60, Anm.103
146 – AOK 17/Chef Generalstab, Fernm&#252;ndlich an Ia IV AK, 3.7.1941, 10.50 Uhr, BA-MA, RH 20-17/46

6. Начало систематического истребления

Как долго продолжалась открытая охота на евреев, трудно установить точно – одни свидетели говорят о трех, другие о десяти днях147. Все однако сходятся в том, что со 2 июля ситуация изменилась,что, впрочем, не означало прекращение убийств, а лишь смену подхода. «Everything began on Wednesday July 2», так говорит об этом один из выживших148. Этим днем датируется первый расстрел евреев айнзацгруппой "C". Ее основная часть – штаб группы, айнзацкоманды 5, 6 и особого назначения – прибыла в Лемберг 1 и 2 июля149. Один из участников событий, гауптшарфюрер СС Феликс Ландау записал в свой дневник: «2.7.1941 около 16 часов мы прибыли в Лемберг. Первое впечатление: Варшава безобидна по сравнению с ним. Вскоре после прибытия нами расстреляны первые евреи. […] 3.7.1941 утром […] команда: строиться. В касках с карабинами, по 30 патронов. […] 500 евреев выведены на расстрел.»150 С помощью украинской милиции тысячи еврейских мужчин были выгнаны на улицу и собраны на спортивной площадке невдалеке от штаба айнзацгруппы. Там их держали два дня под охраной взвода полицейского батальона 9. После того как отсеяли годных к работе, 2500-3000 евреев были расстреляны в роще на окраине города айнзацкомандами 5, 6 и особого назначения. К этому же времени относится и убийство 22 польских профессоров университета151. Айнзацгруппа детально информировала командование 17 армии о своих действиях152 в том числе после начала расстрелов в Лемберге: «Айнзацкоманда 6 (Штанд.фю. д-р Крегер) передает из Лемберга, здание НКВД: более 400 евреев расстреляно в качестве карательной меры за убитых украинцев. На очереди следующие 200. В Лемберге 150000 евреев»153 После этих первых систематических расстрелов айнзацгруппа "C" двинулась дальше на восток, оставив в городе лишь айнзацкоманду особого назначения154, которая сосредоточилась на создании в окрестностях Лемберга опорных пунктов155, отчего, возможно, у оставшихся в городе евреев возникло обманчивое ощущение безопасности. Но вскоре айнзацкоманда напомнила о себе: с 25 по 28 июля 2000 евреев были расстреляны в качестве воздаяния за убийство в 1926г. еврейским террористом героя движения за независимость Украины Семена Петлюры156.

Выкапывание трупов и их вывоз из тюрем продолжались и после прибытия айнзацгруппы "C". Ими руководил назначенный комендантом города офицер157. Cвидетели утверждают, что эти «работы по расчистке» длилиcь минимум неделю158. Первая горнострелковая дивизия сняла с себя ответственность за них 4 июля – в этот день она покинула город. Вечером 3 июля Лемберг получил статус «тылового района армии», что привело к смене коменданта159: место полковника Винтергерста занял генерал-лейтенант Ренц160. Некоторые из находившихся в Лемберге подразделений, к примеру, полевая комендатура 603, перешли в распоряжение нового коменданта161, 3 июля к ним добавились полицейский батальон 82 и группа тайной полевой полиции 708162. C 4 июля в Лемберге находился командный пункт охранной дивизии 454 и части этой дивизии163. Ее командир генерал-лейтенант Крантц перенял должность коменданта города 8 июля164. На следующий день город стал «тыловым районом группы армий»165. 12 июля вышло первое распоряжение нового командующего фон Рока: евреи должны быть удалены со всех управленческих постов, на еврейских лавках должен висеть опознавательный знак166. C 21 июля во всем тыловым районе группы армий было введены выход на принудительные работ и обязательное ношение звезды Давида167. Кроме того евреев Лемберга заставили переселиться в специально обозначенный район города и выплатить контрибуцию в 20 миллионов рублей168.

Располагавшиеся в первые недели июля 1941 года в Лемберге, равно как и проходившие через него части вермахта стали соучастниками и свидетелями пролога холокоста на оккупированных восточных территориях, что не осталось без последствий. Для командования ответ на вопрос, кто виновен в убийствах в лембергских тюрьмах, был ясен: «Русские и евреи ужасно здесь похозяйничали, устроили бойню в тюрьмах. Жертв – тысячи. Украинцы и немецкие военнопленные – просто ужас. Некоторых замуровали, а тюрьмы подожгли» - писал 30 июня офицер городской комендатуры своей жене169. Солдат 125 пехотной дивизии, прошедшей через Лемберг 2 июля, сообщал, как он стал в одной из тюрем «свидетелем еврейских, большевистских зверств». Ефрейтор первой горнострелковой дивизии сделал такой вывод: «Надо гораздо больше этих выродков ставить к стенке, чем делалось до сих пор»170.

С этим образом врага и с этой готовностью к насилию солдаты вермахта шли дальше на восток. Говорить о том, что из-за этого война превратилась в «войну на уничтожение», неверно171. Однако, наученные «опытом» Лемберга, Тарнополя, Золочева и других городов Галиции войска стали гораздо больше доверять агрессивной антисемитской пропаганде командования вермахта и оправдывать систематические убийства, которые с июля 1941 г. регулярно происходили у них в тылу. Несогласных или протестующих против подобных мер было крайне мало172. Даже после окончания войны, во время допросов в Нюрнберге или позже в немецких судах, тогдашняя уверенность в том, что евреи были виновны в преступлениях НКВД, проявлялась вновь и вновь173. Командование XXXXIX корпуса, предположив 30 июня 1941 г. «представляется сомнительным, что мы еще когда-нибудь сможем получить столь же пропагандистски полезные фото, как в Лемберге», оказалось право. И шанс был использован.


147 - Friedman, The Destruction of the Jews, S. 246; Szende, Der letzte Jude, S.180; Yones, Die Stra&#223;e nach Lemberg, S. 24
148 - Gerstenfeld-Maltiel, My Private War, S.55
149 - Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.68ff
150 - Klee Dre&#223;en/ Rie&#223; Sch&#246;ne Zeiten, S.89
151 - Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.69; описание последующих событий см. Thomas Held, 'Vom Pogrom zum Massenmord: Die Vernichtung der j&#252;dischen. Bev&#246;lkerung Lembergs im Zweiten Weltkrieg', in Peter F&#228;ssler u.a. Lemberg-Lwow-Lviv. Eine Stadt im Schnittpunkt europ&#228;ischer Kulturen. K&#246;ln 1995, S 113-166. Автор благодарит Томаса Хельда за возможность ознакомиться с его коллекцией свидетельских показаний.
152 - AOK 17/Ic/AO T&#228;tigkeitsbericht, Eintragung 25.6.1941, BA-MA, RH 20-17/769
153 – там же, Eintragung 5.7.1941
154 - Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.69
155 – Ber&#252;ck 103/Abt Ic, Betr. Ma&#223;nahmen auf dem Ic Gebiet, BA-MA, RH 22/5
156 - Sandk&#252;hler Endl&#246;sung, S.126
157 - Vernehmung Lemmer durch Armeerichter M&#246;ller 7.7.1941, BA-MA, RW 2/149, S.350ff
158 – Maina Strutyuska, 28.12.1977; de Zayas, Die Wehrmachtsuntersuchungsstelle, S. 352
159- AOK 17/Chef, 3.7.1941, BA-MA RH 24-49/15
160 – Geb.Art.Kdo.132 an Gen.Kdo. XXXXIX AK, 4.7.1941, BA-MA, RH 24-49/15
161 - AOK 17/OQu, T&#228;tigkeitsbericht 1.7.-15.7.1941, Eintragung 2.7.1941, BA-MA, RH 20-17/568
162 – там же; Fernschreiben an Befh.r&#252;ckw. Heeresgeb. 103, 1.7.1941; 454 Sich.Div/Abt.Ia, Divisionsbefehl, 3.7.1941, BA-MA, RH 26-454/6b
163 - 454 Sich.Div, Divisionsbefehl, 3.7.1941
164 - 454 Sich.Div /Abt.Ia, Divisionsbefehl f&#252;r die &#220;bernahme der Sicherung der Stadt Lemberg, 8.7.1941, BA-MA, RH 26-454/6b
165 – Heeresgruppe S&#252;d/Ib, Besondere Anordnung f&#252;r Sicherung Nr.3,6.7.1941, BA-MA, RH 26-454/6b
166 – Ber&#252;ck/Abt.VII, I Anweisung zur Durchf&#252;hrung der besonderen Anordnung, 12.7.1941, BA-MA, RH 22/5
167 – Ber&#252;ck/Abt.VII, V Anweisung zur Durchf&#252;hrung der besonderen Anordnung, 21.7.1941, BA-MA, RH 22/5
168 - Sandk&#252;hler Endl&#246;sung, S.116
169 – цит. по Wachs, Der Fall Theodor Oberl&#228;nder, S 82, Anm.88
170 – цит. по Walter Manoschek, "Es gibt nur eines f&#252;r das Judentum: Vernichtung". Das Judenbild in deutschen Soldatenbriefen 1939-1944, Hamburg 1995, S.31, 41
171 – так формулирует Мусял – в полном неведении о планах и приказах операции «Барбаросса» - уже в подзаголовке своей книге, еще резче на стр. 292
172 - Pohl, Nationalsozialistische Judenverfolgung, S.62, Anm.185; Musial, Konterrevolution&#228;re Elemente, S.243f
173 – Zeugen St., W, v.B. цит. по Raschh&#246;fer, Der Fall Oberl&#228;nder, S.43, 44,60,79; Aussage Picker im N&#252;rnberger Prozess, 5.7.1946, цит. по de Zayas, Wehrmachtsuntersuchungsstelle, S. 347

Источник: Zeitschrift f&#252;r Geschichtswissenschaft, Heft 5, 2001, S. 409 - 427.

Обиженные

С первых часов Великой Войны националисты активно развернулись в тылах РККА, благо имелся опыт аналогичных действий в Польше. Двигаясь в авангарде немецких войск «походные колонны» обеих ОУН, входя в городки и села, организовывали там новую власть. «Идем быстро, весело, - писал Ярослав Стецько в письме Бандере, которому покидать Краков не разрешилив, - успешно создаем милицию, которая поможет убирать евреев». Уже 23 июня 1941 «бандеровцы» направляют в Рейхсканцелярию меморандум о дальнейшем сотрудничестве с Германией, выдержанный в самых высокопарных тонах, без тени сомнений в том, что Украинская Держава вот-вот состоится. «Мельниковцы» сделали это же на 10 дней позже, и намного сдержаннее: мол, мы вам верны без лести, в Украинскую Державу верим, а там как фюрер даст, но все же надеемся. 29 июня, не выдержав нервного напряжения, Бандера рванул во Львов. Увы, Степана Андреевича сразу задержали, обвинили в самоволке, и вернули на место. Зато Стецько, о котором не подумали, 30 июня собрал некие «Украинские национальные сборы» и это собрание, представляющее непонятно кого, провозгласило «Украинскую Самостийную Соборную Державу» (УССД), готовую вместе с «Великой Германией и вождем немецкого народа Адольфом Гитлером» устанавливать во всем мире новый порядок. Главой нового государства естественно был объявлен «вождь украинской нации Степан Бандера»,.и сразу после завершения действа по Галиции разъехались агитаторы, оглашая документ, а заодно явочным порядком устанавливая власть УССД на местах. Попадавшихся на пути «мельниковцев» калечили, а то и пускали в расход. Те, хотя и сильно уступали в числе, огрызались. Начались стычки, полилась кровь, чем дальше, тем больше. Такая картина маслом немцев никак не устраивала. Обоих «вождей» настоятельно попросили сделать так, чтобы было тихо. Тихо не стало. Тогда и того, и другого 5 июля заперли в номерах отеля, причем Мельника через неделю выпустили, а Бандеру увезли в Берлин, где уже в довольно жестком стиле потребовали прекратить оскорблять действием ОУН(м). Но главное, отозвать «Акт 30 июня 1941», подкрепив требование покушением 9 июля на «главу правительства УССД» Стецько, в ходе которого уложили наповал водителя, а в жертву демонстративно не попали. После чего понятливая жертва оперативно оказалась в том же Берлине, оставив на хозяйстве в качестве «временного главы Украинского государства и правительства» безотказного Лёву Ребета. А пока тот «руководил», шефы писали. Писали много и обстоятельно. 3 августа, например, заявили протест против присоединения Галичины к генерал-губернаторству, а 14 августа Бандера направил Альфреду Розенбергу письмо, разъясняющее его позицию, приложив к письму огромный меморандум под названием «Zur Lage in Lwiw (Lemberg)», излагающий пункты письма в развернутом виде. В частности указывалось, что «украинство борется против всякого угнетения, будь то жидовский большевизм или российский империализм», что «ОУН(б) желает сотрудничества с Германией не из оппортунизма, а из осознания необходимости этого сотрудничества для добра Украины» и, естественно, что «нет лучшей основы для украинско-немецкого сотрудничество, нежели чем та при которой Германия признает Украинское Государство». Короче, почему хорватам и словакам можно, а нам нет? Чем я, Степан Бандера, хуже Павелича или Тисо? Ответа не было. В Рейхсканцелярии к к тому времени уже лежал не меньших объемов проект «Конституции Украинской Державы» за подписью Мельника, где говорилось примерно то же самое, разве что без надрыва, а также письмо на имя рейхсфюрера СС Гиммлера с выражением хотя и не протеста, но «глубокого и искреннего разочарования» по поводу присоединения Галиции к генерал-губернаторству. Так что подумать было над чем, а спешить некуда.

Тем временем, у «вождя нации» внезапно возникли совсем уж нежданные сложности. «В августе 1941 года, - показывал позже полковника абвера Эрвин Штольце, - Бандера был арестован и содержался нами на даче в пригороде Берлина под домашним арестом. Причиной ареста послужил тот факт, что он в 1940-м, получив от Абвера большую сумму денег для финансирования подполья и организации разведывательной деятельности против СССР, пытался их присвоить и перевел в один из швейцарских банков. Эти деньги нами были изъяты». История не совсем ясная, уж в чем-чем, а в стяжательстве Степан Андреевич, вроде бы, за всю жизнь замечен не бывал, но, как бы то ни было, вопрос был закрыт только после того, как деньги были переведены из Женевы в Берлин. Тем временем Мельник продолжает жаловаться, немцы проверяют, убеждаются в том, что жалобы справедливы и принимают меры, а «бандеровцы» распространяет коммюнике, обвиняющее «мельниковцев» в том, что они «лживыми доносами о противонемецкой деятельности ОУН(б) привели к аресту ряда членов последней». После чего вновь начинается стрельба, выбивающая «предателей и диверсантов из ОУН(м)» вплоть до персон из ближнего круга пана Андрея, причем уже не только на «материнских» (Галиция), но и на «средне-украинских» (Правобережье) землях. После того, как 30 августа в Житомире погибают два лидера ОУН(и) – Орест Сеник-Грибовский и Николай Сциборский, люди известные и очень ценимые Берлином, немцы звереют. Они открытым текстом заявляют Бандере, что весь этот бардак считают делом рук его сторонников, которые и без «аттентатов» позволяют себе невесть что, от грабежей имущества, объявленного собственностью Райха до создания «Украинского Гестапо», глумления над выданными немцами документами и принуждения поляков носить такие же повязки, какие носят евреи. На поляков немцам, конечно, плевать, но ordnung ist ordnung, и верить официальным заявлениям Бандеры о непричастности ОУН(б) к убийствам они не собираются, поскольку сразу после этих заявлений погибают еще несколько десятков руководителей ОУН(м), а около 600 «мельниковцев» получают письма-приговоры. А ведь все это не просто untermenshen, это нужные кадры, на подготовку которых затрачены время и деньги!

