Александр Севастьянов
Уважаемые друзья, соратники, коллеги!
В конце 2007 года я выступил с одноименной статьей, чтобы подвести итоги не только истекшему году, «но и всему постсоветскому периоду, а также русскому движению, вышедшему из катакомб с начала перестройки. Потому что 2007 год до конца оформил все тенденции, которые зрели в политическом поле России, проявил все скрытые резервы (либо их нехватку или отсутствие), расставил все точки, открыл все карты, позволил все назвать своим именем».
Я отметил, в частности, временную победу консолидированного режима на внутриполитической арене вообще и над русским движением в частности.
В этой связи я предположил, что «в России будет устанавливаться новый тип государства, к которому неотвратимо продвигается и развитый Запад… Это но*вое грядущее государство называют сегодня по-разному: «государ*ством с клановой экономикой», «имитационной демократией», «корпорацией-государст*вом» (не путать с кор*поративным государством» итальянских фашистов), «неолибераль*ным государством» и пр. Суть его в том, чтобы в максимально атомизированном обще*стве, где разрушены все социальные и национальные связи, объединяющие людей, пол*ностью реставрировать власть централизованного капитала и капитализировать в конеч*ном итоге самую власть. Антидемократическое и коррумпированное до мозга костей, это государство озабочено только одним: оптимизацией извлечения доходов, в том числе из человеческого ресурса. На служение этой цели поставлены суд и прокуратура, армия и милиция, СМИ (осо*бенно телевидение) и парламент. Это государствопо-своему тоталитарно и нетерпимо к инако*мыслию. По форме напоминая Рим эпохи упадка с ее выборными императорами, оно су*лит отсутствие всяких гарантий уверенного существования, экономической дея*тельности и даже самой жизни не только простым гражданам, но и тем элитным группи*ровкам, кото*рые почему-либо не относятся к властвующему клану… Основным содержанием общественной жизни в таком государстве становится борьба кланов за власть, чреватая регуляр*ной граждан*ской войной в самых разных формах (от верхушечно-проскрипционной до то*тальной). Вот только народу эти гражданские войны уже не сулят никаких благ и льгот».
Если же брать внутреннюю политику в национальном аспекте, то «Россию будут усиленно переделывать в социал-демократическую среднеевропейскую страну типа Франции или Голландии, чтобы окончательно добить, ослабить русское население, растворить его в приезжих инородцах, в том числе цветных… Нас будут медленно, целенаправленно и планомерно убивать, насаждая мультикуль*турное, мультирасовое сознание, уничтожая в зародыше всякий русский национализм – как экстремальный, так и дипломатический и даже академический».
Увы, мне и сегодня не удается ничего изменить в сказанном.
Однако не все так мрачно и безысходно.
За прошедшие три года произошли большие изменения во внутренней ситуации. Они накапливались незаметно, но вдруг неудержимо, как расплавленная магма, пошли наверх и лавой вылились на поверхность жизни именно в истекшем году. Сложился новый политический расклад, наметились новые тенденции.
Об этом и поговорим.
Осознанная необходимость
Три года назад русское движение вновь, как в 2000 году, лежало в осколках и руинах. Имелся лишь один оплот национальной солидарности – Оргкомитет «Русский Марш», объединивший около десятка организаций. Но и тот развалился в 2008 году из-за недальновидной политики некоторых русских лидеров – и слишком дальновидной их кремлевских кураторов (см. об этом мою статью «Что происходит с русским движением» в архиве сайта АПН).
Положение было тяжелым.
Впервые у нас не было ни своих опорных депутатов в Госдуме, способных хоть чуть-чуть защитить русский народ, хоть как-то выразить его интересы. Впервые у русских не осталось ни одной официально зарегистрированной партии, пригодной хоть к какой-то легитимной политической деятельности. Впервые режим объявил русскому национализму открытую войну (устами Владислава Суркова на съезде Единой России) и повсеместно повел ее жестоко и последовательно скоординированными усилиями ФСБ, прокуратуры и судов. Наша правозащитная деятельность стала малоэффективной перед лицом лавины заказных политических процессов. Одновременно при президенте была создана в качестве совещательного органа Общественная палата, под завязку укомплектованная нашими политическими противниками.
Несмотря на то, что русский национализм превратился во влиятельное интеллектуальное течение, он не стал козырной картой в предвыборной игре партий 2007–2008 гг. Такова была установка Кремля, вздумавшего покончить с нами: русские националистические лозунги ни в коем случае не должны были прозвучать с высоких трибун, несмотря на соответствующий общественный запрос. Табу!
Сократилось финансирование Русского движения, поскольку контроль Кремля уничтожает и терроризирует национально мыслящий русский бизнес-контингент, отбивает у него охоту спонсировать русских политиков.
Соответственно, сократилось число русских национально-патриотических СМИ, снизилась их действенность и эффективность. Идейно-политическая активность все больше смещалась в Интернет, при этом из информационного пространства Русского движения выключались наиболее широкие обездоленные массы.
