Алексей Чадаев: «В России предательство элит хорошо срабатывает»
«ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ РАЗДЕЛЕНО НА ДВА ЛАГЕРЯ — ТЕ, КТО В ДУМЕ, И ТЕ, КТО ТУДА ХОЧЕТ»
— Чем будут грядущие выборы в Госдуму отличаться от прошлых, с учетом изменившейся экономической ситуации и проводимой реформой политической системы?
— Что отличает эту кампанию? Это первая с 1995 года избирательная кампания, проходящая на фоне экономического спада. Во всех предыдущих циклах люди жили от месяца к месяцу лучше, а сейчас они от месяца к месяцу живут хуже. И кто-то должен быть в этом виноват. Поскольку рейтинг Путина прочен, виноват должен быть кто-то другой. И, следовательно, в избирательной кампании становится важным аспектом вот этот поиск: а кто же виноват? На этом фоне «Единая Россия» входит в очень неприятную для себя ситуацию, превращая голосование за себя, по сути, в референдум доверия правительству Медведева. С учетом того, что он лидер партии, для ЕР это особенно проблемно.
Очевидно, что на этих выборах будет много левой риторики, и даже те, кто не шел с левыми лозунгами, в этот раз с ними пойдут. «Социалка», помощь различным группам населения. Это первый аспект различия.
Второй аспект — это первые выборы в посткрымской реальности, у нас теперь другая и количественно и качественно страна. Новый посткрымский консенсус. Я думаю, именно Крым позволил Путину быть над партийной системой. То есть сегодня человек может быть за Путина и голосовать при этом, например, за КПРФ.
Это что касается большого внешнего контекста. Что касается внутренней ситуации, внутриполитической — резко увеличилось число партий, то есть уже оформилось противостояние: «большие старые думские партии — новые малые партии». Особенно, когда прошла информация, что большие партии делят между собой одномандатные округа — в том смысле, что против сильных фигур из думских партий ЕР не выдвигает способных составить им конкуренцию. И для малых партий это повод обвинить думский пантеон в сговоре и вести борьбу. Фактически политическое поле разделено на два лагеря — те, кто в Думе, и те, кто туда хочет.
— Что можно сказать о появлении новой партии предпринимателей Бориса Титова?
— Я считаю, что с точки зрения идеи партии предпринимателей Титов упустил исторический шанс договориться с партией «Родина», пойдя по стандартному либеральному пути и воскресив «Правое дело». Партия предпринимателей, идущая при этом под патриотическими лозунгами, могла бы пройти в Думу. Под традиционно-либеральными — вряд ли.
— Но такая партия вроде бы уже есть — это партия Константина Бабкина «Партия дела»?
— Там нет значимых спикеров федерального уровня. Вот если бы удалось создать партию национально-ориентированных предпринимателей и усилить ее фигурами топового уровня, тогда был бы шанс поменять имеющийся расклад.
— А не кажется вам, что цель была просто в другом? И «Правое дело» ориентировано не на сегмент патриотически настроенных избирателей, а, наоборот, задача партии — оттянуть средний класс, предпринимателей от оппозиции либеральной, от Навального, от «Парнаса» и т. п.?
— Дело в том, что я вообще не думаю, что у партии Титова есть электоральные задачи. У этой партии скорее медийные задачи — представить в публичном пространстве критику правительства справа, потому что сейчас вся критика — только слева.
— То есть нужна официальная правая партия?
— Медийно, информационно — да. С точки зрения голосов это будет ноль. Я все равно думаю, что «Родина» — единственная партия из малых, которая имеет шансы, если мобилизуется. Но не похоже, чтобы они собирались.
— Левую риторику к тому же эффективно заберет под себя КПРФ.
— Да, а еще есть регионы, где довольно сильны позиции ЛДПР.
— По КПРФ все понятно: в кризисный период ее риторика особенно эффективна. И к тому же у нее имидж единственной партии, которая в Думе хоть в чем-то противоречила провластному большинству, и многие голосовали и голосуют за КПРФ протестно. А вот ЛДПР начала терять с какого-то момента избирателей. Что теперь?