В общем, в середине сентября гестапо закрывает более 1500 активистов ОУН(б) в дистрикте Galicia и рейхскомиссариате Ukraina, а также «на территории Райха» (читай, в Берлине), и уже к концу месяца, словно по мановению волшебной палочки, беспредел, к неописуемой радости умученного политикой населения, сходит на нет. То есть, не так чтобы совсем уж не нет; стрелять в «провокаторов и клеветников» все же перестают, зато, вопреки прямому запрету Берлина, начинают самочинно создавать на «материнских украинских землях» «союзной немецкому вермахту» «Украинской Национальной Революционной Армии». Идея абсолютно ненужная, поскольку вермахт и без неё вполне победоносно движется на восток. Более того, вредная, ибо, как уже уверены в Рейхсканцелярии, этим отморозкам не то, что оружие, но и грабли доверять нельзя. А потому Бандера и Стецько, ожидавшие исхода событий в уютном «закрытом отеле» гестапо, на волю не вышли. В январе 1942 года их перевели в Заксенхаузен. Вернее, в отдельный спецблок «Целленбау», режим которого предполагал права переписки, свиданий и прогулок вне лагерной зоны, не говоря уж о рационе. Как вспоминает, в частности, Д. Андриевский, член Провода ОУН(М), Бандера, к чести своей, старался помогать чем мог, менее «льготным» («…Он спросил о моем здоровье, получаю ли я посылки, досыта ли ем, хватает ли у меня денег, не нужен ли врач, предлагал мне свою помощь, если что-то потребуется »). Так и коротали «вожди нации» время в компании товарищей по несчастью, в основном, звезд европейской политики, увидеть которых вживе и в яви они на свободе даже не мечтали (некоторые звезд, кстати, оставили весьма теплые мемуары о своих невзгодах, мельком помянув и пару «демократических молодых лидеров откуда-то из России»). Пару лет спустя на правах старожилов встретив Мельника, переведенного в «Целленбау» после трех лет мирного берлинского бытия, и еще пару знакомцев рангом пониже типа Тараса Бульбы-Боровца, атамана «Полесской Сечи». Если верить воспоминаниям пана Андрия и пана Тараса, встретились «как родные, близкие, как братья».

Буйные и тихие

Пока пастыри нации понемногу изнывали в гестаповских застенках, осиротелая паства по мере сил приспосабливалась к объективной реальности, данной ей в ощущениях. Что немцы шутить не любят, стало ясно уже осенью. Большинство «бандеровских» боевиков, в первую очередь, уличенные в отстрелах конкурентов, было арестовано. А кого-то (даже некоторых родственников «вождя») и списали в расход. Что, кстати, было даже полезно для организации, поскольку дало возможность лидерам позже заявлять о «борьбе с Гитлером аж с 1941 года». Однако, хотя ОУН(б) формально числилась нелегальной, вела она себя тихо, и СД, время от времени подтверждая запрет, после большой осеней чистки никаких масштабных акций против неё не проводила даже в дистрикте Galicia, не говоря уж о рейхскомиссариате Ukraina, где «бандеровцы», как ни пытались, нарастить серьезное влияние так и не смогли. К тому же, плохишей было мало, зато кибальчишей – куда больше. Смирившись с тем, что мечты об «…Украинской армии, которая войдёт в войну на стороне Германии и будет вести её совместно с немецкой армией» можно забыть, оставленные на свободе лидеры «бандеровцев» удовлетворились созданием того, что они именовали «Украинским легионом» в составе групп «Север» (командир Роман Шухевич) и «Юг» (командир Рихард Ярый). Группы эти, однако, как, впрочем, и легион в целом, существовали только в их воображении и личной переписке. В реале же проходили по документам, как спецподразделения «Нахтигаль» и «Роланд» полка абвера «Бранденбург-800», к тому же набранные на основе индивидуальных годичных контрактов с вермахтом, то есть, вспомогательные наемные части. Сипаи, так сказать.

Инструктаж членов батальона "Нахтигалль" на рассвете 22 июня 1941 года, 3 ч 15 мин.

"Нахтигалль", первые шаги на украинской земле. Спиной к камере - Теодор Оберлендер

Правда, «вспомогали» очень неплохо, особенно на территории Белоруссии, где, действуя в составе 201 охранной дивизии, успешно ликвидировали несколько десятков «баз террористов», в том числе и широко известную Хатынь. Что касается рядовых членов ОУН(б), завербовавшихся по тем или иным причинам не сумевших, то они (молодежь все-таки), изнывая от безделья, на немцев обижались, требуя от лидеров что-то сделать, и лидерам, вовсе не желающим обострений, пришлось дважды (в апреле и декабре 1942 года) разъяснять, что «любые вооруженные акции против немцев несвоевременны», а самым актуальным вопросом для организации остается борьба против «оппортунистов» из ОУН(м) и, во вторую очередь, против «московско-большевистских влияний».

Для «мельниковцев», к сентябрю 1941 года практически загнанных бывшим братьями по борьбе в глубокую яму, сложности «бандеровцев» автоматически открыли новые горизонты. Тоже фанатичные, но умеренно, ибо повзрослее и поопытнее, они сохранили статус легальной организации как в дистрикте, где занялись, в основном, просвещением масс, ограничивая недовольство бурчанием на кухнях, так и в рейхскомиссариате, власти которого, нуждаясь в местных кадрах, поначалу ОУН(м) благоволили и её «походные колонны» встречали приветливо. Тем более, что колонны эти, несмотря на грозное название, состояли не из боевикова в основном из квалифицированных кадров,- управленцев, технарей, журналистов, - уставших от эмиграции. Въезжая с немцами в оккупированные города, «мельниковцы» созывали собрания сочувствовавших из числа «национально сознательного» актива, формировали из приглянувшихся аборигенов органы местного самоуправления, запускали газеты, а также подбирали добровольцев в туземную полицию (с детства известные нам по фильмам про войну «полицаи» в абсолютном большинстве актив «мельниковцев»). В Киеве рекомендации лидеров ОУН(м) стали решающим фактором при выборах бургомистром известного историка А.П. Оглоблина-Мезько, а затем, когда он, подал в отставку, - пробивного и деятельного В.П. Багазия.

Короче, в отличие от «бандеровцев», требовавших у немцев положить им «Украинскую Державу», как говорится, прям-ща, «мельниковцы» не брезговали рутиной, считая, что надо не дразнить гусей, а терпеливо ждать, подтверждая свою лояльность исполнением всех немецких прихотей, вроде расстрела евреев и прочих «нежелательных элементов», чем успешно занимались в Бабьем Яру немногочисленные боевики ОУН(м). Неудивительно, что к «мельниковцам», не столь оголтелым, куда более культурным и куда менее «галицким», нежели юные «бандеровцы», тянулась «национально сознательная» интеллигенция. Двадцать лет отсидевшая в кухонной оппозиции, маскируя свои никуда не девшиеся симпатии правильными речами на собраниях, партбилетами и доносами на соседей в НКВД, она теперь стремилась компенсировать утерянные годы, участвуя в построении «нового порядка». Люди среди этого сектора были всякие, случались и порядочные (бургомистр Оглоблин, скажем, пытался даже вступаться за евреев, но, выяснив у военного коменданта Эберхарда, что «…вопрос о евреях подлежит исключительно компетенции немцев и они его разрешают как им угодно», срочно симулировал шизофрению и подал в отставку), однако мнение о себе и своем месте в истории у них было специфическое. Пупом земли они полагали исключительно себя, а на приезжих коллег посматривали свысока, типа, как говорил бургомистр Багазий, «ну, все они хорошие люди, но в основном скорее фантасты, чем практики. Необходима инициатива, необходим конкретный и чисто практический подход ко всем делам». В результате, предпринятое ОУН(м) учреждение Украинской Национальной Рады, задуманное как чисто внутреннее мероприятие ради официального провозглашения Мельника (в пику Бандере) «вождем украинской нации», усилиями местных энтузиастов вылилось 5 октября в масштабное шоу и пресс-конференцию с участием немецких, итальянских, шведских, венгерских, румынских и даже японских журналистов, на которой было объявлено о «скором восстановлении украинской независимости на основе Конституции признанной всем миром УНР».

Это была всем бомбам бомба! Фактически, сами того не желая, энтузиасты – от имени ОУН(м)! - не только заявили о наличии у будущей Украинской Державы коренных идеологических расхождений с Райхом, но и намекнули на территориальные претензии к румынам, венграм и другим союзникам Германии, более того, к ней самой! Последствий не могло не быть. Тем более, что рейхскомиссар Эрих Кох принадлежал к группировке нацистов, считавших украинцев «низшей расой» и отказывавших им в праве на какие-либо права вообще (что позже, в освобожденной от немцев Польше, как ни странно, сослужило ему добрую службу, став одной из причин замены петли на пожизненное). В итоге, Рада была запрещена и разогнана, её оргкомитет арестован, а редколлегия газеты «Украинское слово», где доводился до ума текст злополучного заявления, расстреляна в полном составе. В том числе и пара видных литераторов. Что, впрочем, дало ОУН(м), как и ОУН(б), позже заявлять о «борьбе с немцами еще с осени 1941 года». Немного позже пошли на расстрел и «крайние националисты» типа Багазия. После чего все сколько-то видные лидеры «походных колонн» резво умчались во Львов и Ровно, где приняли самое деятельное участие в организации дивизии SS Galicia, а рядовые «мельниковцы» стали простыми полицаями. Две-три сотни самых обиженных, правда, ушли в леса, объявив себя «Фронтом Украинской Революции», но ничем особым не прославились, и к весне 1943 года были либо перебиты более акклиматизировавшимися на местности «бандеровцами», либо слились с ними.

В Ривне торжественно почтили память евреев, расстрелянных на околице областного центра нацистами во время Второй мировой войны.
Как передает корреспондент УНИАН, 68 лет назад, в урочище Сосенки, на околице города, на протяжении двух суток оккупанты расстреляли 17,5 тыс. евреев, которых сюда свозили из ривненского гетто. На то время количественно это была почти половина жителей Ривне. Трагедию в Сосенках историки приравнивают к трагедии Бабьего Яра.
Сейчас об этих кровавых событиях жителям и гостям города напоминают мемориальный комплекс, построенный на месте трагедии, экспозиция в областном краеведческом музее и рассказы тех, кто чудом уцелел от физического уничтожения.
Как сообщила журналистам начальник отдела культурно-образовательных программ фонда "Хесед-Ошер” Дария ЕФИМЕНКО, детей, взрослых и пожилых людей - всех собрали утром 5 ноября 1943 года (а теперь ВНИМАНИЕ: так происходит подмена - дату 5 ноября 1941 года "легким движением руки" заменили на 5 ноября 1943 г., чтобы скрыть участие в этом позорном преступлении украинских националистов) и под конвоем с собаками колонной погнали в урочище Сосенки.
“Расстрелы длились без перерыва двое суток. Чтобы не останавливаться ночью - нацисты установили прожектора, которыми освещали урочище. Сменялись только палачи, которые уставали стрелять”, - отметила Д.ЕФИМЕНКО.

"Всего же за годы оккупации население города Ровно потеряло 25 тысяч горожан еврейской национальности (перед войной в Ровно проживали 28 тысяч евреев). Основная масса ровенских евреев была уничтожена в начале ноября 1941 года, когда совместными силами немцев и оуновских полицаев было убито 18 тысяч евреев. В основном убийства проводились в живописном урочище Сосенка, где заблаговременно военнопленными были вырыты огромные рвы. Евреев в этом месте убивали отряд СС и сотня бывших «соловушек» из 201-го батальона шуцманшафт (оуновское название батальона — курень им. Е. Коновальца. — М.З.).
Убийства осуществлялись следующим образом. Сначала убивали выстрелами в спину и сбрасывали тела в ямы. Затем людей вынуждали ложиться рядами во рвы, на трупы и тела раненых. Лежащих расстреливали из пулеметов и забрасывали гранатами. Маленьких детей просто сбрасывали в ямы. Переполненные рвы утрамбовывались бронетранспортерами. Убивали круглосуточно. Ночью место кровавой расправы ярко освещали при помощи полевой электростанции.
Оставшихся в живых жителей ровенского гетто в первой половине 1942 года постепенно уничтожали в Сосенках, Басовом Куте и низинной части улицы Белой." ...

Вот приказ ведомства рейхсфюрера СС о переформировании батальонов "Нахтигаль" и "Роланд" в охранный батальон. Мы люди не жадные: вот и фотокопии документа полностью.

...Після короткотривалого відрядження в зону бойових дій у Франції в 1940 році, Канаріс та Остер спробували пролобіювати призначення Гайнца командиром новоствореного полку спецпризначення “Бранденбург” при військовій розвідці, проте управління кадрів сухопутних військ відмовилось затверджувати кандидатуру через брак командного досвіду. Врешті-решт, у званні майора Гайнц очолив 1-й батальйон елітного полку спеціального призначення. Його підрозділ здійснював підготовку до вторгнення в СРСР у рамках плану “Барбаросса” спільно з українським батальйоном “Нахтігаль”, до якого в якості офіцерів-зв’язкових були відряджені підлеглі Гайнца Ганс-Альбрехт Герцнер і Теодор Оберлендер (в цивільному житті - професор політичної економії). Українським командиром батальйону добровольців, створеного під егідою ОУН-Б, став крайовий провідник організації на етнічних українських землях окупованої Німеччиною Польщі капітан Роман Шухевич. Після проходження спеціального вишколу в учбовому центрі Нойгаммер, батальйон “Нахтігаль” в червні 1941 року було перекинуто в район містечка Радимно на річці Сян поблизу радянського кордону та в оперативному відношенні підпорядковано командиру 1-го батальйону “Бранденбургу” Ф. В. Гайнцу, який наступав в ролі авангарду 1-ї гірськострілецької дивізії вермахту. Саме українські вояки “Нахтігаля” на світанку 30 червня 1941 року увірвались в покинутий радянськими окупантами Львів і взяли під контроль ключові об’єкти, відновивши в місті правопорядок після кривавих радянських злочинів. Проголошення Акту відновлення Української Держави Ярославом Стецьком спричинило хвилю арештів керівництва і членства ОУН німецькими органами безпеки, що негативно позначилось на моральній атмосфері в батальйоні “Нахтігаль”, який брав участь у важких боях з прориву укріплень “лінії Сталіна” в районі Вінниці. Гайнц неодноразово доповідав командуванню про ненормальність ситуації та пропонував врегулювати політичні питання таким чином, аби батальйон міг і надалі діяти як ефективна українська бойова одиниця. Базуючись на звітах оперативних груп служби безпеки SD, райхсфюрер SS Гіммлер неодноразово скаржився Канарісу на “проукраїнську” політику Гайнца та пропонував замінити його, що й сталося наприкінці 1941 року, після розформування “Нахтігаля”...

... Використовуючи підроблені документи та підпільні зв’язки, Гайнц зумів влаштуватися на роботу в берлінський магістрат, а влітку 1945 року став бургомістром містечка Бад-Зааров в радянській зоні окупації. У 1946 році Гайнц, помітивши пильну увагу радянського СМЕРШу, перебрався до Берліна та працював журналістом, співпрацюючи з газетами, що виходили в союзницьких окупаційних секторах міста. Початок “холодної війни” повернув Гайнца до активної роботи за фахом - досвід підпільника та кадрового розвідника з власною агентурною мережею та контактами серед колишніх спецназівців став неоціненним активом у розділеному на сектори Берліні, де зосереджувалась майже вся активність спецслужб у Європі. Гайнц починає співпрацювати з представниками американської, британської, французької та нідерландської розвідок, постачаючи інформацію з радянської окупаційної зони. Під час радянської блокади Західного Берліна співробітники ЦРУ з міркувань безпеки літаком вивезли Гайнца з міста, після чого він замешкав у містечку Нойвід, у французькій зоні окупації, де легально отримав ліцензію на видавничу діяльність. У 1948 - 1949 роках розвідувальна мережа Гайнца практично стає резидентурою ЦРУ в Східній Німеччині; не припиняється також плідна співпраця з фрацузькою розвідкою. Після утворення ФРН державний секретар внутрішніх справ Г. Ріттер фон Лекс звернувся до Гайнца з проханням допомогти в розбудові цивільної контррозвідувальної структури, яка стала пізніше відома як Служба захисту федеральної конституції та відзначилась у наші дні енергійною роботою проти “екстремістських” націонал-патріотичних організацій. Уряд Конрада Аденауера прагнув отримати надійне джерело інформації про події в Східній Німеччині, не спираючись на дані спецслужб США та Великобританії, адже навіть військова розвідка ФРН, створена генералом Р. Геленом, колишнім начальником відділу “Іноземні армії сходу” в Генеральному штабі сухопутних військ під час війни, знаходилась на американському фінансуванні. На початку 1950 року до роботи нової розвідувальної структури, створеної фактично нелегально при апараті канцлера ФРН для роботи проти НДР та країн дунайського басейну, долучився і Ф. В. Гайнц, який паралельно розвивав особисті контакти з швейцарською розвідкою. Наприкінці 1951 року структура Гайнца отримала штаб-квартиру у Вісбадені та організувала резидентури в Берліні, Мюнхені, Відні та Трієсті, активно збираючи розвідувальну інформацію, зокрема про дислокацію та чисельність радянських військ і сателітних східнонімецьких частин. Військова розвідка Р. Гелена, що володіла більшими ресурсами, однак не відзначалась аналогічними за масштабом результатами збору інформації, у 1951 - 1953 роках активно розробляла свої конкурентів з Вісбадена, прагнучи поглинути або ліквідувати паралельну спецслужбу.