Никаким надеждам на физическую активность масс места уже не оставалось: не видно было ни тех масс, ни той активности, ни лидеров, за которыми массы пошли бы безоговорочно, зато был полностью отлажен государственный механизм, способный эту активность блокировать и подавлять.
Словом, оснований для оптимизма явно не хватало.
Однако вывод был сделан правильный: если русское движение не может более существовать в прежнем виде, оно должно быть переформатировано.
И это было сделано. Русские борцы за права и интересы своего народа не опустили руки и продолжили работу, каждый на своем месте.
Диалектика момента состоит в том, что слабость русского движения преобразовалась в его силу. Поскольку все его мотивы, цели и задачи не только не исчезли, но все более настойчиво ставятся в повестку дня. Только вместо лобовой атаки стали чаще применяться осадные методы, а приемы и инструменты стали изощреннее.
Переформатирование произошло
Следует выделить три момента в русском движении нового формата.
1. Разделение труда
Русское движение за три года весьма заметно специализировалось.
С одной стороны, сложился обширный и в значительной мере не подконтрольный никаким внешним силам контингент, именуемый русским подпольем[1]. Оно никем конкретно не управляемо, не имеет руководящего центра (в этой роли выступает Интернет), но достаточно подковано идеологически и представляет собой неизвестное количество молодых людей, готовых в никому, кроме них самих, не ведомое время и в не ведомом месте совершить, по их убеждению, подвиг во имя русского народа. Эти люди, подчеркиваю, мотивируются самыми высокими соображениями и идут на смерть, в тюрьму и на каторгу за свои идеалы (сегодня в неволе свыше тысячи участников подполья и десятки уже сложили свои головы в борьбе). Их численность невозможно подсчитать, поскольку неформальная вербовка происходит ежедневно, если не ежечасно. Определить момент, когда законопослушный юноша или девушка, отчаявшись от постоянного лицезрения полного бесправия и политической деградации своего народа, решится переступить черту, не может никто. Да и кто, собственно, должен «санкционировать сверху» выступление партизана, подчиняющегося только голосу своей совести и веры? Им можно что-то разрешать или запрещать, но действовать-то они будут лишь по соображениям долга. Смешно было бы требовать каких-то дозволений для наших отцов и дедов, записывавшихся добровольцами на фронт или уходивших в партизанские лагеря…
Силовое противостояние русского движения и кремляди, растущее от года к году, – главная примета минувшего трехлетия. Оно само по себе, самим фактом существования меняет политическую атмосферу, приуготавливает эскалацию насилия с обеих сторон. С этим фактором придется считаться любому политику в новом году.
С другой стороны, выделилось, консолидировалось и даже институализировалось интеллектуальное ядро русского движения, долгое время существовавшее в диаспоральном состоянии. Сегодня это ядро, состоящее из полутора-двух десятков наиболее информированных и талантливых ученых (докторов и кандидатов наук) и публицистов, специализирующихся на русской теме, выстроилось вначале вокруг журнала «Политический класс» (ныне закрытого) и сайта АПН, а также вокруг дискуссионного клуба «Русский интерес» и журнала «Вопросы национализма».
Ряд участников этого интеллектуального сообщества одновременно входит в руководство некоторых наиболее заметных русских организаций, осуществляя в своем лице смычку теории с практикой движения.
Значение произошедшего трудно переоценить.
Сложившийся коллектив способен:
выступить в качестве группы переговорщиков на любом уровне, поскольку лучше всех в стране и мире представляет себе насущные права и интересы русского народа, его этнополитические проблемы, а также имеет навык в публичном их отстаивании;
подготовить любой документ – от партийной программы до повестки дня на переговорах, а в случае победы движения – новой Конституции и Манифеста;
сыграть роль мозгового центра и генштаба движения при любом развитии обстоятельств.
Указанное разделение труда заметно потеснило в народном мнении полулегальные структуры типа НБП, ДПНИ, СС, РОНС и т. д. Они ведь не могут открыто поднять знамя подпольной борьбы и даже открыто ее поддержать. А между тем в русском обществе, лишенном всех возможностей легально отстаивать свои права и интересы, стремительно вырос запрос на силовые действия, на вооруженное противостояние. Отсюда всенародное одобрение разворачивающейся «всероссийской Кондопоги» – Приморских партизан, восставших русских в Хотьково, Зеленокумске,Ростове-на-Дону, Ставрополе, манифестантов Манежной площади и т. д. Соответствовать этому запросу названные организации не способны, полностью уступив эту сферу деятельности партизанам-подпольщикам и неформалам.