— Сейчас не так. ЛДПР делает ставку на национально-патриотическую, даже скорее слегка националистическую риторику, и есть регионы, где это работает.
«СЕЙЧАС ЛЮДИ КРАЙНЕ ПЛОХО ГОЛОСУЮТ ЗА «ВАРЯГОВ»
— Могут ли одномандатники изменить думский пейзаж?
— Что уже видно по социологии? Теоретически одномандатная система могла бы стать очень выгодной для известных фигур федерального уровня. Но, в отличие от 90-х, сейчас люди крайне плохо голосуют за «варягов», за любых кандидатов не из своего региона. В этом смысле как одномандатник гигантскую фору имеет тот, кто живет в округе, является депутатом местного Заксобрания. То есть одномандатники будут очень ярко выраженными регионалами.
— Вы и раньше писали о том, что эта система — известная личность приезжает в регион возглавить там список — не очень работает.
— Сейчас она не работает совсем. Пример тот же Навальный и «Парнас» — 30 процентов на выборах мэра в Москве и 2 процента на региональных выборах в Костроме.
— Значит ли это, что для медийных фигур Санкт-Петербург и Москва больше подходят для одномандатного выдвижения?
— Дело тут даже не в том, что это столицы. Штука в том, что они здесь местные. Работает тот фактор, что они находятся здесь, на этой территории. Поэтому одномандатники везде будут местные, это создает предпосылки для «веселой» избирательной кампании в Москве и Санкт-Петербурге, а в остальных местах все будет предсказуемо, это будут местные элиты.
— Как влияет на процесс выборов введенные теперь в ЕР праймериз?
— Если бы «Единая Россия» активно эксплуатировала только тему праймериз, она бы подтвердила свой имеющийся результат. Это, по сути, еще одни выборы. Например, в Рыбинске явка на них была 25 процентов, при том что на выборы мэра 30 процентов избирателей пришли. По сути, праймериз ЕР становятся полноценными выборами — с дебатами, конкуренцией, возможными фальсификациями, нужно делать свой внутренний избирком.
— Есть ли смысл лидерам общественного мнения участвовать в праймериз?
— Да, это дает возможность начать избирательную кампанию фактически на три месяца раньше официального ее начала, с марта.
— Но идти ведь придется от ЕР?
— Ну и что. Соцопросы показывают, что это ничего не убавляет и не прибавляет. В случае с одномандатниками люди голосуют за имя и фамилию, а не за партию. ЕР не является аллергеном, хотя и не бонусом тоже.
«ВОСПРИНИМАЕТСЯ ТАК, ЧТО КАДЫРОВ — ЭТО СИЛА, КОТОРАЯ В СЛУЧАЕ ЧЕГО НАС ЗАЩИТИТ»
— Не так давно вы вместе с ВЦИОМом провели интересный соцопрос, где выясняли отношение россиян к Рамзану Кадырову и российской несистемной оппозиции в связи с их конфликтом. Откуда вообще возникла эта история?
— Хотим мы того или нет, убийство Немцова дало возможность оппозиции поездить и попаразитировать на такой популярной, «народной» теме взаимной нелюбви русских и нерусских. У них еще была любимая тема — коррупция, но ее власть успешно перехватила. И теперь Путин, который увольняет губернаторов, и ОНФ — больше антикоррупционеры, чем Навальный. Таким образом, несистемные входили в выборный год без единой выборной темы, и тут вдруг появилась такая удачная «народная» тема.
Почему «несистемные» избрали Кадырова мишенью? Во-первых, он чеченец, то есть можно разыграть тему кавказофобии. Во-вторых, он активно есть в интернете, а это среда, где оппозиция и ее сторонники тусуются и живут. Кадыров есть в Twitter, в Instagram. И третье — он на них реагирует и отвечает. Он относится к тем 12 процентов граждан России, которые вообще знают, кто такая несистемная оппозиция. Остальные просто не представляют, кто это. Поэтому со всех сторон оказалось удобно атаковать главу Чечни. Мы в силу этого решили посмотреть, а как население относится, соответственно, к ним и к Кадырову.