Юрій Михальчишин

В этом сообщении приведён весь отрывок из книги «Нельзя сразу на небо», представленный в сети Интернет.
Автор - Яцек Вилчур (Jacek E. Wilczur).
Фактически эта книга является хроникой уничтожения жителей Львова после занятия города немецкими войсками 30-го июня 1941 года. Также в ней описаны зверства украинских националистов, мучения поляков и евреев.

.........

Как пишет сам Вилчур:
"...22 июня 1941 через несколько часов после того, как на Львов, мой родной город, упали первые немецкие бомбы, я начал записывать всё то, что вокруг меня происходило. После занятия Львова немцами по-прежнему вёл свои записи, но уже записывал только важнейшие события. С 4 апреля по 1 октября 1942 и с 29 декабря 1942 до 29 сентября 1943 я находился в немецких тюрьмах"...

1941 – Начало уничтожения.

22 июня
Мы стояли перед входом в кинотеатр Коперник на улице Коперника, а учитель покупал билеты на утренний сеанс, который должен был начаться в 9 утра. Со стороны вокзала мы услышали взрывы как от артиллерийских снарядов или бомб. Очередь в билетные кассы двигалась дальше. Через минуту или две после этого взрывы раздались намного ближе, и мы услышали самолёты. Бомбы или снаряды ударили где-то рядом, потому что мы услышали грохот и падение стен, железа и стекла. Наш учитель сказал нам, что это, наверное, манёвры, но, несмотря на это, мы сегодня в кино уже не пошли. Учитель велел нам разойтись по домам и сказал, что, наверное, вопрос прояснится. После возвращения домой я узнал, что город бомбардировался. Несколько домов обрушились, были убитые и много раненых. Отец говорит, что это новая война.

23 июня
В нашем доме сегодня никто не спал. Впрочем, ночью продолжалась бомбардировка. В 5 часов утра объявили сводку из Москвы о внезапной агрессии на Советский Союз и о начале Германией войны. Сводка гласила, что эту войну Германия проиграет. С пищей не очень плохо, но уже ощущается её недостаток. Ещё можно купить простую и сушёную сельдь, хлеб, соль и другие продукты. С мясом уже хуже. В каком-то магазине несколько часов выдают сахар и рыбные консервы.

24 июня
Русские отступают и люди говорят, что со дня на день в город войдут немцы. Уже в нескольких точках города по отступающим русским войскам стреляли из окон и подвалов. Это группа украинских националистов и диверсантов1 в центре. Они занимают нескольких домов на Стрелецкой улице, на Стрелецкой площади и дома возле костёла Девы Марии Снежной (Panny Marii Śnieżnej). Нескольких из них русские схватили и расстреляли.

Другие по-прежнему стреляли по русским. Украинские националисты лишили свободы действий приходского ксёндза прихода Божьей Матери Снежной и оттуда, из костёльных окон, обстреливали войсковую колонну на Краковской площади. Русские направили танковое орудие для выстрела в сторону костёла, но люди просили их, чтобы не уничтожали польский костёл, потому что это не поляки обстреливают войсковую колонну, а украинские националисты. Офицер-танкист послал солдат, чтобы проверили, кто стреляет. Украинцев выкурили, и костёл остался целый.

25 июня
Русские объявили, что кто из жителей города хочет, могут отступать вместе с армией. Поезда выезжают с вокзала Подзамче и все так переполнены, что люди сидят в окнах. Выезжают главным образом семьи служащих и советских работников, но также много Поляков, которые не хотят попасть в немецкие руки.

Русские явно отступают не только из города, но вообще из всей Восточной Малой Польши. Несмотря на это говорят, что снова вернутся сюда. Отступающие колонны идут в боевом порядке. Перед ними и после них с боков под стенами домов идут солдаты с оружием, направленным в окна домов на противоположной стороне улицы. Время от времени солдаты стреляют. Теперь, после нескольких покушений, устроенных украинскими националистами, отряды уже внимательны. Если случится, что войсковая группа останавливается где-то на отдых, тогда солдаты отдают населению свой хлеб, консервы, нередко и бельё.

Город бомбят самолёты, у которых короткий путь из аэродромов до нас. Милицейские и заводские машины ежедневно свозят убитых в морги при кладбищах. Военные власти предупреждают, чтобы на улицах не поднимали никаких сумочек с конфетами или шоколадом. Будто бы существуют доказательства того, что немецкие диверсанты подбрасывают отравленную пищу. При этом они рассчитывают на то, что маленькие дети поднимают всё, что найдут. Люди говорят, что Сталин обещал Германии поражение. Нам не кажется, чтобы это могло быстро наступить, тем более что русские отступают.

28 июня
В нескольких местах города люди взломали и ограбили государственные магазины, словно никакой власти в мире уже не было. Так сделали там, где поблизости нет отделений милиции. Самое глупое то, что люди взламывают, например, магазины со спортивными товарами или магазины с письменными наборами. Жители ещё боятся трогать магазины в центре города, но на окраинах города мало где остался полный магазин. Впрочем, сами продавцы приходят под шумок и набирают из магазинов товары.

29 июня
Сегодня город уже был ничей. За весь день я видел двух русских солдат. Украинские националисты уже выходят из домов. Не боятся никого, потому что власти в городе нет. Будто бы немецкие патрули уже стоят на въезде в город со стороны Яновской улицы. Наиболее возбуждены евреи, которые боятся не сколько немцев, сколько украинских фашистов. Некоторые евреи уже сейчас отдают соседям-полякам на хранение свои самые ценные вещи, мебель, одежду и даже своих детей.

В городе уже нет магазинов, есть только разбитые помещения, в которых находились магазины. Люди растащили даже двери и дверные коробки. Интересно то, что им всё равно, что грабят – лишь бы не быть хуже других и тоже что-нибудь принести домой. Наши соседи – украинские националисты – уже сегодня таким взглядом смотрят на всех, что можно догадаться, что бы это было, если бы могли свободно действовать.

30 июня
Немецкие войска заняли город одновременно с нескольких сторон.2 Пехота вошла с улиц Жолкевской и Замарстыновской, а танки от Городецкой и Брюховицкого леска. Также со стороны Персенковки въехали немцы на мотоциклах и бронемашинах. Железнодорожный вокзал, Крепость, здания тюрьмы и почту заняли отряды украинских националистов.

Немцы готовят в котлах и походных кухнях под открытым небом и здесь выкидывают остатки. Около котлов крутится много бедноты и детей. В бывшем здании НКВД ещё можно найти картофель и остатки сухарей.

1 июля
Сегодня на Стрелецкой площади остановились автомобили, а одетый в немецкую форму солдат со знаками различия на погонах заговорил со мной по-украински. Спросил меня, где улица Чвартакув и потребовал показать дорогу. Один автомобиль был окрашен в защитный цвет, а второй – с будкой, покрытой палаточной тканью, на дверце шофёра которой были нарисованы стрекозы.

На улице Чвартакув был один дом, занятый немецкими войсками. Перед домом стоял караульный с автоматом на груди. Унтер-офицер дал мне пачку сигарет, половину хлеба и велел подождать. Через некоторое время унтер-офицер вернулся из здания с другими солдатами, среди которых также находились двое штатских. Когда у одного отогнулась пола пиджака, я заметил кобуру с пистолетом. Долго разглядывали меня, а потом один из штатских спросил по-польски, есть ли у меня желание заработать. Когда я ответил, что да, тогда спросил меня, умею ли я убирать, подметать и держать язык за зубами. Я сказал, что умею всё это, но он выразил сомнение, смогу ли я в одиночку сохранить в чистоте всё здание. Посоветовал мне, чтобы я нашёл себе ещё одного малыша, и мы вдвоём будем поддерживать чистоту в здании. Кроме того должны чистить ботинки и кожаные ремни.

Из города я привёл Кжисека (Krzyśka), с которым дружу. У них большое несчастье. Так же как в моём случае, Кжисек происходит из богатой семьи, у его родителей раньше были имение, фольварки. Сначала Советы, а потом немцы отобрали у них всё. Нам было разрешено спать в подвале рядом с котельной. Еды у нас достаточно и оба собираем в банки суп, хлеб и жир. Завтра это мы отнесём к себе домой. Перед обедом пойдёт Кжисек, а вечером я. Сегодня мы выбивали половики и во дворе жгли мусор. Кжисек говорит, что эти солдаты не такие обычные, если имеют в спальнях половики и пьют вино.

2 июля
Вечером украинская полиция тщательно облила бензином и сожгла большую еврейскую синагогу. Это было великолепное здание. Говорят, что такого второго нет в Европе. Синагога стояла на Старом Рынке, а огонь был такой сильный, что в домах вокруг неё оконные стёкла от жары вогнулись внутрь. Мои товарищи, которые живут поблизости и видели огонь с самого начала, говорили мне, что в огонь бросили нескольких евреев.
От немецкого солдата я получил пачку сигарет, которую отдал отцу. Также заработал одну немецкую марку за то, что показал дорогу немецким мотоциклистам.

3 июля
Сегодня мы с Кжисеком спали в котельной, когда под утро приехали украинцы в немецкой форме. Сегодня у нас с Кжисеком было довольно много работы, так как ботинки солдат были запачканы глиной, грязью и даже калом. У некоторых из них брюки были испачканы кровью. Эти в брюках более тёмного цвета также имели на них пятна, но трудно сказать, была ли это кровь или что-то другое. Один из солдат стирал у крана носовой платок, который был весь в крови. Их автомобили были забрызганы грязью и глиной. Мы чистили ботинки от 6 до 9 утра, а потом убирали двор.
В этот день мы заработали довольно много хлеба, швейцарского сыра и смальца. Нам не дают за работу деньги, только продовольствие. Всё отнёс домой. Буханку хлеба семья съела сразу, а остаток, это значит, ломтики и краюшки хлеба мама порезала и поставила в печь на сухари. Сигареты я отдал отцу, который, несмотря на трудности, не может бросить курить. Потом я отдал маме все деньги, которые мне удалось собрать за чистку ботинок солдатам на улице Чвартакув.

4 июля
Сегодня солдаты уехали поздно вечером, и я видел, как грузили оружие. Мы уже знаем наверняка, что они принимают участие в казнях. Возвращаясь, привезли с собой две машины гражданской одежды, очков, ботинок и портфелей. Кроме того в машинах было несколько чемоданов. Все эти вещи отнесли в большую комнату в партере дома и велели нам чистить. На одежде не было крови, но зато она была испачкана землёй и глиной. Унтер-офицер велел нам тщательно просматривать карманы и всё содержимое складывать в чемодан. Машины вернулись из Вульки, а солдаты проклинали подъезд к той части города.

5 июля
Был плохой день. Солдаты выезжали дважды: раз под утро, а раз поздно вечером. После возвращения побили меня и Кжисека так, что в этот день мы даже не пошли в комнату за супом. Заметил, что среди них есть два офицера с черепами на шапках и буквами SS на отворотах. Один из них говорит по-украински так, как будто никогда не служил в немецкой армии. Со второго выезда, то есть вечернего, солдаты привезли много одежды. Сегодня во время чистки одежды испачкали себе руки кровью, которая частично успела застыть. У меня есть немного хлеба со вчерашнего дня, но нам с Кжисеком не разрешают выходить за здание.

6 июля
Солдаты выехали ночью, а вернулись в 7 утра и пошли спать. Ботинки были забрызганы, нам приказали чистить автомобили внутри. В фургонах мы нашли несколько банкнот. Несло человеческими испражнениями. В чистке ботинок нам помогал один из водителей. Когда мы уже закончили работу, водитель сказал нам, что если мы кому-то расскажем что-нибудь из того, что происходит в доме на улице Чвартакув, то нас застрелят и бросят в уборную. В машине я нашёл золотое кольцо, которое отдал шофёру.

Во второй половине дня был какой-то праздник или что-то в этом роде. Ещё в обед весь двор был посыпан свежим песком. В этот раз украинцы помогли нам сжечь мусор. Привезли срезанные ветки пихты и украсили ими внутренности комнат. Сегодня вместо одного караульного на вахте стояли двое, в том числе один унтер-офицер. После обеда приехал грузовик, из которого вынесли ящики с водкой и вином, пачки шоколада, мясо и хлеб. Повар с двумя помощниками делали бутерброды и сервировали столы. В этом случае мы с Кжисеком получили довольно много горбушек хлеба и обрезков колбасы. В самой большой комнате, где стоял стол, висел портрет Гитлера, украшенный пихтой.

Около 18 часов приехали три автомобиля. Из них вышли офицеры и ещё один солдат в форме, но без знаков отличий. Эти проявили к нему большое уважение и пустили перед собой. Целый вечер пили в здании, а вопли были такие, что люди, проживающие напротив, останавливались на улице. У солдат много грампластинок, ставили одну за другой.

Часовые сменялись каждые полчаса и шли в здание пить. Один из них – называли его Стецько – дал мне 100 сигарет и коробку шпрот. Показал мне золотые часы и сказал, что это подарок за хорошую службу в Вермахте. Когда вечером гости уезжали, я стоял около входа в здание. Мужчина, одетый в форму без знаков различия, спросил у командира украинской роты, кто мы с Кжисеком такие. Офицер что-то ему объяснял и оба отошли в сторону машины. Поздно ночью караульный разбудил меня и Кжисека и отвёл нас к командиру. Тот спросил меня, знаю ли я, что за войска занимают это здание. Я сказал, что Вермахт.
Офицер велел мне рассказать о своём доме, о родителях и о том, как случилось, что я оказался на Стрелковой площади в момент, когда там остановились машины со стрекозами.

Потом офицер сказал мне, что здесь располагался отряд немецкой армии, который сражался с бандами диверсантов. Теперь отряд отправляется на фронт в Россию. Офицер дал мне и Кжисеку по три хлеба и несколько консерв для дележа. Кроме того разрешил нам выбрать себе на складе по одной паре ботинок.
Также сказал нам, что ради интереса армии нам нельзя никому говорить о том, что мы видели, так как в противном случае будем иметь дело с полевым судом. Когда мы с Кжисеком покидали здание на улице Чвартакув, я заметил, что некоторые солдаты собирались, затягивали ремнями большие полевые сумки и чистили чемоданы. Дома была большая радость от хлеба и банок со свининой. Ботинки отдал Юльке, потому что у меня есть другие, в которых до сих пор не ходил.

8 июля
Немцы вывозят машинами людей за город – на пески около Винников – и здесь расстреливают из пулемётов. Помимо евреев расстреливаются поляки – общественные и политические деятели, молодые католические священники.
Украинские националисты стоят на углах улиц и тщательно рассматривают проходящих. Время от времени кому-то приказывают отойти в сторону и уводят этих людей. Также задерживают красивых женщин – чаще всего евреек, но не только. Женщины иногда возвращаются, а иногда не возвращаются. В этом втором случае люди говорят, что чем более красивая, тем хуже для неё. Девушки наших соседей вернулись и теперь ни с кем не разговаривают. Сидят дома тихо и уже даже не прячутся от рыскающих немцев.

9 июля
Немцы заняли и уже обжили тюремные здания на улицах Лонцкого, Замарстыновской и Казимировской. В здание на Пельчинской улице свозят различных учителей, писателей, офицеров. Во Львове действует какая-то войсковая группа, которая не убивает простых евреев и простых поляков. У этих немцев есть список с фамилиями и адресами, кроме того местные украинские националисты служат им источником информации. Сначала всех арестованных свозят к себе, а потом на еврейское кладбище на улице Яновской. Их расстреливает специальная группа. Много таких людей во Львове уже забрали из домов и убили.

Эти немцы ходят в зеленоватых мундирах, а у некоторых из них в манжеты рукавов вшиты чёрные повязки. Также есть такие, у которых нашиты буквы SS, а кроме них – другие, без всяких знаков различия. На их машинах нарисованы символы птиц, стрекоз и комаров. Среди них больше всего украинцев, но также есть несколько немцев. Кроме автомата или винтовки каждый из них имеет ещё на поясе пистолет, а многие носят армейские штыки. Украинцы и немцы из специальной группы убивают людей в нескольких местах города. Самая лёгкая смерть у тех, кто умирает на лычаковских и клепаровских горках, потому что избегают избиения перед смертью.