Вместе с тем, не имея реальных рычагов воздействия ни на власть (эти рычаги перешли к нелегалам), ни на подполье, у которого свои лидеры и авторитеты, названные выше организации потеряли интерес для Кремля в качестве потенциальных переговорщиков. Им не приходится отныне претендовать на роль хозяев дискурса. Поэтому на их долю остались, с третьей стороны, менее популярные, но все же важные задачи: оперативное реагирование на проявления русофобии, в том числе государственной; правозащитные акции; массовая поддержка стихийных несанкционированных мероприятий (как мы это видели на Манежной площади); участие в общественно значимых дискуссиях и выступлениях с разного рода заявлениями; работа с кадрами, в т. ч. в летних лагерях и т. д. Все это тоже необходимые для любого национального движения вещи, а самое главное в ряду таких дел – организационное обеспечение ежегодных Русских маршей, чей мобилизующий потенциал растет с каждым годом.
Таким образом, запрещение легальных русских партий привело к резкой радикализации русского движения и к его функциональному отстраиванию в наиболее жестком и узко профессиональном варианте, от которого один шаг до наиболее исторически успешного ирландского образца «ИРА – Шинн фейн».
Кроме как Кремлю, сказать за это спасибо некому.
2.Технологическое перевооружение
На первое место в качестве коллективного пропагандиста, агитатора и организатора прочно встал Интернет – неподцензурный, зачастую анонимный (т. е. неуязвимый для полиции), но, вместе с тем, прозрачный источник, поскольку любая муть и грязь, оказавшись в перекрестном прицеле порой сотен комментаторов, довольно быстро выявляется, а наличие альтернативных сведений позволяет делать осознанный выбор. Именно Интернет и современные средства связи, в том числе мобильной, стали сегодня главным инструментом русского движения, создавая наиболее влиятельную контроверзу зависимому от Кремля «зомбоящику». А также мощным фактором развития и продвижения русского бренда в наиболее интеллектуальные сферы общества.
Интернет позволяет обходиться не только без своих специальных органов информации, но и без формальных лидеров, если этого требует момент. Так, когда была нужда в официальных организаторах и оформлении заявки на проведение «Русского Марша – 2010», эти функции взял на себя Оргкомитет, и здесь Интернет и мобильная связь играли вспомогательную роль. Но когда волна народного гнева вывела на Манежную площадь почти те же 15 тысяч человек (думаю, что и личный состав совпал процентов на 90%), тут уже Интернету и связи принадлежала главная организующая роль, а формальные организации, скажем, ДПНИ или СС, играли, напротив, роль вспомогательную.
Это в высшей степени удобно, практично и соответствует стилю эпохи.
Правда, значительная часть населения от этих, наиболее современных, инструментов отсечена, но как политическая сила именно эта часть пока наименее ценна.
Таким образом, закрытие, захирение или удушение печатных русских СМИ сыграло нам на руку. Оно лишь подтолкнуло широкие массы (это особенно важно подчеркнуть) молодых русских активистов к овладению самыми передовыми информационными технологиями. Это, во-первых,своего рода ценз, повышающий уровень участников движения. А во-вторых, система гиперссылок, тегов, блогов и проч. сделала возможным мгновенное вбрасывание любой, в том числе сколь угодно экстремистской информации без тяжких последствий для публикатора. И пусть свобода слова сегодня существует только в Интернете, но зато это единственная подлинная свобода без всяких ограничений!
3. Легализация и утверждение бренда
Как и все предыдущее, Кремлем не было предусмотрено еще одно важное последствие его недалекой и тупо-прямолинейной русофобской политики. А именно: продвижение русского национализма в массы и его инфильтрация в эшелоны власти – заметное явление последних лет. Главный кремлевский политтехнолог Владислав Сурков просчитался и тут, доказав в очередной раз свою профнепригодность и неспособностьчто-то видеть далее собственного носа.
Парадокс состоит в том, что чем более оголтелыми и несправделивыми становятся нападки на русское движение (а справедливыми они не могут быть по определению), тем большее сочувствие в русском народе – сверху донизу – оно вызывает.
Яркий пример тому – общественная реакция на возмутительнейший факт причисления районным судом г. Иванова двух брошюр автора этих строк к экстремистским материалам на основании того, что они имеют «ярко выраженный прорусский характер».
Данная формулировочка, созданная «экспертом» Фарахутдиновой и вмененная прокурором Кабалоевым, являет собой настолько разительный пример русофобского хамства чиновной неруси, что придание ее гласности вызвало единодушный отпор у русской интеллигенции. Дело приобрело всероссийскую известность.