Результаты просто сенсационные. То, что «несистемных» не знают, это ясно. То есть в ходе опроса задают респондентам вопрос: а кто такие активисты несистемной оппозиции? И люди называют Порошенко, Грефа, сатирика Задорнова, Прохорова, Жириновского, Собчак. Даже среди тех, кто может ответить на этот вопрос и понимает, кто это, отношение к несистемным такое — неорганизованные, нелогичные, ничего толком предложить не могут, договориться между собой не могут и в этом смысле силой не являются. Плюс стандартные вещи из пропаганды — агенты США, кроме того, они ведь поддерживают Украину с ее антироссийской риторикой. Но это еще можно списать на госпропаганду против несистемных. Однако рефрен неорганизованности, нелогичности и неспособности договариваться даже между собой — это уже не пропаганда. Это уже то, что люди видят сами из реальности.
— Почему оказалось, что симпатии опрошенных — на стороне лидера Чечни?
— Во-первых, он заработал уважение у россиян по сравнению с данными десятилетней давности. Число людей, говорящих, что Кадыров вызывает уважение, выросло раза в три. Сейчас это 31 процент. На многие вопросы у людей с ним мнения совпадают. Ну и плюс действительно Украина, возможность военного конфликта на Донбассе, вообще нарастание внешнеполитической напряженности. При общем ухудшении ситуации люди скорее думают, что лучше в одном окопе оказаться с Рамзаном Кадыровым, чем с Ксенией Собчак.
— Причем люди думают, наверное, что они будут в одном окопе с Рамзаном, а те-то будут в другом, напротив...
— Да, то есть тема национальной безопасности воспринимается так, что Кадыров — это сила, которая в случае чего нас защитит.
«ЭТО БЫЛА НЕ СТОЛЬКО «РУССКАЯ ВЕСНА», СКОЛЬКО «СОВЕТСКАЯ ВЕСНА»
— Какова вообще сейчас ситуация с межнациональной напряженностью в России?
— Крым дал резкий спад межнационального напряжения в России. Почему? У меня есть две гипотезы. Одна, что в каком-то смысле это был сигнал к такому возвращению советского. То есть для большинства это была не столько «русская весна», сколько «советская весна», а значит, мы все братья и мы все один народ.
— Означает ли это, что сейчас могут появиться идеи, способные стать базой нового интернационализма советского типа?
— Да, такое окно появилось. Идея «русской России» от Бирюлева до Бибирева, которая еще три года назад была вполне топовой, оказалась сегодня глубоко в маргиналии. И это видно даже по национальным республикам. Острота многих проблем просто ушла. Из-за Крыма, из-за Сирии. Чего нам между собой ругаться, когда кругом враги, а для них мы все русские — люди рассуждают примерно так.
— А вторая версия?
— Вторая — экономическая повестка занимает больше места. Подъем буржуазного национализма, как учит история, — это всегда следствие экономического роста. А у нас спад.
— Но, когда пирог сжимается, разве не начинаются разборки, кому больше достанется? Не возникает вопросов к диаспорам, национальным лобби, где традиционно друг друга поддерживают, а значит, оказываются жизнеспособнее?
— Нет, социология показывает другой тренд. От кризиса пострадали все одинаково. В 90-е годы от того кризиса кто-то, наоборот, получал профит, и диаспоры в том числе, а сегодня в смысле ухудшения положения все в одной лодке. И экономическая повестка перебивает этнополитическую. Это вопрос, какие темы в фокусе внимания населения.
— Российская несистемная оппозиция разыгрывает этническую карту кавказофобии. Но как с такими идеями они смогут вообще работать в национальных регионах России?
— Так они давно уже от этого отказались. Там логика какая? Мол, все равно во всех «нерусских» регионах выборы это всегда 146 процентов за власть, а мы вот зато поборемся в «русских» регионах. Например, по нашему опросу, 7 процентов считают, что Кадыров сделал больше плохого для России, а 49 процентов, что больше хорошего. Вот за эти 7 процентов они и предполагают побороться.