Тогда ставят арестованных внизу под песчаным холмом, а немцы в них стреляют из винтовок и автоматов. После каждого залпа офицер или унтер-офицер, командующий казнью, подходит к лежащим и каждому ещё стреляет в голову. Хуже приходится людям, которых убивают в зданиях полиции и боевых отрядов. Перед смертью их ещё избивают.

11 июля
Во время казни на Кортумовых Горках одному из расстреливаемых удалось сбежать. Теперь он прячется рядом с нами, у соседа украинца, который его не выдаст, потому что сам против немцев. Этот беглец по профессии инженер-химик, перед войной работал на научном предприятии Львовского Политехнического института.

Днём он находится у соседа, а на ночь приходит к нам и спит на чердаке. Он боится разговаривать с чужими людьми, но нам он рассказал, как это было у Пташников. Его арестовали 2 июля и в тот же самый день, вечером, вместе с другими был перевезён в здание бывшей тюрьмы – Бригидку. Всех этих людей завели в коридор и держали в такой давке, что нельзя было шевельнуться, и некоторые оправлялись на месте. Через какое-то время их начали поодиночке вызывать в сторону двери, ведущей на внешний тюремный двор.

Когда арестант выходил из коридора, за дверью получал удар молотом в висок. Тогда падал, а стоящий сбоку украинец в форме Вермахта – вооружённый винтовкой с прикреплённым штыком – протыкал сердце и живот лежащего. Другие сразу оттаскивали тело и взваливали его на стоящий рядом большой автомобиль.

В момент, когда наш инженер должен был получить удар молотом, появился какой-то офицер в форме Вермахта, с чёрной повязкой, вшитой в манжеты рукава. Офицер приказал прекратить убийства и отозвал Пташников в сторону. Сразу же после этого остальные убитые были сложены в автомобиль, который выехал через ворота со стороны Карной улицы. Инженера и остальных заключённых ввели в коридор. В течение часа приехало десять больших машин, которые остановились возле входных ворот у Казимировской улицы. В каждую машину втолкнули столько арестантов, сколько получилось, а между одной и второй машинами на маленьких открытых автомобилях ехали Пташники. По Казимировской, Яновской улицам и новой построенной дороге машины ехали на Кортумовку и здесь остановились. Заключённых из первых машин расстреляли внизу, в маленьком овраге, куда их приводили по одному. Последним заключённым велели сбегать вниз и стреляли по ним сзади. Именно в этой группе был наш инженер. Когда люди начали сбегать, сзади раздались выстрелы и тут же крики поражённых людей.

Инженер бежал всё дальше, вплоть до края оврага. Так как в него не попала ни одна пуля, он влез на достаточно отвесную сторону пригорка и начал сбегать вниз, в сторону клепаровского леска. Пташники непрерывно стреляли, но вблизи инженера уже не было никаких арестантов. Немцы уже стреляли только по нему, но была ночь и плохая видимость. Инженер вбежал в лесок, а оттуда окружными дорогами пришёл в Клепаров, откуда он, переодетый в рабочего, добрался к нам.

14 июля
Собственно обычных казней нет. Немцы и украинская полиция убивают, где удастся, даже в подъездах домов. Стоит лишь о ком-то сказать, что был комсомольцем или, что является евреем, и уже такого застрелят или забьют до смерти прикладами и пинками. На Краковской площади украинцы убили двух мальчиков – поляков, о которых кто-то сказал, что они, наверное, евреи. Потом выяснилось, что мальчики были поляками, а их родители были дворниками на улице Легионов. Украинские националисты и немецкая полиция разыскивают организационные списки Партии, Комсомола и даже школьных пионерских организаций. По найдённым спискам забирают из домов людей – часто молодых юношей и девушек. Сначала их бьют и выпытывают фамилии и адресах других, а потом расстреливают на лычаковских песках, в Винниках и на Яновском кладбище. Часто случается, что перед казнью насилуют молодых девушек.

По городу ходят украинские националисты и ищут русские и польские книги. Взламывают двери библиотек, читальных залов и пункта проката, выносят книги на улицу, а затем сжигают их. Таким образом уже уничтожили много библиотек и частных собраний. Сожгли даже книги из школьных библиотек, книжные фонды в интернатах и бурсах.


ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Во время нападения на СССР Германия прибегла к применяемому ей всюду методу V колонны. Опорой для диверсионной деятельности на территории Западной Украины, другими словами, на прежних Восточных Окраинах РП, была Организация Украинских Националистов (ОУН). В 1940 году ОУН распалась на две фракции: мельниковцев и бандеровцев. Она сотрудничала с Германией.

Oficyna Wydawnicza ECHO
Warszawa 2002 Wydanie I

Источник: http://lwow.eu/wilczur/do-nieba.html

Во Львове 30 июня отмечают как день «провозглашения украинской державы»
А.Дюков

В этот день в 1941 г. в город вошли немецкие части и походная группа ОУН(Б) под руководством Ярослава Стецко. Бандеровцы в спешном порядке организовали собрание представителей украинской общественности, на котором был зачитан «Акт 30 июня 1941 года».



Украинские гражданские лица избивают еврея во время погромов во Львове 30 июня - 3 июля 1941 года, Американский музей голокоста

Премьер-министром самозваного «украинского правительства» стал Ярослав Стецко. Руководство ОУН(Б) имело основания надеяться на то, что создание «украинского государства» найдет поддержку у нацистских властей – ведь буквально несколько месяцев назад по схожему сценарию было образовано «Независимое государство Хорватия», признанное нацистами.


Нацисты, однако, на создание марионеточного украинского государства, не пошли: Украина была нужна рейху исключительно как колония.

Бандеровцы об этом еще не знали; они верили, что уже пришли к власти. И власть эта должна была быть страшна для всех противников ОУН, прежде всего – для «инородцев».

Еще до начала войны, в мае 1941 года, ОУН(Б) разработала новый план восстания – инструкцию «Борьба и деятельность ОУН во время войны». Согласно пункту 16 раздела «Указания на первые дни организации государственной жизни», принципы политики ОУН по отношению к национальным меньшинствам сводились к следующему:

«Национальные меньшинства подразделяются на:

а) дружественные нам, то есть члены всех порабощенных народов; б) враждебные нам, москали, поляки, жиды.

а) Имеют одинаковые права с украинцами, они могут возвратиться на свою родину.

б) Уничтожаются в борьбе кроме тех, кто защищает режим…»

Следующий, 17-й пункт раздела пояснял: «Наша власть должна быть страшна для ее противников. Террор для чужинцев-врагов и своих предателей».

Дальнейшее развитие пункт об «очищении территории от враждебных элементов» получал в разделе «Организация Службы безопасности».

«Следует помнить, что существуют активисты, которые как главная опора силы НКВД и советской власти на Украине, должны быть, при создании нового революционного порядка на Украине, обезврежены. Такими активистами являются:

Москали, посланные на украинские земли для закрепления власти Москвы на Украине;

Жиды, индивидуально и как национальная группа.

Чужинцы, преимущественно разные азиаты, которыми Москва колонизирует Украину с намерением создания на Украине национальной чересполосицы.

Поляки на западноукраинских землях, которые не отказались от мечты о Великой Польше…»

30 июня 1941 года эти планы стали воплощаться в жизнь. Все началось с масштабных антиеврейских акций.Поводом к ним послужило обнаружение в львовских тюрьмах тел заключенных, расстрелянных перед отступлением советских войск. Вина за эти расстрелы была возложена на евреев, аресты которых «украинской милицией» начались немедленно. Часть арестованных евреев была пригнана в тюрьмы, где их заставляли хоронить тела расстрелянных. Представитель МИД Германии при командовании 17-й армии Пфаляйдерер на следующий день сообщал в Берлин: «Прибыл вчера во Львов, когда в восточных предместьях еще продолжались бои… На улицах многочисленные члены украинских организаций с желто-синими значками, некоторые также с оружием. Город в некоторых местах пострадал от поджогов русских и от военных действий. Теперь есть острые выступления населения против евреев».

В тот же день в город прибыла передовая часть зондеркоманды 4Б под командованием штурмбанфюрера СС Гюнтера Хеермана. Эта зондеркоманда входила в состав айнзатцгруппы «Б»; ее задачей было уничтожение противников нацистов, в том числе – евреев. На следующий день в Львов вступили основные части айнзатцгруппы. В Берлин было направлено следующее сообщение: «Штаб айнзатцгруппы 1.7. в 5 часов утра прибыл во Львов и разместился в здании НКВД. Шеф айнзатцгруппы «Б» сообщает, что украинское повстанческое движение во Львове 25.6.41 было зверски подавлено НКВД. Расстреляно НКВД ок. 3000. Тюрьма горит».

Согласно оперативному приказу № 1 шефа полиции безопасности и СД Р. Гейдриха, в задачи айнзатцгрупп входила организация еврейских погромов местным населением.

Однако антиеврейские акции во Львове оказались развернуты украинскими националистами еще до прибытия в город служащих айнзатцгруппы.

Начальнику айнзатцгруппы бригаденфюреру СС Отто Рашу осталось лишь придать этим акциям более массовый порядок. Служащие айнзатцгруппы включились в расстрелы евреев; кроме того, по некоторым предположениям, они в пропагандистских целях уродовали тела расстрелянных заключенных львовских тюрем. За «жертвы большевиков» также выдавались убитые накануне «украинской милицией» евреи. Таким образом, антиеврейские и антисоветские настроения в городе получили дополнительную подпитку.

Антиеврейскую пропаганду развернули и украинские националисты. Утром 1 июля на стенах домов было расклеено обращение краевого провода ОУН(Б), подготовленное еще до войны руководителем ОУН(Б) на Западной Украине Иваном Климовым (псевдоним «Легенда»).

«Народ! Знай! Москва, Польша, мадьяры, жидова – это твои враги. Уничтожай их!

Знай! Твое руководство – это Провод украинских националистов, это ОУН.

Твой вождь – Степан Бандера».

Чуть позже краевым провода ОУН(Б) был издан еще один важный приказ – о создании Украинских вооруженных сил. В нем объявлялось о «коллективной ответственности (семейной и национальной) за все проступки против Укр[аинской] державы, Укр[аинского] войска и ОУН». Таким образом, любой еврей и поляк становился законной целью для убийства.

Антиеврейские призывы были изданы и ОУН(М). В обнародованной 5 июля листовке за подписью Андрея Мельника говорилось: «Смерть жидовским прихвостням - коммунобольшевикам!» Другая листовка ОУН(М) была обращена к молодым украинцам:

«ОУН несет Тебе, украинская молодежь, освобождение, свободу и светлую национально-естественную жизнь на Твоей земле, где не будет:

НИ КАЦАПА

НИ ЖИДА

НИ ЛЯХА».

Призывы руководства обеих фракций ОУН обернулись новыми убийствами, причем уже не только евреев. В журнале боевых действий вступившей во Львов 1-й горной дивизии сохранилась запись от 1 июля: «Во время совещания командиров можно было слышать выстрелы из тюрьмы ГПУ, где евреев заставили хоронить украинцев (несколько тысяч), убитых в последние недели. По настоянию украинского населения во Львове 1 июля дошло до настоящего погрома против евреев и русских».

Украинские националисты и военнослужащие айнзатцгруппы начали настоящую охоту на евреев. «Немцы хватали евреев прямо на улицах и в домах и заставляли работать в тюрьмах, - вспоминал раввин Давид Кахане. – Задача поимка евреев, кроме того, была возложена на только что созданную украинскую полицию… Каждое утро власти сгоняли около 1000 евреев, которых распределяли по трем тюрьмам. Одним было приказано разбивать бетон и выкапывать тела, а других заводили в небольшие внутренние дворы тюрьмы и там расстреливали. Но и те «счастливчики», которые оставались работать, не всегда возвращались домой».

Издевательства над арестованными порою принимали самый изощренный характер. Согласно показаниям Марии Гольцман, «на третий день после вступления немецких оккупантов в г. Львов группа украинских полицейских во главе с немецкими офицерами привели в дом № 8 по улице Арцышевского около 20 граждан Львова, среди которых были и женщины. Среди мужчин были профессора, юристы и доктора. Немецкие оккупанты заставили приведенных собирать на дворе дома губами мусор (без помощи рук), осыпая их градом ударов палками». Муж Марии, Бронислав Гольцман, уточнил, что участвовавшие в этих издевательствах полицейские «имели у себя на рукавах опознавательные знаки сине-желтого цвета, т.е. они были украинцами», а пятеро из жертв были в тот же день расстреляны за расположенной неподалеку железнодорожной насыпью.

Действия айнзатцгруппы вызвали протест со стороны абвера. Командир батальона диверсионного полка «Бранденбург» писал в донесении от 1 июля: «30.6.41 и 1 июля в отношении евреев имели место крупные акции насилия, которые отчасти приняли характер наихудшего погрома. Назначенные полицейские силы оказались не в силах выполнить их задачи. Жестоким и отвратительным поведением в отношении беззащитных людей они подстрекают население. Собственные подразделения, как видно из донесений рот, возмущены актами жестокости и истязаний. Они считают безусловно необходимым жестокое наказание виновных в резне большевиков, но все же не понимают истязаний и расстрелов схваченных без разбора евреев, в том числе женщин и детей. Все это пошатнуло дисциплину украинских рот. Они не делают различия между вермахтом и полицией и, так как они видят в немецком солдате пример, колеблются в своем осуждении немцев вообще. Это те же самые подразделения, которые вчера беспощадно пристреливали еврейских грабителей, но отвергают бессердечные истязания».

Упоминающееся в донесении «украинские роты» - это сформированный из украинских националистов батальон «Нахтигаль», вошедший во Львов ранним утром 30 июня. Главной задачей батальона была поддержка провозглашения «Украинской державы». Согласно воспоминаниям военнослужащего «Нахтигаля» Мирослова Кальбы, перед вступлением во Львов украинским командиром батальона Романом Шухевичем был отдан следующий приказ: «Не берите ничьей крови на свои руки. Не допускайте никаких преступлений или мести по отношению к нашим врагам, полякам или жидам. Это не наше дело заниматься этим».

В этой цитате интересен тот факт, что поляков и евреев Шухевич однозначно рассматривал как врагов; однако их уничтожение относилось к сфере ответственности только что сформированной «украинской милиции», а не «Нахтигаля».

Тем не менее, из состава батальона были выделены небольшие группы, в задачу которых входила ликвидация людей, занесенных в составленные в соответствии с инструкцией ОУН от мая 1941 года «черные списки».

Cведения об участии военнослужащих «Нахтигаля» в расстрелах львовских евреев были, в частности, получены западногерманским судом.

Так, например, один из бывших членов оперативной команды СД “Львов” на допросе в 1964 г. показал: «Здесь я был свидетелем первых расстрелов евреев членами подразделения “Нахтигаль”. Я говорю “Нахтигаль”, так как стрелки во время этой казни… носили форму вермахта… Казнь евреев… была произведена во дворе гимназии или школы членами подразделения вермахта… Что это были члены подразделения “Нахтигаль” я понял лишь позже, так как я этим заинтересовался… Я установил, что участвовавшие в этой казни стрелки в немецкой форме говорили по-украински». Упоминание об участии военнослужащих «Нахтигаля» в убийствах львовских евреев 30 июня содержится так же в уже цитировавшейся выше докладной записке командира батальона полка «Бранденбург»: «Это те же самые подразделения, которые вчера беспощадно пристреливали еврейских грабителей».

По всей видимости, некоторая часть военнослужащих «Нахтигаля» использовалась для «точечной ликвидации» противников ОУН в соответствии с «черными списками». Однако массовые антиеврейские акции проводились не ими, а «украинской милицией» при участии служащих айнзатцгруппы.

В общей сложности украинскими националистами и членами айнзатцгруппы «Б» в течение нескольких дней было уничтожено около 4 тысяч евреев и поляков Львова. Оценить конкретный вклад членов ОУН в это преступление не представляется возможным, однако в том что этот вклад был весомым, сомневаться не приходится.

После отхода советских войск из Львова в городе происходил настоящий террор, направленный против польской интеллигенции и еврейских семей. Так, о массовых расстрелах солдатами «Нахтигаля» говорится в журнале боевых действий 1-ой горнострелковой дивизии, куда входило это подразделение (Pohl D. Nationalsozialistische Judenverfolgung in Ostgalizien 1941-1944.Organisation und Durchfuhrung eines staatlichen Massenverbrechens. Munchen 1997. - S. 61). А вот как описывает день 30 июня украинская учительница Казимира Порай в своем львовском дневнике: «То, что я видела сегодня в городе, наверное, могло случиться в древние времена. Возможно, так поступали дикие люди... Около ратуши дорога засыпана битым стеклом... Солдаты с эсэсовскими эмблемами, говорящие по-украински, мучают и издеваются над евреями. Заставляют евреев собирать стекло голыми руками. Избивают палками и кусками электрического провода. Путь от Галицкой до Краковской полит кровью, текущей с человеческих рук».
Вот в такой атмосфере и на таком фоне ОУН Бандеры готовили действо под названием «Провозглашение Акта независимости украинского государства».