Гневным письмом в газете «Советская Россия» откликнулись десятки русских писателей, среди которых прославленные Валентин Распутин, Владимир Белов, Егор Исаев, Леонид Бородин, Станислав Куняев, Герой Советского Союза Владимир Карпов, Герой Советского Союза Михаил Борисов, Герой Социалистического Труда Егор Исаев, народный артист России Михаил Ножкин и другие. В газете «Завтра» с возмущенной статьей выступил ветеран ВОВ, известный писатель Владимир Бушин, и даже поэт Евгений Нефедов опубликовал стихотворение, клеймящее решение Советского суда. Писатель Александр Проханов в интервью на радиостанции «Эхо Москвы» заявил: «Давайте вот этих двух наших юристов вытащим на свет божий и спросим, как они смели оскорблять русского писателя, интеллектуала, обвиняя его в русскости, в том, что он русский. Это мы что, в гетто живем, в стране геноцида русского?». Писатель, журналист и телеведущий Александр Крутов в журнале «Русский Дом» отметил: «Дожили. Советским районным судом русского г. Иваново принято потрясающее решение: писатель обвинён в том, что его брошюры имеют «ярко выраженный прорусский характер» и потому признаны экстремистскими… Вот за что сегодня судят в России!.. На сегодняшний день одна из ключевых задач – возрождение национального самосознания русского народа как государствообразующей нации, от сохранения которого напрямую зависит жизнеспособность всех остальных коренных народов нашей великой страны». И др.
В результате позитивный для русского движения резонанс во много раз перекрыл негативные последствия указанного неправосудия. Общественное правосознание сильно подвинулось к пониманию того, что суды путинской России ведут неправедную, аморальную войну с русским национализмом, обреченную на конечное поражение.
Неудивительно, что вместо нескольких русских партий, обнимающих, что ни говори, лишь небольшую, наиболее активную часть народа, мы, русские националисты, обрели едва ли не всенародную поддержку. Что проявилось, прежде всего, в опросах социологов, но также в заметном росте ежегодных народных Русских маршей и в феномене Манежной площади.
Сдвиги в массовом общественном сознании неизбежно влекут за собой дрейф наиболее чуткой части политической элиты в «русском» направлении. Возложение Путиным цветов к могиле Егора Свиридова – яркий образец. Как и «прорусские» нотки, проскальзывающие в некоторых телепередачах (например, еврейского телеведущего Владимира Соловьева) и т. д. Попытка перехватить Русский марш, предпринятая прокремлевскими молодежными структурами, мгновенно была воспринята как профанация, но – крайне характерная своим стремлением примазаться к мейнстриму.
Заинтересованность в раскрутке националистического дискурса в условиях нарастания волны народного национализма проявляют весьма интеллектуальные издательства и СМИ «высшей лиги». Это понятно, ибо русский национализм – это явление для России достаточно необычное, авангардное, нуждающееся в разъяснении, понимании и пропаганде. Это и есть то самое новое, которое, согласно Гегелю, обладает свойством неодолимости.
И вот, «Литературная газета» регулярно публикует полосные материалы под рубрикой «Русский вопрос», а в 2009 году даже предприняла попытку издавать одноименный вкладыш, договорившись с рядом русских ученых и публицистов, членов клуба «Русский интерес». А наиболее эффективный, представительный и респектабельный аналитический журнал «Политический класс», духовно окормлявший российские элиты, опубликовал за отчетный период не только серию принципиальных статей автора этих строк («Русская идея как электоральный ресурс», «Русское национальное государство: “рай для своих” или “лавка смешных ужасов”?»; «Национализм как он есть»; «Наш Солженицын»), но и статьи других участников того же клуба: Валерия Соловья, Андрея Фурсова, Сергея Сергеева и других. Регулярно выходят и пользуются спросом монографии и сборники статей всех указанных авторов.
Разобраться в русском национализме и заключить с ним договор, учитывая его блестящие перспективы, хотят сегодня даже наши идейные противники – либералы и космополиты. О чем ярко свидетельствует выпуск Высшей школой экономики вузовского учебника (!) под названием «Национализм. Теория и политические практики». Авторы – Т. Ю. Сидорина и Т. Л. Полянников – открыто пишут: «”Русский национальный проект” в его современной форме является антитезисом провалившегося “либерального проекта”». Они приводят добрый десяток аргументов, из которых неопровержимо следует, что именно национализм в наши дни сделался главным и основным, «фронтальным» оппонентом либерализма. Собственно, мы видим здесь даже не одно признание, а три: 1) либеральный проект в России провалился; 2) перспектива его реставрации не просматривается; 3) единственная реальная альтернатива на будущее – русский национализм.
Такое признание от политических оппонентов дорогого стоит.
Таким образом, попытки Кремля и прокремлевских структур очернить русский национализм, бросить тень на русское национальное движение привели к прямо противоположному результату. Послужили широкой пропаганде наших взглядов и убеждений и их проникновению даже в наиболее респектабельные круги российских элит.
Чем больше теряющая популярность кремлядь всех сортов и рангов треплет с экранов ТВ и полос печатных СМИ наши светлые знамена и пытается кусать нас за ноги, тем больший интерес к доктрине национализма зажигается во всех слоях населения.
А поскольку ничто не сравнится с национализмом по силе необходимости и правды, то лучшей вербовки в наш лагерь и придумать нельзя.
В шахматах это называется «цугцванг»: когда и не ходить нельзя, и каждый ход лишь ухудшает положение.
В такой цугцванг сама себя загнала российская власть, вздумав бороться с русским движением.