«НА ЗАПАДЕ БЫЛА УСТАНОВКА ПОИГРАТЬ С НАЦИОНАЛИСТАМИ В РОССИИ»
— Тут можно обратить внимание на интересную такую вещь. Запад поддерживает наших оппозиционеров, несмотря на эти вот, по сути, националистические и совершенно нетолерантные идеи. Но западные элиты и медиа предельно жестко давят подобные идеи у себя, в своих странах. В Европе кризис с беженцами, и из-за этого просто истерика, что правые партии и движения набирают силу. Как это может сочетаться?
— Стандартная ошибка американцев в том, что они не особо отличают Россию от стран третьего мира. А там они, как известно, великие мастера разыгрывать именно националистические противоречия: уже не один век всегда поддерживали националистов, чтобы разваливать государства.
— То есть в Европе националисты им враги, потому что они могут развалить Евросоюз, а у нас — друзья?
— Да, а здесь нормально. Срабатывает традиционный уже механизм. Немцы, например, активно в начале ХХ века помогали Бандере и Мельнику, а в ХХI веке Запад в Бенгази поддерживал кланы, которые были против Каддафи. Для них все эти страны — дикое поле, там звери ходят в шкурах, значит, любой националист — союзник. Насколько я понимаю, на Западе была установка поиграть с националистами в России, и наши нацдемы активно заявлялись на кастинг на получение помощи Запада. Но Запад, во-первых, опоздал. В 2013 — да, сейчас — нет. А во-вторых, лепить из Яшина и компании борцов за русское дело? Таких не слушают те, кто разделяет националистические идеи.
— Похоже, что либеральная интеллигенция, которая поддерживает их «антикадыровскую» линию, делает это не из-за кавказофобии, а потому что Кадыров — это такое олицетворение путинской системы, главный сторонник Путина.
— И, кстати, Кадыров сам на этом очки набирает. Он говорит: да, я наиболее последовательный путинист, и кто против меня?
— А население поддерживает его, в том числе и поэтому?
— Да, и это как раз подтверждает, что мы не страна третьего мира, и в межнациональных вопросах тоже. У нас отношение к этому сложнее, сказывается влияние советского периода, и люди во многом в восприятии этого вопроса советские. Если брать Украину, то Донбасс не стал фабрикой идейного русского национализма. Он стал скорее борьбой советского человека против разных этнонационализмов. То есть люди в итоге умирали за памятник Ленину, сносимый правосеками.
— Означает ли это, что потенциал советского проекта в этом смысле не исчерпан? И что при желании и ребрендинге его можно восстановить? Ведь поддержка «русской весны» показала, что такой потенциал есть.
— Да, советский интернационализм по какой-то причине вызывает симпатии сегодня как у русских, так и в национальных республиках России.
— А КПРФ как официальные наследники советских идей смогут это использовать на выборах?
— Если они смогут подхватить это и интернациональную повестку добавить в избирательную кампанию. Смогут — молодцы, не сумеют — титул почетных проигравших у них никто не отбирал.
«ХОДОРКОВСКИЙ — СЕРЬЕЗНЫЙ ЗВЕРЬ, ОН УМЕЕТ РАБОТАТЬ ВДОЛГУЮ»
— По выборам президента. Будут ли пытаться наши западные партнеры в 2018 году организовать некие провокации, столкновения, майданы и так далее?
— В штатном режиме все будет, но ставки на это никто уже не делает. Пришел Ходорковский, и все «построились». Раньше на этом поле бегала «мелочь», ссорились, выясняли, кто тут главный. А теперь пришел он и сказал, что главная задача предстоящих избирательных кампаний — отсматривать людей, наращивать кадровый потенциал. Интересных и пассионарных, но выпавших из системы, подбирать и учить, обкатывать, давать им реальный опыт. В отличие от всех остальных, Ходорковский умеет работать вдолгую.
— Но это все уже не на 2018 год?
— Конечно, он будет строить трех-пятилетнюю стратегию.
— А каковы его шансы как фигуры? С его репутацией в России, как кажется, он не может претендовать на пост президента?