Станислава Гоголовская: «На Русской увидела полицаев-украинцев, которые вели каких-то людей, избивая их кольями и железными ломами... На улице Коперника попала в страшный круговорот, стоял ужасный шум, крик и плач. Люди шли с выражением отчаяния и страха. Украинские полицаи стояли рядами вдоль тротуара, кричали: «Жиды, жиды!» Били, если кто-нибудь пытался защищаться или кричал, что не еврей, над ним устраивали ужасное. Передо мной затоптали молодого человека...».

Польский исследователь Александр Корман в своей работе Z krwawych dni Lwowa 1941 roku (London, 1991) также приводит факты преступных действий украинских националистов во Львове в первые дни оккупации. В соответствии с его утверждениями, «нахтигалевцы вытаскивали из домов коммунистов и поляков, которых тут же вешали на балконах...»; «Украинских вояк батальона «Нахтигаль» жители Львова называли «птичниками»...»; «Птичники» были в немецких мундирах и с немецкими воинскими отличиями. Изъяснялись на украинском языке...»; «На улицах Русской и Боимов застрелили несколько польских студентов, которых доставила боевка украинских националистов...»; «500 евреев. Их всех замучили украинцы...»
Аналогичным образом действовали нахтигалевцы, прокладывая кровавый путь от Львова до Винницы. Их преступления зафиксированы в десятках различных документов и воспоминаний очевидцев. Приведем только один пример из множества.
Cвидетельствует акт государственной комиссии по расследованию преступлений, совершенных фашистскими палачами в г. Золочеве Львовской области от 4.09.1944 г. В состав комиссии входили юристы, врачи, общественные деятели, ксендз Казимеж Грушецкий, униатский священник Владимир Плащовецкий.
В материалах, подготовленных комиссией, говорится, что вояки батальона «Нахтигаль» принимали активное участие в массовых расстрелах мирного населения города. 3 июля 1941 года группа карателей, в том числе «птичники», согнали свыше 3200 золочевских евреев всех возрастов в парк, заставили свои жертвы копать яму и в этой же яме расстреляли их.
Одной из жертв, Абраму Розену, получившему ранение, удалось ночью выбраться из ямы и спастись. По его словам, оуновские полицаи, среди которых Розен узнал Сагатого, Воронкевича и Алешкевича, принудили евреев лечь рядами на дно ямы, после чего хладнокровно убивали их из автоматов и пулеметов.
4 и 5 июля 1941 года каратели согнали во двор местной тюрьмы 1200 советских военнопленных, большинство из которых имели огнестрельные ранения. К этой массе присоединили местных советских активистов — сотрудников бывших советских районных и городских учреждений, рядовых коммунистов и комсомольцев, простых горожан, сочувствующих советской власти, а затем расстреляли. Обе кровавые акции благословил капеллан батальона «Нахтигаль» Иван Гриньох, который также расстреливал задержанных из автомата. После войны Гриньох станет известным на Западе деятелем католической церкви и приложит немало усилий, чтобы всячески оправдать и обелить себя и своих кровавых сообщников.
4 апреля 1943 года было окончательно ликвидировано золочевское гетто. Невинные жертвы были согнаны к лесу вблизи села Елиховичи (4 километра от города) и расстреляны. Члены государственной комиссии обнаружили в девяти огромных ямах около пяти тысяч трупов. Всего же в период оккупации в Золочеве и районе было убито и сожжено свыше 12 тысяч человек. Среди убийц своим усердием отличились комендант украинской полиции Цегельский, комендант лагерной полиции Ясинский, помощник коменданта лагеря смерти Галимак, председатель вспомогательного комитета Антоняк, шарфюрер СС Колянко и другие палачи.
На Нюрнбергском процессе главный обвинитель от Великобритании сэр Хартли Шоукросс зачитал свидетельские показания о том, как проходила массовая экзекуция на Украине. Данные под присягой показания директора и инженера немецкой дочерней строительной фирмы на Украине Германа Грабе повергли в ужас участников судебного заседания. В украинском городе Дубно он стал свидетелем того, как солдаты команды спецакций при содействии украинских полицаев (выделено нами. — В. В.) устроили массовую казнь пяти тысяч евреев около карьера, сбрасывая туда тела расстрелянных.
Грабе свидетельствовал: «...Я и мой мастер, услышав автоматные очереди, доносившиеся из-за насыпи, пошли прямо к угольному карьеру. Доставленные на грузовиках люди — мужчины, женщины и дети всех возрастов — сходили с машин и по приказу эсэсовца, державшего в руках плеть, раздевались в указанном месте. Они складывали отдельно обувь, верхнюю одежду и нижнее белье. Я видел груду обуви, состоявшую примерно из 800—1000 пар, огромные кипы одежды и нательного белья.
Без криков и плача люди раздевались, собирались семьями, целовали друг друга, прощаясь, и ждали сигнала другого эсэсовца, который также с плетью в руках стоял у края карьера. В течение 15 минут, пока я стоял у огромной ямы, я не слышал ни жалоб, ни мольбы о пощаде.
Какая-то старая женщина с белыми, как снег, волосами держала на руках годовалого ребенка, развлекая и веселя его. Ребенок что-то лепетал от удовольствия. Родители со слезами на глазах смотрели на своих детей. Отец мальчика лет десяти держал его за руку и что-то тихо говорил. Мальчик изо всех сил старался не заплакать. Отец показывал на небо, гладил его по головке и, казалось, что-то ему объяснял.
В этот момент эсэсовец, стоявший у края котлована, что-то крикнул своему напарнику. Тот отсчитал около двадцати человек и велел им идти за насыпь... Я хорошо помню одну девушку, тоненькую, черноволосую. Проходя мимо меня, она сказала: «Мне двадцать три года».
Я обошел вокруг насыпи и увидел перед собой огромную могилу. Люди плотно лежали друг на друге рядами. Видны были только головы. Почти у всех кровь стекала из головы на плечи. Некоторые еще шевелились. Другие поднимали руки и поворачивали головы, чтобы показать, что они живы. Котлован был заполнен примерно на две трети. По моим подсчетам, в нем находилось около тысячи человек. Я поискал глазами человека, расстреливавшего несчастных. Это был эсэсовец. Он сидел на краю карьера, свесив ноги. Держа на коленях автомат, он покуривал сигарету.
Обнаженные люди делали несколько шагов вниз и пробирались по телам мертвых в место, куда им указывал эсэсовец. Они ложились на мертвых или раненых. Некоторые с тоской тихими голосами утешали тех, кто еще был жив. Затем я услышал автоматную очередь. Заглянув в котлован, я увидел бившиеся в судорогах тела или уже неподвижные головы, лежавшие на телах нижнего ряда. По шее у них стекала кровь.
Тут же подошла следующая партия. Люди спустились в котлован, легли рядами на предыдущих... Раздалась новая очередь» (см. Уильям Ширер. Взлет и падение третьего рейха. — М., 1991. — С. 351—352).
Этот же свидетель 10.11.1945 года дал показания о преступлениях эсэсовцев и украинских полицаев в Ровно: «...Затем были включены мощные электрические фонари, установленные по всей территории гетто. Члены СС и полиции (выделено нами. — В. В.) группами от четырех до шести человек входили или по крайней мере пытались войти в дома. Там, где двери и окна были закрыты и жители не открывали их после стука, члены СС и полиции врывались в окна и взламывали двери с помощью балок и ломов и входили в жилища. Жильцов выволакивали на улицу в том виде, в каком они были, независимо от того, были они одеты или находились в постели... Крики женщин и детей, щелканье плетей и оружейные выстрелы наполняли гетто» 35 тысяч еврейских семей — 128 тысяч человек — было уничтожено украинскими и немецкими фашистами в Станиславе (Ивано-Франковск). Активную роль в убийствах невинных людей принимала украинская полиция во главе с оуновцем Банахом. Только за один день — 12 октября 1941 года — в станиславском гетто фашисты убили 12 тысяч человек. Впоследствии полицаи-убийцы окажутся в подразделениях СС или бандах УПА.
Пожалуй, нельзя не согласиться с выводом известного исследователя истории и теории украинского интегрального национализма, канадского ученого украинского происхождения Виктора Полищука, который пишет: «В июле 1941 года украинская полиция, руководимая подофицерами из айнзацкоманды, организовала по всей Галиции еврейские погромы, так называемые «дни Петлюры», что делалось в соответствии с постановлением 2 ВЗУН (Великих сборов украинских националистов, то есть, бандеровского съезда. — В. В.) Бандеры от апреля 1941 года, в котором в пункте 17... сказано: «Организация украинских националистов сражается против евреев, как опоры московско-большевистского режима...» (см. W. Poliszczuk. Ocena polityczna i prawna OUN i UPA. — Toronto, 1997. — S. 84).
И далеше ученый продолжает:«Участие в доставке евреев из гетто к месту убийства, охрана этих мест с целью недопущения их возможных побегов, поимка евреев с целью их передачи гитлеровцам на умерщвление, убийства евреев при попытке к бегству — является соучастием в геноциде евреев и, следовательно, преступлением, предусмотренным ст. 3 Конвенции ООН от 9.12.1948 г. в деле недопущения и наказания геноцида, за что ОУН несет ответственность перед народом украинским и еврейским» (Там же).
Оказавшись в Белоруссии, нахтигалевцы принимали участие в невиданных, по своей жестокости карательных операциях «Болотная лихорадка» в Витебской области, «Треугольник» — в Брестской, «Коттбус» — в Минской, Витебской, Вильнюсской областях. Под предлогом борьбы с партизанами они убили тысячи мирных людей, сожгли и разрушили сотни сел.
Этого, собственно, не скрывает командир 201-го батальона шуцманшафт Е. Побигущий: «Легион выполнил свою задачу. Да и то на 100 процентов... Безусловно, что были частые бои против партизан, прочесывание лесов, нападения на их места стоянок... Курень выполнил хорошо свою задачу, как об этом говорил фон Бах, утверждая, что из всех девяти куреней, которые охраняли средний тыл Восточного фронта, наш курень выполнил задачу лучше всех...» (см. Побигущий Евген – Рен. Мозаїка моїх споминів. — Мюнхен — Лондон, 1985. — Т. 2. — С. 234).
В сентябре 1942 года оуновцы из состава 15-го полицейского полка стерли с лица земли такие белорусские и украинские села, как Борки, Заболотье, Борисовка, Кортелисы.
Подобный кровавый путь от западной границы Украины до Киева проделали палачи из «Буковинского куреня», возглавляемые агентом абвера П. Войновским (псевдоним в абвере Гартман. — В. В.). Каменец-Подольский, Новая Ушица, Дунаевцы, Жмеринка, Проскуров, Винница, Житомир — повсюду «курень» оставил по себе страшную, кровавую память. В Киеве — массовые расстрелы в Бабьем Яру.
Очевидец «работы» буковинских оуновцев командир 528-го немецкого пехотного полка майор Реслер, увидев в Житомире яму, заполненную трупами людей, убитых выстрелами в затылок, лужи крови вокруг ямы и перепачканных кровью своих жертв украинских полицейских из «Буковинского куреня», возмущенно докладывал своему командиру: «Я участвовал в Первой мировой войне, во французской и русской кампаниях этой войны, и отнюдь не страдаю преувеличенной чувствительностью... но никогда я не видел сцен, подобных описанной» (А.Шлаен. Бабий Яр, с. 409).
Затем «буковинцы» окажутся в 45-м, 109-м, 115-м, 118-м батальонах шуцманшафт и продолжат кровавые эксперименты в Украине и Белоруссии (вспомним хотя бы Хатынь. — В. В.). После чего, в составе немецкой 30-й дивизии СС, полицейских подразделений дивизии СС «Галичина» зальют потоками крови восставшую Варшаву, партизанскую Словакию и юг Франции.
Зверствовали оуновские полицаи из Западной Украины, впоследствии пополнившие эсэсовские части, во многих городах и поселках Восточной Украины. В Пирятине Полтавской области ими было расстреляно 2700 горожан. В Васильковском и Ржищевском районах Киевской области уничтожено около пяти тысяч человек. И так было почти везде, куда ступала нога коллаборациониста из ОУН.

Украинский батальон "Нахтигалль" в составе 1-го батальона полка "Бранденбург-800" получает последние наставления в 3 часа 15 минут 22 июня 1941 года.

Ув. novoross_73</lj>провел скурпулезную исследовательскую работу по изучению "подвигов" батальона "Nachtigall" во Львове.
Продолжение его работы здесь, здесь, здесь и здесь.

Проведенную работу гармонически дополняют эти свидетельства:


1.
Ми сидимо один проти одного. Розпочати розмову важко обом, з різних причин. Йому вже не раз доводилось отак сидіти вдвох, в одній кімнаті, і згадувати... Здається, до цього вже можна було б звикнути. Вже все давно сказано, висвітлена кожна най менша подробиця. Я не буду його просити поставити підпис під кожним аркушем списаного паперу. І все-таки він хвилюється. Закурює. Проводить рукою по передчасно посивілому волоссю, мовчить. Довго мовчить. Раптом встає, підходить до шафи, виймає якісь папери, книжки, зошити, кладе на стіл.
— Це моя кандидатська дисертація, — каже він.
— Я її майже закінчив. Результат трирічних спостережень. Проблема нова, у нас нею ніхто не займався, була лише одна спроба за кордоном. Але це дуже важливо для хворих, розв'язання цієї проблеми полегшить страждання людей.

І далі, без будь-якого зв'язку, продовжує:
— А так я живу. Це мій кабінет, там — спальня. Всі вигоди, окрема квартира. В сусідній кімнаті спить дитина. Дружина зараз на роботі. Ми обидва
з вищою освітою... І все це дала мені Радянська влада.

Закурює нову сигарету. Рука зрадливо тремтить. По паузі вимовляє, мабуть, найголовніше:
— Мені Радянська влада все простила. Все. Адже я зовсім не знав, що таке Радянська влада. Я не розумів, за ким іду. Прозріння прийшло пізніше... Зрозумійте, як важко мені нести через все життя тягар свого минулого. Брати з рук Радянської влади все те, що вона дає кожному громадянину, користувати¬ся благами Конституції і, думати: чи маю я на це право? Чи зможу за все віддячити? Адже я боровся проти тих, хто дав мені це життя... Важко. Мені простили, а я собі досі не можу простити. Ох, якби ви знали, як я ненавиджу своє минуле, всіх тих, хто штовхнув мене на манівці, хто обдурив мене двадцять років тому... А почалося це так.
2.
Навесні 1939 року йому минуло 19 років. Закінчивши школу офіціантів у Львові, він довгий час шукав роботи і, зневірившись, подався до Кракова. Війна і окупація Польщі гітлерівськими загарбни¬ками застали його офіціантом в одному з казино. Саме тоді почалося його падіння.

Говорити, що до цього привели якісь ідейні переконання, — безглуздя. У нього не було власного світогляду, ніяких ідейних переконань. У політиці він не розумівся. Була тільки мрія повернутися на батьківщину. Про це він думав, цим ділився з товаришами по роботі і якраз цього виявилося досить, щоб попасти в оунівське павутиння.

О, «провідники» з ОУН знали, як знайти шлях до серця самотнього хлопця! Він хотів знати, що діється на Львівщині, возз'єднаній в єдиній Українській Радянській державі, а вони підсилали до нього людців, що повтікали від народної влади, ненавиділи робітників і селян, які вперше стали справжніми господарями власної долі. Він одержував брехливі відомості про становище на Україні. Йому давали відповідну літературу, зверталися до його «свідомості», малювали райдужні перспективи створення «самостійної» України.

На початку 1940 року оунівці посилили розмови про можливість війни з Радянським Союзом і необхідність організації українських націоналістів на боротьбу з «москалями». З цією метою його відправи ли у Криницю, де під керівництвом гітлерівських інструкторів проводилась попередня військова підготовка. В Криниці зібралося понад 200 націоналістичних молодчиків, серед них були і колишні петлюрівці і майбутні бандерівці, люди без роду і племені, які мріяли нажитися на війні, повернути собі втрачені маєтки, землі і парафії, були і зовсім зелені юнаки, обдурені облудною націоналістичною пропагандою.
Через два — два з половиною місяці всіх перевезли до міста Нейгаммер у Німеччині, розмістили у військових таборах. Сюди прибули й інші групи українських націоналістів, сформовані в інших місцях. Всіх їх об'єднали в батальйон під німецькою назвою «Нахтігаль» («Соловей») нібито тому, що солдати батальйону добре співали українські пісні. Була ще одна назва, неофіціальна, — «Український легіон». На той час гітлерівці ще продовжували заігрувати з українськими націоналістами, обіцяли «самостій¬ність».