Боевой, ударный батальон
Между тем борьба кремляди с русским движением все больше превращается в борьбу со всем русским народом. По сути, в повестку дня встала война за русское будущее. Это связано с тем, что авангардом, ударным батальоном движения стало русское юношество.
Обсуждая с коллегами возможность национальной революции в России еще года три тому назад, я заметил, что не вижу такой возможности, поскольку не вижу класса, которому нечего терять и который мог бы приобрести, в случае победы, все, о чем мечтает.
Сегодня такой класс определенно сложился: это русская молодежь.
Это ей, теснимой приезжими в вузах и на рынках труда, жилплощади и секса, сегодня нечего терять. Это ее по беспределу прессуют милицейские органы, насквозь при Нургалиеве пропитавшиеся нерусским элементом и проникшиеся антирусским духом. Ее до полусмерти избивает ОМОН и безжалостно присуждают к максимальным срокам суды. Это ее, похватанную и брошенную в автозаки на массовых мероприятиях, внесрочно сдают в солдаты по остроумной придумке Собянина, поддержанной Медведевым. Это ее потом в армии, созданной Сердюковым, чморят этнические землячества кавказцев…
Словом, это ей, в отличие от «новых комсомольцев» Суркова и Якеменко, не светит ничего хорошего в путинской России (а уж в медведевской, если таковая, все же, настанет, и подавно). И это ей Русское национальное государство обещает небывалые горизонты.
Уровень понимания молодежью всех этих обстоятельств – шокирующе высок. Я был 4 ноября на Русской марше и видел сам, что добрых 90% манифестантов – это люди, родившиеся после распада Советского Союза. Особенно поражает количество школьников. Все теоретические выкладки социологов и статистиков, которыми я делился в последней статье «Русское подполье: год спустя», я узрел воочию на этоммарше-смотре.
Снова и снова – в который уже раз – я вспоминал, как мы, горстка русских националистов, не более десятка взрослых, сорокалетних дяденек, шли посреди Тверской 9 мая 1996 года, а точнее – болтались в хвосте праздничного шествия, занимая пространство между окончанием мощнейшей колонны коммунистов и началом православно-монархического, куда менее внушительного, но живописного отряда. Мы кричали в мегафон «Россия – для русских, москва – для москвичей!», «Русскому народу – русскую власть!» и т. д., примерно тот же набор лозунгов, что и сегодня пользуются популярностью. Но только в тот ясный солнечный день мы остро чувствовали свое одиночество и оторванность от народа. Не только потому, что, количественно ничтожные, мы занимали некое межеумочное положение в шествии – между ярыми адептами вчерашнего и столь же ярыми адептами позавчерашнего дня. Но еще больше потому, что зевавшие по обочинам обыватели смотрели на нас совершенно по-путински, т. е. как на «придурков и провокаторов», крутили пальцами у виска…
Только мужество отчаяния, вера в правоту нашего дела и чувство долга заставили нас тогда пройти до конца этим маршрутом безнадежности.
Сегодня, когда я слышу, как те же лозунги грохочут над Москвой, выкрикиваемые десятками тысяч молодых глоток, я испытываю ни с чем не сравнимое удовлетворение. Ибо понимаю, что не зря прожил эти годы.
Пятнадцать лет прошло с того первого выхода русских националистов на улицу.
Шесть лет после первого Русского марша 2005 года.
Пять лет от первого русского восстания в Кондопоге. (Помню, как той же осенью 2006 года на полузапрещенном Русском марше под мерный топот тысяч ног мы скандировали «Кон-до-по-га! Кон-до-по-га!» – и была в этом рокоте воля и сила, предвещающая грозу; и ежились омоновцы в оцеплении.)
Ну, а дальше события стали развиваться с ускорением, наращивая масштаб и накал борьбы. Харгун и Хотьково, Ростов-на-Дону и Ставрополь, Пермь и Самара, Зеленокумск и Пятигорск и далее, как говорится, везде. Характерно, что когда полыхнуло пламя в Приморье, почти все население, затравленное антирусским беспределом, поддержало партизан, невзирая на прямую угрозу гражданской войны.
Власть, как обычно, сделала противоестественные и глубоко несправедливые выводы из всех этих событий. Чем только ожесточила русских, особенно молодых, которые осознали: все, край, терпеть больше нельзя.
Массовый приток молодежи в русское движение – знаковое явление последних лет, качественно меняющее ситуацию в России. Россия уже никогда не будет страной терпил, какой она была до Приморья, Хотьково и Манежной. Молодежь вырастет, повзрослеет. Но националистическая закалка, прививка правильных убеждений останется с русскими мальчиками и девочками на всю жизнь. Они никогда не забудут уже ни Русских маршей, ни своего триумфа у стен Кремля в декабре уходящего года.