— Дело не в репутации. У него есть организационный потенциал и ресурс, способность организовать людей в систему, а это именно то, чего нашей оппозиции не хватает.
— А как же фигура лидера? Или он сам не планирует попасть в Кремль?
— Думаю, нет, фронтменов можно найти, натренировать. А он будет таким главным менеджером этого процесса, этой всей борьбы. Будет управлять пулом этих спикеров, активистов. В этом смысле он серьезный зверь. Видно, как они в регионах сейчас перехватывают пул у Кудрина с его комитетом гражданских инициатив (КГИ). Никаких шансов у вот этой старой КГИ-компании против нового порядка не просматривается. Плюс амбиции. У Кудрина амбиции — показать Медведеву, что его зря выгнали. А это не та амбиция, с которой борются за власть. Поэтому люди перебегают к Ходорковскому и его структурам. Во-первых, в расчете на финансирование, но, во-вторых, потому что там порядок. Плюс понимают, что Запад поддерживает.
«СЕЙЧАС ИГРА ЗАПАДА — ОТКОЛОТЬ ЧАСТЬ ЭЛИТ ОТ ПОСТКРЫМСКОГО КОНСЕНСУСА»
— А с какими группами электората эти люди планируют работать? С молодежью?
— Да, с теми, кто «чистый лист». По сути, я думаю, что их целевая аудитория — дети путинского поколения. Которые никакой другой России не видели, которые не понимают ничего про дикие 90-е — для них это то же самое, что Александр Македонский и каменный век.
— А к тому же это может быть первое поколение с нисходящей социальной динамикой. У молодых даже в 90-е были шансы, и в 2000-е. А у этих может не быть. Стагнация, холодная война. Сможет ли власть удержать лояльность этого поколения?
— Именно так. 50-летние сегодня сидят на ресурсах, и надо еще 30 лет ждать, пока это поколение уйдет, чтобы что-то получить. Но надо не забывать, что в России успешны не те революции, которые происходят снизу, а те, которые сверху. Революция 1905 года закончилась ничем, а в революции 1917-го царя предали ближайшие соратники. И что потом происходило это последствия уже именно этого события. В этом смысле верна западная ставка на персональные санкции против людей, которые что-то имеют и решают, а также членов их семей — это вкупе с тем фактом, что Михаил Борисович — человек из их среды. Там будет транслироваться ясный месседж — валите Путина, и вас тогда снова допустят на Запад и разрешат жить как раньше.
— И они верят, что их опять «возьмут в буржуинство»?
— Конечно. Банку варенья и корзину печенья никто не отменял, вот она лежит. А вся эта тусовка в 2000-е была воспитана на том, что лучше Porsche и лабутенов в природе ничего нет. Мотивация тут снова стать продаваемыми там, получить неограниченный доступ к благам той цивилизации.
— Но они же видели, что если нужно, доступ отключат и все заберут? Деньги туземцев тоже нужны в кризис, и это смогут повторить западные партнеры в любой момент.
— Понятно, но сейчас игра Запада — отколоть часть элиты от посткрымского консенсуса. И в России, повторю, предательство элит хорошо срабатывает.
— Что должна власть сделать, чтобы не потерять кредит этого посткрымского доверия населения?
— Единственный способ борьбы и с заговором элит, и с утратой доверия масс тоже в истории известен только один — это опричнина. Создавать снизу какую-то машину по давлению на элиты, владельцев ресурсов. ОНФ — прототип, но получится ли его развернуть во что-то большее?
«ПРОБУЖДЕНИЕ СОЗНАНИЯ МОЛОДЕЖИ — ЭТО ЯВЛЕНИЕ»
— Какие прогнозы по выборам и политической ситуации вы можете дать по Татарстану?
— Не могу не сказать важную вещь. Я много последние годы занимался развитием предпринимательства. И Татарстан — флагман развития этой темы в стране, и сегодня это уже переходит в политическую плоскость и начинает играть свою роль — именно такой национально ориентированный новый предпринимательский слой становится политическим фактором. Люди зарабатывают первые деньги и хотят идти в политику. Типичный путь для такого предпринимателя — после своих деловых успехов идти в местные депутаты. Для Татарстана это более чем актуально. У этих людей, конечно, каша в голове, самые разные и экзотические представления, как работает государство и что надо сделать для повышения его эффективности. У них много энергии — считают, что раз там получилось, и тут получится. Это фактор энергетизирующий политику, но одновременно и опасный.