Батальйон був сформований у складі чотирьох рот, чисельністю близько 1.000 чоловік. Усім видали німецьку солдатську форму. Батальйон очолили гітлерівський офіцер Герцен і один з керівників оунівців — Роман Шухевич. Командирами рот, взводів і відділень були німецькі офіцери, а заступниками — націоналістичні «провідники», які добре володіли німецькою мовою і одночасно виконували обов'язки перекладачів. Перекладали вони тільки накази і часто тлумачили їх по-своєму, щоб часом солдати не подумали, що їх просто-напросто обдурили, перетворивши на гарматне м'ясо. Перекладачі щоразу під¬креслювали особливу «визвольну» місію легіону.

18 червня 1941 року батальйон прибув у район Радимно, на радянський кордон. Тут солдатам сказали, що «Нахтігаль» підготовлений для виконання спеціальних завдань у зв'язку з наступним нападом на Радянський Союз. (В чому полягали ці завдання, сказано не було).

У Радимно всім видали жовтоблакитні нашивки для погонів і металеві значки у формі тризуба, щоб носити на лівій стороні грудей.
Після нападу гітлерівської Німеччини на Радянський Союз батальйон пішки рушив через Яворів до Янова, куди прибув 29 червня. В боях батальйон участі не брав.
У Янівський ліс, де тимчасово розташувався батальйон, прибув представник командування, офіцер у чині капітана, прізвище якого скоро стало відоме багатьом солдатам «Нахтігаля». Віднині всі розпорядження надходили від нього. Він став натхненни¬ком, ідейним керівником батальйону.
Його прізвище було Оберлендер.
3.
Пачки сигарет вистачило тільки на початок розмови.

Я хочу уявити собі співрозмовника таким, яким він був дев'ятнадцять років тому... Фотографії? Ні, не збереглися. Був молодим, безвусим. Був струнким, військова форма пасувала йому. В голові були захоплюючі думки — пройтися вулицями Львова, щоб усі подивились на нього, який він ладний, а потім поїхати в рідне село і покрасуватися там. Майбутнє вважалося чимсь героїчно-романтичним. Так, так. Саме цією примарною, брехливою романтикою націоналісти отруювали свідомість молоді, а потім цупко тримали її в своїх руках...

Коли стало відомо, що до Львова вже вдерлися передові військові частини, батальйон дістав наказ пройти через місто в стройовому порядку з українськими піснями. В місті батальйон розташувався в різних районах. Взвод, в якому він знаходився, розмістили на території газового заводу. Було це 30 червня 1941 року. І в той же день з взводу була відібрана група кадрових націоналістів для виконання спеціальних завдань. Його залишили нести караульну службу.

В групі були заступник командира взводу Григорій Лущик, Іван Паньків, Василь Панчак. Через чотири—п'ять днів група повернулась в казарму. Лущик відкрито вихвалявся своїми «подвигами», розповідав про те, що разом з ними були і націоналісти в цивільному, заздалегідь закинуті гітлерівцями на територію Радянського Союзу з диверсійними завданнями. Разом вони проводили арешти представників польської інтелігенції та всіх тих, хто співчував Радянській владі. Заарештованих розстрілювали. Лущик розповів, що він особисто брав участь у розстрілі польських учених на Вулецькій горі. Серед скатованих запало в пам'ять прізвище видатного вченого професора Бартеля, колишнього прем'єр-міністра Польщі. Не було жодних сумнівів, що акція по знищенню польської інтелігенції входила у фашистські плани поневолення слов'янських народів і була заздалегідь підготовлена отими цивільними, що входили в п'яту колону.

Вбивці смакували свої злодіяння, які вчиняли під покровом ночі. Вони хвацько розповідали, як хапали старих і молодих, жінок і дітей за наперед складеними списками. Як допитували, катували і стріляли в потилиці.

Через кілька днів взвод перевели на Стрійську вулицю, де зібрався весь батальйон. Вперше мій співрозмовник був присутній при розстрілі. Один з офіцерів батальйону знущався з колишньої студентки політехнічного інституту, а потім поставив її під стінку і тут же застрелив.

Був тут і Оберлендер. Він передав новий наказ: вирушити на Золочів...
Співрозмовник замовкає.
—Що ви робили в Золочеві?
— Охороняв табір військовослужбовців.
— Охороняли?
Відповіді нема.
— Що було з полоненими?
— Ви знаєте самі...

Так. Знаю. Недавно про це повідомили газети.

Колишній гітлерівський генерал Отто Корфес на сторінках «Берлінер цейтунг» підтвердив участь Оберлендера у масовому знищенні радянських і польських громадян. Генерал особисто бачив, як о 2 годині ночі в Золочеві нахтігальці розстрілювали чоловіків, жінок і дітей, кидали в ями п'ятиметрової глибини і довжиною близько 20 метрів. Поранених добивали на землі ручними гранатами.

Криваві сліди лишав батальйон Оберлендера. Він діяв за детально розробленим планом. Гори трупів ні в чому не винних людей, передусім інтелігенції, залишалися там, де пройшли його «солов'ї». Руками націоналістичних запроданців він розчищав «життєвий простір» для божевільного фюрера.

Після Золочева — Тернопіль. Вісімдесят нахтігальців сідають на велосипеди і їдуть через Волочиськ до містечка Сатанова. Інші рушають до Михальполя, бо були відомості, що там залишилися сім'ї радянських працівників.

До Сатанова взвод прибуває вночі. Навколо виставляються патрулі з наказом нікого не випускати, розстрілювати на місці. Керує «операцією» заступник Шухевича Василь Сидор. У нього в руках списки. Він вривається в квартири і стріляє в усіх, кого зустрічає. Помилування нема нікому.

Ось з хати вибігла злякана дитина, бігає по подвір'ю, шукає, де б заховатися. З хати виходить Сидор. Він спокійно наближається до дитини, яка притулилась до стінки. На дитині одна сорочечка. Маленькі босі ніжки виділяються на чорній землі. Сидор поволі наближається. Дитина бачить в його руці пістолет, кричить «Мама!», і в цей час Сидор стріляє просто у відкритий ротик.

Хтось розбуджений стріляниною відкрив вікно. Куля в голову, і кров стікає по стіні.
Трупи на вулицях, сходах, у квартирах, на ліжках. Сотні трупів.

Після Сатанова — Юзвин. Є випадки втечі з батальйону. Може, совість заговорила; може, страх за те, що колись доведеться відповідати. До того ж до гітлерівського командування доходять відомості про сепаратистські настрої оунівців. Воно вирішує припинити небезпечну для себе комедію з «самостійністю».

З Юзвина батальйон відправляють спеціальним поїздом до Кракова, звідти — у Нейгаммер. Тут батальйон роззброюють. Найбільш запеклих голово¬різів відправляють у спеціальні каральні частини для боротьби з партизанами у Білорусії і на Україні.
4.
Сповідь закінчена. Тепер залишається назвати прізвище мого співрозмовника. Він це розуміє і чекає запитання. Якщо це потрібно для викриття Оберлендера, він може виступити свідком і сказати про все прилюдно. Він згодний дати писані свідчення. Але...
Я розумію це «але». Він спокутував свою провину. Батьківщина простила йому злочин, вчинений 19 років тому. За ці роки він закінчив радянську вищу школу, став іншим. Свої знання він віддає народові.
Чи варто називати прізвище людини, яку знають такою, якою вона є зараз, і не знають її минулого?

Розповідь є ще одним обвинуваченням нахтігальців та їх ідейного керівника і натхненника, кривавого ката нашого народу Теодора Оберлендера.

Вона є ще одним обвинуваченням українських буржуазних націоналістів, які у звірячій ненависті до свого народу заливали рідну землю ріками крові.

Записав Ол. ПОДЧЕКАЄВ.

Теодор Оберлендер, 1941

Володимир БЕЛЯЄВ


ЦЕ БУЛО У ЛЬВОВІ



Погано, дуже погано спиться нині фашистському катові Теодору Оберлендеру. І надало ж його найближчому колезі по бундестагу, депутату і ста­рому розвіднику Паулю Леверкюну бовкнути в своїй книзі, що Оберлендер у роки другої світової війни був політичним керівником батальйону «Нахтігаль»! А вслід за цим багато дійшлих журналістів у різ­них країнах почали цікавитися його біографією. Вони видобули на світ божий такі факти, які Обер­лендеру дуже хотілося б назавжди забути. Не бу­ло б такого гучного «паблісіті», можливо, Теодор Оберлендер спокійно і з помпою справив би 1 трав­ня цього року своє п'ятдесятип'ятиріччя, одержав би пенсію і, обрубавши непомітно для світової гро­мадської думки кривавий шлейф учинених злодіянь, пішов би на відпочинок. А так...




1. «СОЛОВ'Ї» ЛЕТЯТЬ ЗА САН

...Взимку 1940—4941 року разом з своїми ста­рими друзями — колегами по «науковій» роботі в Кенігсберзі і Бреслау,; досвідченими розвідниками Гансом Кохом і Георгом Герулісом, Теодор Обер­лендер прибув до Праги. До цього він уже встановив найтісніший контакт з бандерівською групою ОУН і безпосередньо з її ватажками — Степаном Банде­рою, Ярославом Стецьком і Романом Шухевичем.

У Празі, де знаходилась головна штаб-квартира ОУН, представників «абвера» зустрів старий німець­кий розвідник, член ОУН Ярий. Він із задоволен­ням почув повідомлення про те, що гітлерівці ство­рюють регулярний полк (згодом — дивізія) «Бран­денбург», метою якого повинні бути саботаж і ди­версії. При цій диверсійній частині «абвера» намі­чено організувати два українські націоналістичні батальйони «Нахтігаль» та «Ролланд», Ярий обіцяє набрати до цих батальйонів «найодчайдушніших хлопців», які ненавидять Радянську владу.

Угоди досягнуто. 8 травня 1941 року в селищі Нейхаммер, поблизу нинішнього міста Лігніце, в мундирі оберлейтенанта німецької військової роз­відки з'являється професор Теодор Оберлендер, це - політичний керівник батальйону «Нахтігаль» Він настійливо радить командирові батальйону, такому ж, як і сам, спеціалісту в галузі диверсій Альбрехту Херцнеру і його українському помічни нові Роману Шухевичу якнайкраще підготувати особовий склад до швидких і рішучих дій на радян ській землі.

Політичний керівник «Нахтігаля» Оберлендер розпалює у своїх підопічних ненависть до «москалів і жидів», навчає їх фашистської моралі, викладеної на сторінках євангелія фашизму книги «Майн кампф». І коли в селищі Панталовіце поблизу Же­шува, куди завчасно перекинули «Нахтігаль», одер­жали наказ про вторгнення, ця зграя розпалених жадобою влади та убивств націоналістичних молод­чиків в кількості до тисячі чоловік робить свій пер­ший марш до Сану. Теодор Оберлендер з радістю помічає, що йому пощастило за порівняно короткий строк вщерть сповнити фашистською отрутою цих підібраних на усіх задвірках зрадників.

Щоправда, перші ж бої принесли розчарування. Скрізь «солов'ї» зустрічають запеклий опір радянських військ.

Заступник командира механізованого корпусу Ра­дянської Армії генерал-лейтенант М. Попель розпо­відає в своїх мемуарах «У тяжку пору» про ті дні таке:

«В міру того, як машини втягувалися в місто, по­стріли лунали все частіше. Мотоциклетному полку довелося виконувати невластиве йому завдання — вести бої на горищах. Саме там було обладнано спо­стережні і командні пункти ворожих диверсійних груп, їх вогневі точки і склади боєприпасів... Су­тички мали запеклий характер і протікали часто у найнезвичайніших умовах. Ось кілька чоловік, стрі­ляючи, вибігли на дах п'ятиповерхового будинку. Зрозуміти, де наші і де вороги, неможливо — форма на всіх однакова, червоноармійська. Будівля стояла окремо, переможеним відступати нікуди. Поранений покотився по похилому даху, спробував схопитися за ринду, але це зміг і з диким криком полетів униз. Ми підбігли... Хтось розстібную гімнастьорку. На грудях синів витатуйований тризубець — емблема бандерівців...»

Разом з батальйоном «Нахтігаль» до міста вдер­лася у напіввійськовій формі на машинах «абвера» група ватажків ОУН, в тому числі Ярослав Стецько (Карбович), Ярослав Старух, Лев Ребет, Іван Рав­лик, Дмитро Яців і Микола Лебідь — один з найжорстокіших бандерівських катів. Багатьох з них уже немає в живих, і могили їх поросли чортополо­хом, але тоді, першого ранку вторгнення у Львів, вони почували себе націоналістичними «наполеона­ми». Сам Степан Бандера вважав за краще про вся­кий випадок «затриматися» в тилу, бо на нього гні­тюче враження справила звістка про розгром «п'ятої колони» у Львові. Він, правда, передав Ярославу Стецьку стрічку з магнітофонним записом свого ви­ступу. Захопивши радіостанцію, оунівці негайно по­слали в ефір це повідомлення свого ватажка, яке по­чиналося словами диктора: «Говорить радіостанція імені Євгена Коновальця. Зараз виступить фірер українських націоналістів Степан Бандера...»

Проте, й це підлабузництво перед німецьким фа­шизмом не дуже допомогло Бандері та іншим, таким як він, недоучкам-поповичам. Гітлерівці розігнали проголошений бандерівцями ЗО червня 1941 року уряд «самостійної України», а доктора Теодора Оберлендера, який допустив такі непередбачені се­паратні дії, негайно викликали літаком у Берлін для відповідного напучення у шефа «абвера» Вільгельма Канариса. Теодор Оберлендер повернувся у Львів з мінорним настроєм і зробив таку ж головомийку українським націоналістам. Зміст його повчань був короткий: ніяких розмов про власну державність і різні там «уряди». Фюрер цього не любить. Укра­їнські націоналісти повинні задовольнитися роллю підлеглої, допоміжної гітлерівцям сили. Вони мо­жуть дозволити собі «сокру роботу», грабування усіх, хто співробітничав з Радянською владою, але ніяких «урядів»!

Штаб батальйону «Нахтігаль» розмістився в Бу­динку студента на Кадетській горі, якраз навпроти «Бурси Абрагамовичів», куди «солов'ї» і почали звозити в ніч з 3 на 4 липня 1941 року видатних учених Львова, які значилися в «чорному списку ОУН». До розміщеної на відшибі, на Вулецьких па­горбах, «бурси» прилягали пустирі, пересічені яра­ми і видолинками. У будинку були звуконепроникні підвали, де зручно вершити «суд скорий і таємний». Сусідні, незаселені пустирі можна було використати як місце для екзекуції. Теодор Оберлендер погодив­ся з доводами своїх «вихованців» і їх ватажка Ро­мана Шухевича, які пропонували провести акцію проти інтелігенції Львова саме на Вулецьких пагор­бах. І вона почалася...

В той час інженер Тадеуш Гумовський, співробіт­ник Львівського політехнічного інституту жив у бу­динку по вулиці Набеляка, 53. З вікон його квар­тири, які виходили на Вулецькі пагорби, можна було неозброєним оком бачити яри і стежинки, що збі­гали від «Бурси Абрагамовичів» на Вулецьку ву­лицю. Ось справжня розповідь Тадеуша Гумовського, яка багато в чому доповнює те, що вже писалося про трагедію львівських учених, знищених за указ­кою доктора Оберлендера «солов'ями» і підлеглими йому фельдгестапівцями.

2. ЗАЛПИ НА СВІТАНКУ

«В ніч з 3 на 4 липня 1941 року нас розбудили несподівані удари у ворота. Я відчинив хвіртку. До передпокою ввалилося п'ять чоловік — серед них три гітлерівці у військовій формі і двоє цивільних. До будинку вони під'їхали на машинах. Наказали подати домову книгу. Цивільні розмовляли з нами по-українськи, а з гітлерівцями говорили по-німецьки... Переглядаючи книгу, натрапили на прізвище «Родзевич». Тоді у сестри проживав актор і режи­сер Родзевич, який тепер перебуває в Польщі. Було досить легко здогадатися, що цивільні пояснювали військовим: це не той Родзевич, який їм потрібен.