Они своими глазами видели и сердцем ощущали свое единство, русскую солидарность. Они видели смятение и растерянность властей, шкурный страх ментов и омоновцев, трепет противника. Они поняли, что наращивая массовость своих выходов на улицу, можно добиться в конечном счете очень многого, если не всего. Они учатся преодолевать собственный страх и презирать опасность. Они с гордостью рассказывают об этом друзьям и подругам, сокурсникам и одноклассникам. Они обязательно захотят снова ощутить эту силу и власть, это чувство русской солидарности и подъема национальных чувств, этот восторг победы и мощный выброс адреналина, с которым не сравнится ничто!
Тигренка можно кормить молоком и кашкой, только пока он не попробовал сырого мяса и крови. После его уже не вернешь за вегетарианский стол.
Именно это и произошло на наших глазах в ноябре-декабре 2010 года. С тем год и войдет в историю.
От Манежной до Красной – два шага
Для Путина и Медведева, Суркова и Нургалиева, бывшего московского мэра Лужкова и нынешнего Собянина молодые русские участники уличных противостояний – это всего лишь «деструктивные элементы» и чуть ли не малолетние бандиты, осмелившиеся – подумать только! – на «несанкционированные действия».
Они не понимают, что дело зашло так далеко, что плевать уже хотели эти ребята на ваши … санкции!
В Кремле не понимают также, что обрушивая на этих мальчишек и девчонок репрессии, они втягивают в противостояние всю русскую Россию, для которой эти мальчишки и девчонки – не экстремисты и не хулиганы, а своя родная плоть. Поднявшаяся на защиту, между прочим, и старших поколений, придавленных к земле борьбой за выживание. А значит, количество взрослых людей, воспринимающих уличные выступление как правое дело, будет неуклонно расти. С ним будет расти и политизация выступлений.
Сегодня молодежь встала за своих отцов и дедов. Но если над русскими детьми всерьез сгустятся тучи, то тут уже за них, в свою очередь, поднимутся отцы и матери, дедушки и бабушки.
Лиха беда – начало. Дальше уже все пойдет по накатаной дорожке.
Я думаю, что недалек тот час, когда, всколыхнувшись от любой огнеопасной причины – от очередного беспредела кавказцев или от очередной глупости и подлости властей, неважно – молодые русские жители Москвы и Подмосковья, а возможно и близлежащих городов (Интернет и средства связи решают эту оргпроблему) выйдут уже не на Манежную, а на Красную площадь, обманув или прорвав оцепление. Но с ними, на этот раз выйдут и взрослые.
Выйдут, чтобы предъявить Кремлю политические требования.
Какие? Тут каждый может увлечься собственным прогнозом. Мой – таков.
Часть требований, наиболее поверхностных и легковесных, лежит на ладони и очевидна невооруженному глазу, например:
– отменить национальные квоты в вузах России;
– отменить ст. 282 УК РФ, закон «О противодействии экстремистской деятельности». Прекратить преследования за инакомыслие, упразднить индекс запрещенной литературы, ликвидировать новую инквизицию;
– освободить узников совести, политических заключенных, осужденных по вышеназванным статьям и законам. В том числе, тех, которых похватали в декабре сего года. «Свободу политзаключенным!» – самый естественный лозунг дня;
– снять со своих постов воинствующих русофобов Суркова, Нургалиева, Чайку. Именно их усилиями государственная русофобия достигла максимальных величин, выражаясь в том числе в судебных преследованиях за политическое инакомыслие, за мыслепреступления. Именно они виновны в ежедневных нарушениях свободы слова, печати, собраний, партий и т. д. Именно они формируют и проводят курс на политические репрессии вместо того, чтобы за столом переговоров начать диалог с русским движением. Именно этих несовременно мыслящих, жестоких и твердолобых политиканов надо в первую очередь убирать с дороги, по которой пошла русская Россия.
Из сказанного естественно вытекают такие требования:
– назначить в Администрацию (вместо Суркова) и Общественную палату наиболее видных представителей русского движения (см. выше);
– укомплектовать русскими кадрами Первый и Второй телеканалы. Нелепо и провоцирующе выглядят передачи, в которых два еврейских деятеля под водительством еврейского телеведущего обсуждают русскую проблему! А мы видим подобное часто;
– проводить регулярные консультации с наиболее видными представителями русского движения. В т.ч. правозащитниками. Иначе политика Кремля и дальше будет входить во все более жестокий клинч с русским движением, что неизбежно приведет к эскалации насилия.
На такие встречи с русскими у Кремля почему-то никогда не хватает не то времени, не то мужества, не то доброй воли. Но когда-то ведь придется начинать!
Наряду с этими тактическими требованиями «ближнего прицела» есть, конечно, гораздо более важные требования «дальнего прицела», стратегического характера.