Что касается темы межнациональной напряженности, то, как и везде в стране, она будет меньше по причинам, о которых я уже сказал. Скорее интересно смотреть не на межнациональный фактор сегодня, а на религиозный.
— А какую роль играет религиозный, а в Татарстане — исламский, фактор в политике?
— Для любого мусульманина сейчас много вопросов, с кем он и за кого, так как внутри ислама идет противостояние, и Сирия лишь его полигон. Встают фундаментальные вопросы. И конечно, тоже интересный новый фактор — это молодежь 20 - 25 лет, которая находится в поисках идей: они приезжают из таких регионов в Москву, набивают полный рюкзак книжек и читают все, о мировой истории, политике, истории религии, ислама.
Пока ими занимаются исключительно спецслужбы, которые под каждым кустом ищут ваххабита. Но это такое пробуждение сознания молодежи, и это явление неоднозначное. Для тех, кто управляет процессом, для политических менеджеров очень важно эту среду не потерять, не оттолкнуть, вовлечь в позитивное строительство, чтобы они увидели возможность раскрыть свой потенциал и реализоваться в российской системе.
— Мне кажется, это касается не только исламской молодежи. Вообще говоря, на фоне кризиса такие поиски возникают у всех. Но если в 90-е эти искания у молодежи были, в 2000-е это прекратилось, вся энергия ушла на то, чтоб заработать деньги, так как это было вполне реально. Начнется ли такой поиск снова?
— Да, это уже началось. И этими ребятами должны заниматься не только спецслужбы. И говорить с ними надо не на языке пропаганды, нужен диалог. С ними должны говорить интеллектуалы. Некоторое время назад мы провели в Грозном философский семинар по урбанистике казалось бы, такая отвлеченная тема, но мы увидели неподдельный живой интерес именно среди 20-летних ребят.
Нас ждет время интеллектуального поиска. И важно, чтобы три направления — религиозное, политическое и деловое — дополняли друг друга. Чтобы любой молодой человек понимал, как это все связано друг с другом, и видел для себя возможности во всех этих сферах.
Маринэ Восканян
Алексей Чадаев, российский журналист и общественный деятель.
В 1998 году окончил Государственную академию славянской культуры. В 2004 году защитил кандидатскую диссертацию по культурологии.
2004 - 2006 — заведующий отделом политики в «Русском журнале», с августа 2006 года до февраля 2008 года — заместитель главного редактора.
2004 - 2008 — сотрудник фонда эффективной политики (президент ФЭП — Глеб Павловский).
2005 - 2009 — член Общественной палаты, входил в состав комиссии по вопросам регионального развития и местного самоуправления (глава комиссии — Вячеслав Глазычев). Принимал участие в экспертизах стратегий регионального развития нескольких десятков субъектов РФ.
Автор книги «Путин. Его идеология». В книге, опубликованной в 2006 году, предпринята попытка разбора идеологии президента Владимира Путина, опирающаяся на тексты посланий президента Федеральному Собранию. «Сделать более понятной логику действий и бездействий российской власти эпохи Путина» — так определил цель книги автор.
С 2008 года — доцент Института русской истории РГГУ.
В 2009 году — главный редактор портала Liberty.ru, один из соучредителей центра модернизационных решений (ЦМР), экспертной группы при партии «Единая Россия».
Сентябрь 2009 - май 2010 — референтом управления внутренней политики администрации президента.
Июнь 2010 - 7 апреля 2011 — руководитель политического департамента ЦИК ВПП «Единая Россия» со статусом заместителя руководителя ЦИК.
С мая 2013 — учредитель и генеральный директор аналитического центра «Московский Регион».
Сообщение от Regel
Текст свернут. нажмите + чтобы посмотреть
Ваши права
Ответить с цитированием