Запитавши, чи не живе у нас хто-небудь з непрописаних, вийшли. Будинок було, очевидно, оточено, бо я побачив крізь відчинені двері солдата.

Під враженням несподіваного візиту спати ми вже не лягали. Через деякий час побачили, що в су­сідній віллі, де жив професор політехнічного інсти­туту Роман Виткевич, засвітилися вогні, а хвилиною пізніше пролунало два постріли. Обшук там тривав хвилин п'ятнадцать. Коли все втихомирилося, я пі­дійшов до паркана, який розділяв наші ділянки, і дізнався, що професора Виткевича 'Заарештували разом з сторожем, який жив у них.

Кілька хвилин просидів я у дворі. Починало сві­тати, і тоді я побачив, що на Вулецьких пагорбах солдати копають яму. Це дуже мене стурбувало. Розповів про це близьким, і з тої хвилини ми вже не відходили од вікон. Яму було викопано за пів­години. Людей приводили з боку будівель «Абрага­мовичів» (бо так, наскільки пригадую, називалися ці будинки) і вишиковували над самим краєм ями, обличчям до нас. Військові стояли з другого боку ями. Після залпу майже всі жертви одразу падали в могилу.

Ми лічили четвірки. Наскільки пригадую, їх було щось до п'яти. Серед приречених були жінки. Все відбувалося швидко, тому що інші партії вже чекали своєї черги нагорі. Після розстрілу військові швидко закидали могилу землею. Ми спостерігали за роз­стрілом за допомогою бінокля. Крім мене, екзекуцію спостерігали мій батько, дружина і сестра;

Крім професора Виткевича, я не впізнав нікого. Але пам'ятаю, що мої близькі розпізнали немало знайомих, і серед них професора Володимира Сто-жека з синами, професора хірургії Тадеуша Остров-ського з дружиною, професора права Романа Лонг-шамю де Беріє та інших. Жінок було, як я прига­дую, три. Одну з них, котра не могла йти, тягли два солдати. Таким чином було розстріляно приблизно двадцять чоловік...»

Однією з жінок, яких бачив з вікна інженер Тадеуш Гумовський, була вчителька англійської мови в сім'ї професора Тадеуша Островського — Кетті Демків. «Солов'ї» схопили її в квартирі хірурга Островського разом з ксьондзем Комарницьким, який проживав там.

Єдиний з львівських учених, якому пощастило врятуватися в ту ніч, незважаючи на те, що його теж привезли в підвали «Бурси Абрагамовичів»,— це член-кореспондент Польської Академії наук, ві­домий педіатр Франтішек Гррер, який живе і пра­цює тепер в Польщі. Гітлерівці випустили його у двір. Додому він зміг піти лише після шостої годи­ни ранку. Ось його свідчення:

«Я ходив по подвір'ю і палив цигарку за цигар­кою. Стало майже зовсім видно. В цю пору з будин­ку вивели п'ять-шість жінок. Виявилося, це були служниці професорів медицини Тадеуша Островсько­го і Яна Грека, арештовані разом з господарями, їх дружинами і гостями. Вони, так само як і я, були звільнені і невеликою групою стояли у дворі, че­каючи поки скінчиться «поліцейська година», тобто: шостої години ранку. Я з ними не розмовляв, але вони розмовляли з вартовими.

Незабаром з будинку вивели групу професорів....

Четверо з них несли труп молодої людини. Як я ді­знався згодом від служниць професорів Остров­ського і Грека, це був молодий інженер Руфф. його убили під час допиту, в припадку епілепсії. Поза всяким сумнівом, це були завідуючий кафедрою па­тологічної анатомії Львівського медінституту про­фесор Вітольд Новицький, професор політехнічного інституту Володимир Круковський, знаменитий спеціаліст-нафтовик професор Станіслав Пілят і ще хтось четвертий, здається, професор математики Володимир Стожек. Цю групу вивели, як мені зда­лося, в напрямі так званої «Кадетської гори».

Коли вони зникли з очей, я побачив, як гітлерівці примусили дружину професора Островського Ядвігу Островську, дружину доктора Станіслава Руффа і матір убитого інженера Руффа змивати кров зі сходів, якими проносили його труп.

Минуло двадцять-тридцять хвилин. Раптом звід­ти, куди повели професорів, які несли труп моло­дого Руффа, я почув залп з кількох гвинтівок. Не пам'ятаю, чи це було два-три залпи, чи тільки один. Минув ще певний час, і з будинку знову вивели групу професорів, чоловік 15—20. їх усіх поставили обличчям до стіни. Серед них я впізнав акушера-гінеколога доцента Станіслава Мончевського. Разом з цією групою вийшов і той «начальник», який мене допитував, {Він був високий, міцної будови, із зві­рячим опухлим лицем і, як мені одразу здалося, не зовсім тверезий). Показуючи на вчених, вишикува-них біля стіни, «начальник» сказав вартовим: «А ці підуть у в'язницю!» У мене склалося таке враження, що слова ці було сказано насамперед до мого відо­ма. Потім, підійшовши до служниць професорів, «начальник» запитав: «Чи всі тут?»

Одна з жінок сказала: «Ні, я учителька!»
— Учителька? — крикнув «начальник». — Тоді марш під стінку!

Саме з цією групою і була розстріляна громадян­ка Сполучених Штатів Америки учителька Кетті Демків».

3. ОЧИМА СІМ'Ї КУХАРІВ

Того ж ранку четвертого липня 1941 року, коли інженер Тадеуш Гумовський разом з членами своєї сім'ї спостерігав з вікон будинку № 53 по вулиці Набеляка екзекуцію, інша сім'я — Кухарів, яка про­живала в новому будинку по вулиці Малаховського, теж стежила за звірячою розправою.

— Вранці першого липня,— розповідає Кароль Кухар,— ми з дружиною спускалися з вулиці Малаховського, через Косиньєрську, на Кадетську. Неподалік від «Бурси Абрагамовичів», біля Будинку студентів (або, як називали його інакше,— Бу­динку техніка) стояла водопровідна колонка. Ми з дружиною помітили там вимазаного чорним єврея, який качав воду. Біля нього стояв гітлерівець в мундирі і знущався з нього. Вода лилася на землю. Вся ця робота була безглуздою. Коли ми поверталися додому після полудня, воду качав інший єврей, також вимазаний чорним.

— Після полудня,— продовжує Кароль Кухар,— ми бачили з вікон свого будинку, як кілька гітлерівців гнали поперед себе двох євреїв. їх гнали на Вулецьку (тим же шляхом через три дні пройшли учені Львова. — В. Б.). Євреїв били палицями.

Перебиваючи чоловіка, Галина Кухар говорить:

— Я пригадую ще, що фашисти гнали свої жерт­ви в яри на Вулецькій і добивали їх пострілами з пістолетів. Потім вони привели туди інших євреїв і показали їм для остраху трупи убитих. Цю группу гнали туди бігом, осипаючи ударами палиць.

Так на Кадетській горі, де розмістився зі штабом свого батальйону «Нахтігаль» абверпрофесор Теодор Оберлендер, починали свою «виробничу» практику «солов'ї».

Катованих євреїв з обличчями, вимазаними гуталіном, бачили нинішній доцент Львівського політехнічного інституту, а тоді ще студент Роман Курендаш та інженер Владиелав Солек, який прожи­ває тепер у Кракові. У своїх статтях, які опублі ковано в радянській і зарубіжній пресі і які повністю співпадають із свідченнями Кухарів, вони розповідають про ці знущання.

— Всі ці дні,— продовжує Галина Кухар,— ми майже не спали. Сцени знущання біля водопровідних колонок тривали й далі. Надвечір другого липня фашисти пропустили трьох євреїв крізь стрій, били їх палицями. Убили двох. Третій побіг. Фашисти погналися за ним і на краю урвища почали обстрілювати його з пістолетів. По їх дальшій поведінці можна було зрозуміти, що втікача убито.

Третього липня було відносно спокійно, хоч містом поповзли чутки про арешт представників інтелігенції як заложників. Увечері ми полягали спати. У моїй кімнаті не запалювали світла, тому вікно було відчинене. Десь біля четвертої ранку нас розбудив гвинтівочний залп. Потім почулися пістолетні постріли.

— Я одразу,— розповідає Кароль Кухар,— вбіг у кімнату дружини і підійшов до відчиненого вікна.

Воно виходило на городи і яри, що спускалися до Вулецької. Побачив, що весь пустир над ярами оточений гітлерівцями в касках. Від наших вікон до них було метрів п'ятдесят—шістдесят. Ще раніше я помітив одягнених у цивільне людей, які стояли далі, на- лужку, також оточених солдатами. На них чекала група військових з автоматами напоготові.


Оточені цивільні були вишикувані рядами. Серед них була одна жінка. В групі налічувалося до тридцяти чоловік. За знаком, який подав стеком один із офіцерів — присадкуватий і товстий,- -два солдати почали зводити арештованих униз. їх проводили крутою стежкою і вишиковували перед екзекуційним загоном. Почувся голосний вигук, що пролунав як команда. Приречені поверталися потилицями до вбивць і знімали головні убори...

Під час екзекуції чергової шестірки жінка, яка знаходилася в цій групі, поцілувала в голову чоловіка, що стояв поруч. Кілька чоловік під час екзекуції перехрестилися.

З наших вікон розстрілюваних було видно тільки до колін. Вони стояли в заглибині. Після кожного залпу лунало шість одиночних пістолетних пострілів. Це поранених добивав офіцер. Потім до місця розстрілу підводили нову групу: повторювалися залпи і револьверні постріли.

Коли розстріл закінчився, ми бачили, як офіцери знімали з убитих плащі і піджаки. Очевидно, вони обшукували кишені розстріляних. Ми бачили, як офіцери нахилялися над убитими, а потім передавали один одному якісь дрібні предмети.

Могилу було викопано раніше. До неї стягнули всіх убитих. Замелькали лопати. Могилу засипали.

Серед розстріляних я впізнав професора Антонія Ломницького, який був моїм учителем ще в гімназії. Здається мені, що бачив також професора Островського і доктора Руффа...

Найближчий колега Оберлендера, якийсь доцент Кенігсберзького університету Ганс Іоахім Байєр, розвідник, який був радником коменданта Львова, дав у перших числах липня 1941 року кореспондентові фашистської газети «Краківські вісті» інтерв'ю про становище у Львові. «Треба взяти до уваги,— говорилося в цьому інтерв'ю,— що значна частина польської інтелігенції під керівництвом колишнього прем’єр-міністра Казіміра Бартеля була тут явно співчутливо настроєна по відношенню до Радянської влади».

Цими словами було сказано все.

4. У ГНІЗДІ «СОЛОВ'ЇВ»...

Коли на світанку тридцятого червня 1941 року батальйон «Нахтігаль» вдерся у Львів і розмістився в кількох будівлях міста, Яцеку Вільчуру, який проживає тепер у Варшаві, було п'ятнадцять років. Матері у нього не було. Померла. На плечі хлопчика звалилися турботи про сім'ю. Ось тоді він і почув уперше про «солов'їв» або «пташників», як ще називали солдатів «Нахтігаля» львов'яни.

— Назву «пташники»,— розповідає Яцек Вільчур,—населення вживало по відношенню до зрадників, переодягнених в мундири вермахту. Не знаю, чому саме так називали цей батальйон, але здогадувався, що це в зв'язку з тим, що на мотоциклах та автомашинах було намальовано силуети птахів. У «пташників» були німецька уніформа і німецькі звання. Розмовляли вони по-українськи, а на рукоятках тесаків були стрічки з вузлами жовто-блакитного кольору... Майже в кожній облаві, в кожному погромі, екзекуції обов'язково брали участь солдати цього батальйону. Через два дні після заняття Львова жителі уже знали, що «пташники», українська поліція, групи українських фашистів заарештовують людей по заздалегідь підготовлених списках. В перші дні заарештували переважно професорів, артистів, педагогів середніх шкіл, молодих ксьондзів, зв'язаних із студентським рухом.

Здесь на Вулецких склонах возле "Бурсы Абрагамовичей" расстреливали львовсих профессоров

...Вдень першого липня 1941 року, коли я проходив по Стрілецькій площі у Львові, біля мене загальмувала машина. Солдат у німецькому мундирі, який сидів у кузові, звернувся до мене по-українськи: чи не знаю я, де вулиця Чварткова, і наказав мені показати туди дорогу... Будинок, біля якого зупинилась машина, був уже зайнятий військовими. Перед ним стояв вартовий з автоматом. Молодший офіцер, якому я показав дорогу, дав мені коробку цигарок, півхлібини і наказав почекати його на вулиці. Через деякий час він повернувся з солдатами. Було також двоє цивільних, але з-під піджака одного з них виглядав ствол пістолета. Хвилину солдати придивлялися до мене, потім один запитав — чи немає у мене бажання заробити. Коли я відповів ствердно, він запитав, чи умію я підмітати, мити посуд і тримати язик за зубами. Я знову сказав «так», проте він порадив мені знайти ще одного «мікруса» (хлопчину). Сказав, що нам доведеться чистити чоботи, ремні. Я одразу привів з міста свого приятеля Криська. Нам дозволили спати у підвалі поблизу котельної і дали багато їжі.

Третього липня на світанку в казарми повернулася група солдатів, які розмовляли по-українськи. Чоботи і мундири у них були в глині й грязюці... «а деяких я помітив темно-іржаві плями. Один солдат прав під краном хустинку, залиту кров'ю. Всі вони розійшлися хто куди: одні—спати, інші—пити горілку. Від шостої до дев'ятої години ранку ми чистили їх чоботи, одяг і пояси.

Шостого липня солдати виїхали кудись з настанням темряви, а повернулися тільки о сьомій годині ранку і одразу пішли спати. Чоботи їхні були в грязюці. Наказали, крім чобіт, дочистити кузови машин. Чистити їх нам допомагав один з водіїв. Коли закінчили цю роботу, він пригрозив, що коли ми де-небудь проговоримося про те, що відбувається в будинку по вулиці Чварткова, нас застрелятьі викинуть у вбиральню. Тоді ж я знайшов у машині золотий перстень і віддав його шоферу.

...Таке ще одне свідчення одного з небагатьох чудом уцілілих очевидців таємних дій батальйону «Нахтігаль» у Львові.

5. ТАЄМНЕ СТАЛО ЯВНИМ

Оберлендер заявив на прес-конференції, що він був приданий командуванням вермахту батальйонові «Нахтігаль» 8 травня 1941 року строком на десять тижнів і що за той час, поки він керував батальйоном, «не було зроблено жодного пострілу і не було безчинств...» Всі викриття, що стосувалися його минулого, Оберлендер назвав «комуністичними звинуваченнями» і пригрозив судом кожному, хто буде їх поширювати. Він і не здогадувався, що знайдеться досить поважна особа, яка зуміє пролити яскраве світло на таємницю ночі 4 липня 1941 року...

В роки окупації графиня К. Лянцкоронська брала участь в роботі так званої «Головної опікунської ради» — благодійної організації, яка намагалась, за згодою німецьких властей, допомогти ув'язненим полякам. В січні 1942 року Лянцкоронська приїхала в справах опікунської ради в Станіслав. Про становище в місцевому комітеті цієї організації вона повідомила, зокрема, таке: «Дивний настрій. Всі там розмовляли тихо і поглядали на двері. Запитала: в чому річ? Сказали мені, що не можна поводити себе інакше, бо люди Кригера — скрізь. Повторили мені історію зникнення 250 інтелігентів Станіслава, яких захопив Кригер, як тільки очолив станіславеьке гестапо. Це були здебільшого учителі середніх і початкових шкіл, багато лікарів, інженерів, адвокатів...»

У травні 1942 року, після неодноразових спроб вияснити долю цих людей, Лянцкоронська була заарештована. На одному із допитів сам Кригер досить ясно дав зрозуміти, що доля її може скінчиться сумно.

«Потім Кригер запитав,— розповідає Лянцкорон ська,— що про нього думають у Станіславі. Я ухилилася від прямої відповіді. Знову почав казитися і повторив запитання. Тоді я сказала:
— Бояться вас! З вашим прізвищем зв'язують арешти 250 чоловік — педагогів, інженерів, лікарів.
— Тобто — польської інтелігенції, - обірвав він мене, сміючись і киваючи головою.
Я сказала, що особливий резонанс у Станіславі викликав арешт доктора Яна Кохая, який врятував життя чотирьом німецьким льотчикам. І, незважаю¬чи на це, теж зник безслідно. Подяка, що прибула з міністерства імперської авіації, його вже не застала.
— Подяку Кохай одержав! Вона пройшла через мої руки! — сказав Кригер.
— І, незважаючи на це, таку людину не звільнили.
— Яке відношення має одне до другого? Адже ми, коли починаємо вторгнення, завжди маємо готові списки тих, кого належить заарештувати. Так буває завжди. Ви знаєте, де це вже було... У Львові! Ви розумієте, що я маю на увазі? У Львові. Професори університету... Ха, ха. Сьогодні, коли пані вже ніколи звідси не вийде, можу вам це сказати! Так, в... (тут він назвав якийсь день тижня, здається мені,
четвер) о третій годині п'ятнадцять хвилин ранку...»