Бессмысленно было бы требовать от Кремля преобразования Эрэфии в Русское национальное государство (таково основное неизменное программное условие всех русских националистов). Но можно и нужно требовать, в полном соответствии с действующей Конституцией, политических изменений, которые сделают возможным наше продвижение к указанной заветной цели. А именно:
– либо отменить национально-административные формирования на территории России, либо предоставить русским право на самоопределение и государственность, какое есть у татар, башкир, чеченцев, якутов и проч. Иначе нарушается ст. 19 Конституции РФ;
– разрешить формирование партий по национальному признаку, поскольку противное нарушает права человека на объединение;
– вернуть народу право на референдум в его первоначальном варианте, без обременительных ограничений, по сути аннулирующих данное право;
– принять закон «О русском народе», разработанный в 2001 г. рабочей группой Комитета по делам национальностей ГД РФ;
– отменить дискриминирующую русских поправку 2003 года к Закону «О национально-культурной автономии»;
– вернуть графу «национальность» в паспорт в обеспечение ст. 26 Конституции РФ. Наличие конституционного права при отсутствии механизма его исполнения есть издевательство над человеком, над его национальными чувствами;
– учредить Чрезвычайную государственную комиссию по расследованию геноцида русского народа в ХХ-XIXвв.;
– политически и экономически поддерживать на постоянной основе русскую диаспору в ближнем и дальнем зарубежье.
Наверное, этот список можно бы и расширить, но в любом случае заявленные требования будут в числе первоочередных.
Судя по тому, как сегодня ведет себя Кремль (Путин, Медведев, Собянин и проч.) никакого желания обсуждать подобные самоочевидные требования у него не имеется. Они предпочитают затыкать рты, сажать за решетку и сдавать в рекруты «бунтовщиков».
Ну-ну…
Кремлевский тянитолкай
Итак, общий прогноз ясен: русское движение будет развиваться оптимальным образом, а противостояние русского народа с Кремлем будет расти, шириться и углубляться.
Но ведь любое противостояние предполагает участие как минимум двух сторон. Поэтому закономерен вопрос: что же тем временем будет с Кремлем, с большой политикой, с выборами, со всей Россией?
О том, что российский суверенитет изрядно ограничен Вашингтоном, распространяться излишне. Этот фактор позволяет объяснить, но не оправдать многие неприглядные стороны режима.
К счастью, внутренний расклад сил все же имеет значение. Поэтому, хотя общий ход событий представляется в целом таким, как он был описан еще три года назад (см. параграф первый), но очень многое будет зависеть от исхода выборов, как думских, так и президентских. Потому что различие в установках между Медведевым и Путиным (понятно, что эти имена лишь символизируют политические различия двух команд, играющих за различные общественные силы) намечается с каждым днем все ясней. Та «временная победа консолидированного режима», о которой я писал тогда, становится с каждым днем все призрачней.
Это связано, в первую очередь, с тем, что все недовольные и обиженные режимом Путина, в том числе жаждущие реванша ельциноиды, сегодня открыто делают ставку на Медведева, облепив его со всех сторон, как мухи. А это немалые силы, располагающие как экономическими, так и информационными ресурсами (взять хотя бы популярную «Новую газету» или главный сайт еврейской интеллигенции «Ежедневный журнал»). Они неутомимо и непрерывно по любому поводу атакуют Путина и пытаются более или менее осторожно направлять и популяризировать Медведева, тонко льстя ему и выдавая желаемое за действительное, акцентируя реальные или мнимые противоречия с премьером.
Насколько такие авансы оправданы, судить трудно, хотя нельзя не отметить, что тяга у сторон этого альянса обоюдная: недаром свое первое интервью Медведев из всех российских газет дал именно резко антипутинской и русофобской «Новой газете». Откровенно либерально-демократической является риторика Медведева, выдающая его истинный образ мыслей. Реакция на Манежную площадь абсолютно показательна, да и других подобных эпизодов хоть отбавляй. Забавно видеть, как горделиво исполняет младопрезидент роль продвинутого и современного политика европейского образца, обремененного полным набором затертых пропагандистских штампов.
Между тем, предвыборное соперничество бывшего и нынешнего президентов уже видно невооруженным глазом, и оно, конечно, будет расти, как снежный ком.
Казалось бы, в таких условиях патриотически настроенное общество должно однозначно принять сторону Путина, а не облепленного известно кем Медведева.
Но наша проблема в том, что несмотря на указанный расклад в Кремле, никаких иллюзий в отношении обоих персонажей питать не приходится. Президент Медведев живет и действует (как и все мы) в рамках ультралиберальной Путинской России, созданной именно его предшественником. Либерализовать которую еще больше он, конечно, сможет, если победит, опираясь на наиболее оголтелых этнических демократов. Но которая останется ультралиберальной и в случае его поражения. Для нас, русских избирателей, путинский хрен не слаще медведевской редьки.
Достаточно просто взглянуть, в чьих руках самая экономически «вкусная», перспективная и капиталоемкая часть России: нанотехнологии – у Чубайса, атомная промышленность – у Кириенко-Израителя, Сколково – у Вексельберга. Это только то, что на самом виду, не забираясь в сырьевые и оборонные отрасли. Но и это одно впечатляет, не правда ли? Однако, не Медведев, любезный еврейским СМИ, а именно Путин распределил эти сладкие места.
И не Медведев, а Путин создал «новую Инквизицию», обустроил полицейское государство, воскресил систему политических репрессий.
И миграционная политика, вызывающая наибольшее отторжение у русского электората, в своих основных чертах сложилась при Путине.
И армия уничтожена при нем, и производство. И т.д.
Было бы очень глупо и неосмотрительно забыть обо всем этом. Так что обольщаться по поводу возможной смены режима не приходится. Кремлевский тянитолкай лишь улыбается в противоположные стороны (беря пример с двуглавого орла), а идет – все в одну и ту же.
Сердцем выбирают те, у кого нет мозгов
Мы должны ясно понимать следующее;
1. Если не произойдет никакого форс-мажора, выбирать придется между Путиным и Медведевым, даже если кто-то из них выставит за себя наемного бойца. Для нас это выбор между ультралиберальным и суперультралиберальным курсом России, не более того, всерьез считать это выбором нельзя;
2. На данном макрополитическом уровне у нас, русских националистов, пока нет ясно выраженного приоритета. Но приоритеты появятся на микрополитическом уровне в ходе предвыборной борьбы.
3. Борьба, судя по всему, будет очень ожесточенной и чреватой шумными разоблачениями, сокрушительными крахами карьер, резкими и сильными политическими шагами. Судьбы многих сильных мира сего будут поставлены на карту, и эти люди не станут сидеть сложа руки. Вся гладь необъятного политического озера России будет перебаламучена. В этой мутной воде у многих возникнут свои шансы. Наиболее умная и циничная сторона непременно возьмется разыгрывать русскую карту. В этом случае для нас настанет звездный час: время политического торга. И главное тут – не продешевить. Если мы, пользуясь предвыборной замятней, не продвинем в жизнь ни одного из стратегических требований, описанных выше, то грош нам всем цена. Я оставляю надежды на народное восстание и революцию – Борису Миронову, полковнику Квачкову и им подобным мудрецам. Но я считаю реально возможным вырвать у режима важные политические уступки, пользуясь неизбежной кремлевской войной.
4. Разумеется, уступки будут тем значительнее, чем красноречивей фон, на котором пойдет торг. Как мы давно и твердо убедились, только сильное, бесцеремонное давление снизу может заставить Кремль прислушаться к русским проблемам. Это значит, что русским интересам соответствует не просто протестное движение как таковое, но именно и только с максимально выраженным национальным уклоном. Выражаясь метафорически, за Манежной площадью должна последовать Красная.
2011 год будет во многом годом решающим, переломным. Он обозначит основные направления русского распутья, выявит основные движущие силы. Нам, русским националистам, архиважно занять правильные позиции в этом году, точно сориентироваться от прошлого и настоящего – к лучшему будущему. Мы накопили силы, судьба предоставит нам шансы. Мы должны ими умно распорядиться. Как расставим фигуры, так и сыграем в политические шахматы. Какой выбор наметим, к таким результатам и придем.
Даешь Русское национальное государство!
Сегодня правящий тандем вздумал разыгрывать против русских националистов карту патриотизма. Это недалекий взгляд на вещи, и приемчик это дешевый, ибо мы это противоречие уже давно разрешили. Мы твердо знаем, что от патриотизма до национализма всего один шаг, что патриотизм есть лишь первая стадия национализма, а патриот – всего лишь недозрелый националист. Ибо патриот пока еще думает, что государство первично, а нация вторична, а националист уже понял, что все строго наоборот: первична нация, а государство – вторично. Они соотносятся как содержание и форма.
Придет время, и патриот, если он способен к умственному развитию, сделает следующий шаг и превратится в националиста. Но пока нашим правителям до этого очень далеко. Ни ближнее, российское, ни дальнее, заморское их окружение не позволит произойти такой метаморфозе. А значит, веры им у нас нет и быть не может.
Поэтому в заключение я должен повторить – слово в слово – ту же концовку, что и три года назад:
Надо вытвердить раз и навсегда самое главное: интернационалистическая, космополитическая, имитационно-демократическая, клановая, неолибераль*ная Эрэфия – это не наше государство. Это чужое и чуждое нам государство. Мы ничего не должны ему и ничем не обязаны. Если мы не воюем с ним, значит игнорируем, ничего третьего быть не может. Оно само по себе – мы сами по себе. Мы – не оно, оно – не мы.
С этого понимания начинается правильное видение проблемы, правильное позиционирование себя в политике.
Либо нам в конце концов удастся преобразовать Эрэфию в Русское национальное государство, либо мы выстроим негосударственную и надгосударственную структуру национального самоуправления поверх всех препон и границ. В любом случае совершенно непреложный императив один: отдельно от Эрэфии.
Итак, мой тост на новогоднем пиру: «За русскую национальную независимость!»
Сообщение от zlin
Ваши права
Ответить с цитированием