6. ЗЕМЛЯ В КРИШТАЛІ

Таємницю вбивства львівських учених приховували не тільки гітлерівці і їх кровні пособники з батальйону «Нахтігаль», її ревниво оберігали і ті українські націоналісти, до яких зверталися за допомогою розгублені, пригнічені горем дружини розстріляних учених.
...Весняна ніч 1960 року. На одній з окраїнних вулиць польського міста Глівіце ми сидимо в гостях у вдови стоматолога академіка Антонія Цешинського, вбитого пам’ятного ранку 4 липня 1941 року. Розалія Цешинська разом з своїм сином, доктором Томашем Цешинським, відновлює одну за другою подробиці тих страшних днів, коли у Львові чинив розправи батальйон «Нахтігаль».

Напевне, розуміючи, що до зникнення професури причетні й українські націоналісти, Розалія Цешинська звернулася тоді з просьбою про допомогу до колишнього колеги її зниклого чоловіка доктора М. Панчишина. Просила. Благала допомогти. Панчишин мимрив щось неврозумливе, відбувся загальними словами...
Хіба могла знати Цешинська, що майбутній агент СБ доктор М. Панчишин ще у Кракові був занесений Степаном Бандерою в списки бандерівського уряду як майбутній міністр охорони здоров'я «самостійної, суверенної України»! Хіба могла знати вона, що через кілька місяців після її візиту М. Панчишин напише вірнопідданий лист у Берлін з проханням відкрити у Львові медичний інститут, бо для цього уже є всі можливості, оскільки «небажані райху елементи з наукового світу вже ізольовані»!

За порадою друзів, Розалія Цешинська пішла наступного дня до митрополита греко-католицької церкви графа Андрія Шептицького. Проте і «його ексцеленція» граф Шептицький повів себе не краще, ніж його придворний лікар М. Панчишин, посилаючись на необізнаність і воєнний час, на те, що він не втручається «у мирські справи».

Хіба могла знати тоді вдова вченого, схиляючись перед дряхлим «князем церкви» і цілуючи його руку, Що в цей час поруч, за стіною, в капітулі на Святоюрській горі, орудує в своїй похідній канце лярії люб'язно запрошений митрополитом гауптман Ганс Кох, давній колега і друг Оберлендера по Кенігсберзькому університету, який приїхав у Львів за завданням Канариса «наводити порядок»!

По тривалому мовчанні жінка підводиться, йде у віддалений куток кімнати і приносить до столу велику кришталеву вазу з кришкою. Ваза ця дуже нагадує урну. Наче вгадавши наші думки, Розалія Цешинська говорить:

— Покійний чоловік Антоній, коли я подарувала йому на день народження цю вазу, завжди посміювався наді мною: «Вона схожа на урну, у неї ти коли-небудь покладеш мої останки». Випадково пожартувавши, він виявився правим! Я зібрала в цю вазу після смерті чоловіка землю з його могили і попіл із П'ясківні (яру, де гітлерівці спалювали трупи своїх жертв). Ось тут лежить земля Львова, полита кров'ю мого чоловіка...

Мовчки, не знаючи, що сказати у відповідь, дивимося ми на урну, яку тримає в тремтячих руках посивіла від горя вдова ученого з світовою славою.

Я знаю, що коли ці рядки й дійдуть до абверпрофесора Теодора Оберлендера, він зможе назвати їх «комуністичними звинуваченнями». Але кришталева ваза із попелом учених — реальність, І вона ніколи не дасть притупити нашу пам'ять, а попіл цей стукатиме у наші серця доти, доки на землі не щезне фашизм...

Кто и зачем пытается реабилитировать фашистский батальон «Нахтигаль»?




Украинские власти упорно продолжают свои попытки переписать непростые и жестокие страницы истории, «развенчивая исторические мифы». Роль «реставраторов» былого отведена не только ученым и писателям, но и Службе безопасности Украины, которая призвана стоять на страже национальных интересов страны. И вот очередное «откровение» от СБУ: оказывается, батальон «Нахтигаль», сформированный гитлеровцами из числа жителей Западной Украины, не был причастен к расстрелам евреев и польских интеллектуалов, да и вообще к каким-либо «насильственным действиям» во Львове. Такое сенсационное заявление прозвучало на общественно-исторических слушаниях в СБУ.

Открытия «специсториков»

В качестве доказательства были представлены ранее засекреченные и находившиеся по этой причине вне поля зрения исследователей документы из архивов украинской спецслужбы. По словам руководителя пресс-службы СБУ Марины Остапенко, некоторые из этих документов «были рассекречены буквально вчера».
Так, представитель Отраслевого государственного архива СБУ, кандидат исторических наук Александр Ищук продемонстрировал документ-хронику, автор которой не был установлен, но, по словам архивариуса, являлся «одним из руководителей УПА». В частности, в документе говорится о том, что летом 1941 года во Львове представители генштаба вермахта «обратились разными путями к украинским кругам, чтобы украинцы устроили трехдневный погром жидов», обещая, что полиция и военные власти не будут этому мешать. Однако, пишет анонимный автор дневника, руководство ОУН сочло, что это «немецкая провокация, чтобы скомпрометировать украинцев погромами, чтобы дать повод немецкой полиции для вмешательства и наведения порядка, и, главное — чтобы оттянуть внимание и энергию украинского общества от политических проблем борьбы за государственную самостоятельность на скользкую дорогу анархии, преступлений и грабежа». И будто бы членам ОУН было даже предписано не только в погромах не участвовать, но даже «противодействовать немецким провокациям».
«Таким образом, документы Отраслевого государственного архива СБУ подтверждают то, что участники ОУН пытались избежать участия в акциях против населения во Львове, и никаких официальных распоряжений о его уничтожении и проведении погромов не было», — заявил Александр Ищук. И добавил, что в сохранившихся в архиве четырех уголовных делах на участников батальона «Нахтигаль», которые затем пребывали в УПА, нет никаких упоминаний об уничтожении батальоном мирного населения.
Правда, как передает информагентство «Новый регион», «специсторики СБУ» (как уже окрестила их оппозиционная пресса) признают все же сам факт сотрудничества ОУН с фашистами и с немецкой разведкой, но дают этому факту свое объяснение. Как отметил кандидат исторических наук Иван Патрыляк, ОУН ставила стратегической целью «национальную революцию» и понимала необходимость помощи извне, а в Европе «тогда только Германия была заинтересована в изменении status quo». Сотрудничество именно с разведкой в таких делах — дело обычное. Признают и то, что батальон «Нахтигаль» боролся в Белоруссии с партизанами. Однако, утверждают работающие в архиве спецслужбы исследователи, в расстрелах евреев батальон не участвовал, а все обвинения в этом были якобы «сфабрикованы КГБ» задним числом — в 1959 году.
По версии «специсториков», это было, в частности, обусловлено тем, что тогда правительства СССР и ГДР «пытались скомпрометировать одного из руководителей батальона «Нахтигаль» Теодора Оберлендера, который в то время занимал пост министра Федеративной Республики Германии».
Советник председателя СБУ, кандидат исторических наук Владимир Вятрович заявил, что в архивах сохранились документы, свидетельствующие об участии органов госбезопасности СССР и УССР «в подготовке этой компрометации». По утверждению Вятровича, в Верховный суд ГДР были переданы «сфальсифицированные» свидетельства, Оберлендер был в 1960 году заочно признан виновным и приговорен к пожизненному заключению.
В Западной Германии доказательства преступлений батальона «Нахтигаль» собирала Ассоциация жертв нацизма. Она обвинила батальон в уничтожении евреев и поляков в ряде городов, в том числе и во Львове. Но «западногерманский суд провел тщательное расследование и ни в одном случае не нашел достаточных доказательств для подтверждения преступлений, которые приписывались «Нахтигалю», сказал Вятрович, добавив, что «немецкие следователи не исключали возможности участия неустановленных бойцов батальона в убийствах и в погромах по собственной инициативе. Земельный суд Бонна закрыл в 1960 году дело, признав доказательства «недостаточными». Тем не менее Теодор Оберлендер ушел в отставку.
Таким образом, заявил Вятрович, «обвинения против «Нахтигаля» являются показательным образцом переписывания истории».
Отметим, что по поводу деятельности батальона «Нахтигаль» есть и другие мнения. И другие документы. Так, бывший сотрудник КГБ СССР, представитель Международного украинского Союза участников войны Жорж Дигас во время заседания круглого стола в Еврейском народном университете им. Майманида в Киеве заявил, что в архивах СБУ есть документы, подтверждающие участие батальона в карательных акциях. Однако он выразил опасение, что «некоторые уже известные документы могут теперь и «потеряться» в архивах украинских спецслужб».

А ведь свидетельства есть!

Еще в декабре прошлого года заявления президента Украины Виктора Ющенко об отсутствии документов, подтверждающих участие батальона «Нахтигаль» в карательных операциях, вызвало недоумение у представителей еврейской и польской общественности, которые утверждали, что такие документы есть. И об этом говорилось на круглом столе в Еврейском народном университете им. Майманида в Киеве. По словам ректора Еврейского народного университета Александра Наймана, особенную тревогу вызывают попытки высшего политического руководства Украины реабилитировать фашизм.
«Те, кто видел демонстрацию 14 октября в честь ОУН-УПА, не сомневаются, что это мероприятие носило характер профашистской манифестации, и об этом заявила Федерация еврейских общин Украины», — сказал ректор. Он также привел другие примеры, в частности, напомнил об известном заявлении политика Олега Тягнибока «о жидах и москалях».
«Тягнибок выступал перед ветеранами УПА, никто из них не выразил возмущения по поводу сказанного, — отметил ректор. — Значит, Тягнибок сказал то, что они и хотели услышать». Такие проявления национализма стали возможны, поскольку неонацисты чувствуют поддержку на самых высоких уровнях власти в Украине. Они уверены, что действительно пришло их время.
Что до попыток героизации УПА, СС и лично Романа Шухевича, которого Виктор Ющенко сделал Героем Украины в буквальном смысле, то участники круглого стола сочли такие действия недопустимыми. Жорж Дигас, много лет прослуживший в КГБ и занимавшийся, в частности, поиском военных преступников, отметил, что в данном случае историческую истину необходимо установить «без гнева и пристрастия». По его словам, в последнее время появился доступ ко многим архивным материалам (в частности, в США), свидетельствующим о военных преступлениях батальона «Нахтигаль» (с которым неразрывно связано и имя Шухевича) и УПА.
«Ветераны вермахта прислали нам отчеты боевок УПА, в которых написано, сколько человек они уничтожили и сколько марок им за это причитается, — сказал он. — УПА выросла из батальона «Нахтигаль», который потом стал батальоном украинской полиции. Вообще надо помнить, что УПА — не армия, настоящая армия обладает рядом признаков, которых здесь мы не видим. Так, 90 процентов боевиков УПА не были гражданами Украины. Для нас они даже не коллаборационисты, а захватчики. Над пособниками фашистов прошли тысячи судов, их материалы сохранены — это и свидетельские показания, и экспертизы. Вышедший в Киеве в 2005 году двухтомник «Без права на реабилитацию» во многом основан на документах архивов КГБ УССР. Правда, я боюсь, что если пойти сейчас в архивы СБУ, то этих документов можно и не найти».
Свой взгляд на деятельность УПА у поляков. «Мы были поражены поступком президента Ющенко, присвоившего Роману Шухевичу звание Героя Украины», — сказал руководитель Союза поляков Украины Станислав Костецкий.
Глава Русской общины Украины Константин Шуров напомнил, что батальон «Нахтигаль» был создан немцами для разведывательно-диверсионной деятельности и имеется достаточно доказательств участия этого батальона и других военных организаций украинских националистов в карательных операциях, и не только во Львове.
Участники заседания говорили и о том, что не следует использовать историю для «политики, направленной на раскол Украины». По мнению большинства выступавших, такая политика, к сожалению, проводится самой украинской властью.
По словам ветеранов, сотни писем от них с протестами против героизации фашизма, направленные в разные инстанции, от президентского Секретариата до Генпрокуратуры, «просто остаются без ответа».
В заключение Жорж Дигас зачитал текст обращения ветеранов к мировой общественности, в котором указывается на опасность возрождения нацизма в Украине.

Приезжайте — почитайте

Руководство иерусалимского мемориального комплекса «Яд ва-Шем», посвященного жертвам Холокоста, пригласило украинских историков для изучения архивных документов, которые касаются деятельности генерала Украинской повстанческой армии Романа Шухевича-Чупринки.
Об этом в интервью Deutsche Welle заявил один из руководителей «Яд ва-Шем» Йосеф Лапид. По его словам, в архивах комплекса сохранилась подборка документов, полученных из немецких и советских источников, которые указывают на причастность батальона Nachtigall SS под командованием Шухевича к карательным операциям против гражданского населения Львова летом 1941 года.
«У нас есть целое досье, из которого следует, что Шухевич был причастен к массовым убийствам. До этого времени украинская сторона не обращалась к нам с просьбой передать эти документы. Если такая просьба поступит, думаю, мы ее удовлетворим», — сообщил Лапид.
Он отметил, что часть этих документов уже была использована израильскими исследователями для написания одного из разделов «Энциклопедии Холокоста», изданной на английском языке и иврите в 1990 году.
Напомним, в ноябре прошлого года во время визита президента Украины Виктора Ющенко в Израиль и посещения им «Яд ва-Шем» у него возникла полемика с Лапидом по поводу Шухевича.
На замечание израильтянина о том, что Шухевич, которому Ющенко присвоил звание Героя Украины, возглавил львовский погром, унесший жизни четырех тысяч евреев, президент заявил, что убедительных доказательств этому не существует. В настоящее время руководство «Яд ва-Шем» ждет официального приглашения от президента Украины для участия в «Диалоге правды во имя будущего».
Так кому же и зачем понадобилось реабилитировать батальон «Нахтигаль»?

"Холокост по-оуновски", "Столичные новости", №38 (475): "Первой из Житомира 21 сентября 1941 года прибыла передовая команда украинской полиции во главе с Б. Коником, а 23 сентября — «казачья сотня» под командованием И. Кедюмича. И Коник, и Кедюмич представляли ОУН бандеровского направления, в то время как прибывший в эти же дни «Буковинский курень» являлся формированием ОУН мельниковцев. К 26 сентября в Киеве собралось свыше двух тысяч украинских полицаев и эсэсовцев.
Киевских евреев, которым удавалось найти убежище и спрятаться, оуновские предатели разыскивали и убивали. Особенно в этой каиновой работе отличились полицаи Кабайда, Устименко, Ющенко и Баранюк. Эти предатели, как правило, патроны экономили, а убивали свои жертвы лопатами. «Казак» Ющенко, обнаружив в одном из убежищ еврейскую девушку, покалечил ее лопатой, после чего живьем захоронил в яме, тщательно утрамбовав землю".
http://cn.com.ua/N475/history/memory/

Легионеры из батальона «Нахтигаль» настигли беспомощного старика еврея, Львов, 1941 г. (из фолианта W.Poliszczuk. Dowody zbrodni OUN i UPA, Toronto, 2000)



5.07.41 г. Золочев. мальчик, семью которого расстреляли, будет убит офицером выстрелом в затылок

Думаю, для исследователей истории "Нахтигаля" будут полезны и редкие фото первых шагов "Нахтигаля" на западноукраинских землях. Обнаружены на сайте, посвященном командиру 1 батальона полка "Бранденбург-800" Фридриху Вильгельму Хайнцу, которому был подчинен и "Нахтигаль".

Последние наставления ранним утром 22 июня 1941 г.,

"Нахтигаль", первые шаги по западноукраинской земле

Инструкции от командира Т. Оберлендера

Серега, реально хорошая подборка. Вот только история учит, что чаще всего историю пишут не кровью, а дерьмом (при отсутствии гербовой пишем на туалетной... (с) ) ... :102:

Цитата:

---

Сообщение от Misantrop

Серега, реально хорошая подборка. Вот только история учит, что чаще всего историю пишут не кровью, а дерьмом (при отсутствии гербовой пишем на туалетной... (с) ) ... :102:

---

:empathy3: